Александр Шалимов - Когда молчат экраны. Научно-фантастические повести и рассказы

Таджибаев резко встряхивает головой. Хорошо, что впереди такая масса дел. Экраны на главном пульте обсерватории скоро снова умолкнут. А когда молчат экраны, решать и действовать должны люди… За работу!.. Через три года полетит следующая экспедиция…

Сознание возвращалось медленно. Сначала возникло ощущение тишины и мрака. Потом я почувствовал свое тело… Где я и что со мной? Собственно, кто я? И потом, почему я не знаю, кто я? Вероятно, был болен или ранен?.. А может автомобильная катастрофа? Почему ничего не вижу? Неужели ослеп?.. Решаюсь шевельнуться, и это удается удивительно легко. Подношу руку к голове и ощущаю выпуклое стекло шлема. На мне шлем? Когда-то уже было такое…

В памяти всплывает вереница серебристых самолетов. Бетон взлетной полосы. Суровое лицо с синеватым шрамом на щеке — командир нашей эскадрильи… Я облегченно вздыхаю. Теперь знаю, кто я. Я — военный летчик морской авиации Штатов Джон Смит. Вечером мы вылетели бомбить отступающие колонны фашистов. Меня сбили возле Руана по нашу сторону фронта. Надо лежать и ждать, пока разыщут. Ночь скоро пройдет…

Некоторое время лежу спокойно. Потом вспоминаю о стрелке-радисте. Что с парнем? Жив ли? Пытаюсь окликнуть его в шлемофон, но не слышу даже звука собственного голоса. Провод оборван? Шарю в темноте…

Нет, это не тесная кабина самолета. Вокруг пустота. Пальцы натыкаются на эластичную гладкую поверхность пола, нащупывают какие-то осколки, обрывки проводов… Потом это — шероховатый кусок пористого камня. Не вижу его, но хорошо знаю, что это базальт со дна Тихого океана. Он находился в герметически закрытом футляре из прозрачного аллофана. Я часто глядел на темный пористый камень и думал… О чем я думал? Никак не могу вспомнить, и снова возвращается беспокойство…

Кажется, Джона Смита не интересовали базальты, когда он был летчиком морской авиации. Был?..

А почему «был»? Значит, я уже не летчик? Мысли снова начинают путаться. Может быть, это сон? В госпитале после ранения меня часто одолевали кошмары. Стоп, теперь твердо знаю, что я не на фронте. Фронт — это было давно…

«Леди и джентльмены, через несколько месяцев мир будет отмечать годовщину окончания мировой войны. К этой дате мы приурочим…»

Удивительно знакомый голос! Я уверен, что слышал его совсем недавно… Голос и кусок базальта… Базальт держу в руке. Странно, что камень без футляра. Неужели аллофановый футляр разбился? Невозможно. Он был чертовски прочен, этот аллофан.

«Джентльмены, тут все предельно прочно. Сто процентов безопасности…»

Опять в моих ушах звучит тот же голос. О чьей безопасности идет речь? О моей, Джона Смита? Однако со мной что-то случилось. Надо постараться понять, что именно.

Пытаюсь привстать, поворачиваю голову. Слава создателю, слева отчетливо видна неяркая красноватая точка. Свет! Первый свет во тьме. Что это — глазок прибора или далекая звезда? И какое расстояние разделяет нас: метр, десятки километров или световые годы? Не все ли равно. Я вижу… Теперь у меня есть цель. Поползу туда.

Осторожно приподнимаюсь. Каким удивительно легким кажется тело! Делаю несколько движений. Под локтями и коленями хрустят осколки. Откуда столько осколков? Осторожно отгребаю их со своего пути. Пальцы натыкаются на что-то… Неужели я не один в этой тьме?! Рука инстинктивно отдергивается.

«Смелее, Джон Смит! Ведь ты уже вспомнил, что был летчиком морской авиации. Смелее, и ты вспомнишь все остальное».

Я снова вытягиваю руку: маленький узкий каблук, согнутое колено, эластичная ткань скафандра, тонкие пальцы обнаженной руки. Они холодны, как металл.

Трясущимися руками поворачиваю неподвижное тело. Пытаюсь найти крепления шлема. Но шлема нет. Руки натыкаются на пряди длинных волос.

«Кэтрин?.. Кэтрин Миле здесь?!»

И тогда вспоминаю все…

Это произошло совершенно неожиданно… Арчи уже произвел основное торможение. Ракета легла на орбитальный курс. Я не отрывал взгляда от экрана телевизора. В двадцати, километрах под нами плыли горы неведомого мира…

Ступенчатые желто-белые плоскогорья, обведенные каймами густых теней, спускались к плоским ярко-желтым низменностям, похожим на песчаные пустыни. Гладкая поверхность пустынь с непостижимой быстротой сменялась горами. Цепи сверкающих пиков проплывали внизу. По их исчерченным трещинами склонам быстро скользила маленькая сигарообразная черточка — тень нашего «Атланта».

Горизонт, несмотря на значительную высоту полета, казался совсем близким. Ослепляюще белые гребни высоких гор поднимались там в черное небо и отбрасывали к подножиям зубчатые фиолетово-черные тени. «Атлант», не сбавляя скорости, несся вперед, и горы словно никли, плывя навстречу; а на смену им из-за горизонта появлялись все новые и новые исполинские нагромождения камня. Это был невообразимый фантастический узор яркого света и непроглядной тени вздыбленная и растресканная поверхность планеты, пережившей чудовищные катаклизмы минувших эпох.

В шлемофоне посадочного скафандра прозвучал хрипловатый голос Арчи:

— Внимание, слева по курсу кратер Арзахель. Иду на посадку. Включить амортизацию кресел.

Поворот рычага амортизатора — и кресло словно исчезает. Но уже в следующее мгновение пустота становится упругой и нарастающая сила яростно вдавливает в нее ослабевшее тело.

Дышать трудно. Изображение на телеэкране утратило резкость, а может быть, просто потемнело в глазах.

Я еще успел разглядеть на экране медленно поворачивающийся горизонт, мохнатый край бело-фиолетового солнечного диска в звездном небе, кольцо черно-белых обрывов. Кольцо быстро надвигалось снизу. На затененной стороне этого гигантского частокола мелькнули глубокие расщелины, казалось доходившие до подошвы кольцевого хребта. Затем на экране телевизора появилась металлическая конструкция, похожая на ногу гигантского кузнечика.

— Арчи выпускает наружные стабилизаторы, — слышу в шлемофоне задыхающийся от волнения голос Кэтрин. — Садимся, Джон, садимся… Первые люди…

Дальше случилось что-то непонятное. Резкий удар сотряс металлический корпус корабля. Все вокруг завертелось, как в стремительном водовороте. Ярко полыхнул и погас экран. Невыносимая тяжесть сдавила грудь. Я почувствовал, что задыхаюсь. Грохот ударов, треск, скрежет…

Откуда-то издали донесся полный боли крик Кэтрин: