— Да, через два года с чем-то, — отвечал Блэк, искоса поглядывая на хмурые лица собеседников: он терпеть не мог серьезного тона и всегда говорил, что готов рассуждать о чем угодно, хоть о смерти, только в веселом духе.
— Через два года и… — начал было Гордон, хватаясь за записную книжку, но вспомнил вовремя, что суть не в этом, и замолчал.
— Но теперь, — продолжал Бернет, — возникли обстоятельства, делающие крайне желательным для нас отправиться отсюда немедленно. К счастию, теперь это еще возможно: промедлили бы еще месяц, это было бы крайне опасно.
— По-моему, — отвечал Блэк небрежно, — чем мы скорее уедем отсюда, тем лучше, но все-таки я желал бы спросить, какие обстоятельства заставляют нас ускорить отъезд.
— Вы имеете полное право сделать такой вопрос, — ответил Бернет холодно. — Во-первых, попытка сэра Джорджа учредить компанию с целью орошения необитаемых экваториальных областей Марса — попытка, по-моему, крайне неблагоразумная — вызвала неудовольствие в марсовском сенате, который не любит нововведений.
Сэр Джордж скорчил виноватую мину и не сказал ни слова.
— Во-вторых, — продолжал Бернет, — ваш адрес к лагранжской молодежи, произведший такое сильное впечатление, также был большою ошибкою.
Блэк в свою очередь понурил голову.
— Что же касается до м-р Дюрана…
«О! Я знаю, что он сделал», — подумал Блэк.
— Его поведение, — продолжал Бернет, приостановившийся было немного, — может назваться еще более предосудительным. Мне неприятно обсуждать этот вопрос более подробно; скажу только, что как скоро ему указали на то, сколько несчастий может причинить его дальнейшее пребывание здесь, он поступил, как истинный джентльмен. Более говорить об этом предмете я не желаю. В конце концов я и профессор решили, что мы немедленно отправимся на Землю без всяких предуведомлений кого бы то ни было.
— И, кроме того, — вмешался Мак Грегор, — нам всем наскучил Марс. Здесь нам решительно делать нечего, никому, кроме Бернета, но и он собрал все сведения, какие только мог, и везет с собой столько новых познаний, что в состоянии будет подвинуть земную науку на целое тысячелетие вперед.
Пока Мак Грегор говорил, Блэк подошел к Бернету и сказал ему со смиренным видом:
— Мне очень жаль, м-р Бернет, что я был для вас невольною причиною неудовольствий.
— Я не порицаю вас, м-р Блэк, — сказал Бернет с самым ласковым видом. — Скажу более: принимая в соображение условия, при которых совершилась наша поездка сюда, я нахожу, что вы все вели себя очень хорошо.
— В таком случае, — сказал Блэк, — позвольте мне обратиться к вам еще с вопросом. Я знаю, в чем состоит вина Дюрана, и мне хотелось бы знать, как вы уломали его.
— Уломали? Как это?
— Ну, то есть, как вы убедили его отказаться от… девушки.
— Мы вразумили его.
— Какими доводами?
— Повторяю: мне неприятно распространяться об этом долее. Довольно сказать, что м-р Дюран признал наши доводы вполне основательными, понял все безрассудство своего поведения и изъявил полную готовность исполнить свой долг.
Сказав это, Бернет отвернулся от Блэка с таким видом, который ясно показывал, что он не хочет сказать ни слова более о неприятном для него предмете.
Блэк отошел от него и пошел бродить по тенистым аллеям сада. Теперь, когда ему предстояло в скором времени покинуть Марс, планета вдруг перестала казаться ему скучною, даже как-то понравилась ему. Вспомнилась ему и Дэзи: молоденькая хохотушка, хоть не могла сравниться с Миньонетой, но все-таки была премиленькая.
«Я бы простился с малюткой», — думал он, — «да она живет далеко; пешком до нее не дойдешь, а летать, как эти марсовцы, я не умею. Значит, мы отправляемся домой, 26-го будем на Земле, а в будущем месяце, 14-го, открытие парламента; я как раз поспею с моей речью. Славно будет утереть нос премьеру по случаю предлагаемого им бессовестного налога на очки и лорнеты. Каковы, однако, эти молодые марсовцы! Сами же восхищались моей речью, да сами же на меня и насплетничали! Нечего сказать! Теплые ребята».
Дело в том, что несколько молодых людей на Марсе, унаследовавшие от предков способность восторгаться, пришли не в восхищение, а в волнение от речи Блэка, но на другой день одумались и решили, что лучше не вводить новизны. Возбужденные красноречием оратора, они было приняли его теории, основанные на преданиях славного прошлого; но их энтузиазм остыл очень скоро. Бернет очень метко сравнил их со стариком, который, будучи возбужден вином или спором, хвастается, каким он был в молодые годы, но, отрезвившись, объявляет, что не желал бы пережить вновь свою молодость. Ему нравится припоминать ее иногда, даже хвастаться ею, но он не хотел бы ее возвращения. «Славное было времечко», — думает он, — «но оно миновало безвозвратно, и я о нем не жалею: все к лучшему!»
Глава XVII
Прощание с Марсом и Миньонетой
Расставшись с Блэком, Дюран побежал в ту часть сада, где надеялся не встретить никого, но там-то, как нам уже известно, и была Миньонета. Увидев его издали, она пошла к нему навстречу. С ней-то именно Дюран и боялся столкнуться, но, когда он увидал ее, было уже поздно свернуть в сторону, и он поневоле должен был подойти к ней.
— Как вы бледны! — воскликнула она. — Отчего у вас такой расстроенный вид? Что вы делали, запершись с отцом и с м-ром Бернетом?
Дюран хотел отделаться какой-то пустой отговоркой, но она взяла его руку в обе свои и смотрела на него пристально своими большими честными глазами.
— Я говорил… они хотят… м-р Бернет собирается лететь обратно на Землю, — проговорил он, отворачиваясь и упорно сопротивляясь маленькой ручке, которая взяла его за подбородок и пыталась повернуть лицо так, чтоб он взглянул на бледное личико, выражавшее такую душевную тревогу о нем.
— Вот как! — сказала она небрежно. — Ну, я очень рада, что речь шла только об этом.
Ее равнодушный тон кольнул его прямо в сердце, но он искренне старался радоваться, что она принимает известие об его отъезде так легко, хотя по лицу его можно было видеть, что старание его не особенно успешно.
— И я рад, что вы относитесь к этому так спокойно, — сказал он, — хотя, признаюсь, я думал, что вы немножко пожалеете… Да, я очень, очень рад, что вам не жаль, — прибавил он дрожащим голосом.
— Значит, все отправляются с м-ром Бернетом? — спросила она.
— Да, все.
— Так как же вы можете думать, будто мне не жаль? Конечно, мне будет очень жаль. Я буду скучать без них, особенно без м-ра Блэка.
— Неужели?
