Наконец весь экипаж собрался в Крконошских горах. Мы нашли прекрасную пещеру и решили там обосноваться. На разведочные полеты отваживались только ночью. Пришла зима, выпал снег, и мы надеялись, что превосходно здесь перезимуем. И вдруг в Крконоши хлынула шумная толпа людей. Нам ничего не оставалось, как перебраться в более отдаленное место, куда еще не ступала нога человека. Мы уже радовались, что нашли наконец такое местечко и сможем по-настоящему познакомиться с чудесной Чехословакией…
— И тут вы наткнулись на меня, — засмеялся я. — Не огорчайся, дружище. Считай, что тебе повезло. Я-то как раз могу вам помочь. На крыше этой хижины находится туристский вертолет, возможно, ты его уже заметил. Я погружу всех вас вместе с вашим «звездолетом» — места там достаточно, — и вы осмотрите самую прекрасную страну на этой планете. Не бойтесь, никто не узнает, какие редкостные гости путешествуют в моем вертолете.
— Твое предложение заманчиво, оно мне правится, великан, — благосклонно сказал минускулус. — Но ты еще не заслужил полного доверия. Покажи свою страну сначала мне одному; я рискну — хотя бы в интересах науки, — а в случае несчастья моя гибель не будет большой потерей для экспедиции. А я уж буду передавать товарищам подробный репортаж о нашем путешествии.
Минускулус махнул крошечной ручонкой — и самолетик улетел, а сам он растянулся на кипе бумаг и сразу уснул. Я перенес его в коробочку, предварительно положив туда ваты, и тоже улегся. Всю ночь я не сомкнул глаз, боясь, что минускулус меня обманет и скроется; но тот спокойно спал до утра. На рассвете я переложил его в коробочку побольше, вырезав в ней несколько окошек, и мы отправились навстречу сияющему утру. Вертолет быстро переносил нас с места на место. С человечком в коробке я пробирался по Деменовским пещерам, лазил по горам, разгуливал по городам и прославленным курортам. Минускулуса я прятал от людей, словно драгоценность. Он целыми днями молчал и только слушал мои торопливые объяснения. А однажды вечером — дело было в Карлштейне — он удрал. Просто исчез вместе с коробкой.
Опечаленный, вернулся я в свою высокогорную обитель. На рабочем столе около пресс-папье лежала открытка.
«Милый Веноуш, — прочел я. — Ты исколесил изрядный кусок Земли и прилежащую часть Вселенной. Ты проносился над кратерами Луны и каналами Марса, спускался в морские глубины и поднимался в заоблачные высоты. Только об одном уголке нашей планеты ты всегда забывал, великан, — о своей собственной стране. Ты пел ей хвалебные гимны, но мало о ней знал. Поэтому не сердись, что я сыграл с тобой эту маленькую кибернетическую шутку, а заодно испытал паше новое открытие — передачу мыслей па расстояние с помощью гравитационного поля.
Твой Карел Гавелка».
ИРЖИ БРАБЕНЕЦ, ЗДЕНЕК ВЕСЕЛЫ
ПРЕСТУПЛЕНИЕ В ЗАЛИВЕ ДУХОВ
Перевод П. Антонова
— Майор Родин? Очень приятно, здравствуйте. Прошу садиться.
— Спасибо.
Майор внимательно рассматривал своего собеседника. Директор — человек, которому подведомственна Вселенная, для него Лупа — объект повседневных занятий. Глядя на него, этого не скажешь. А какие у него руки!.. По субботам он, верно, играет в кегли.
— Вы уже в курсе дела? Случай загадочный, на мерный взгляд невероятный. Трагедия на одной из лунных баз. Но, думаю, лучше договорить… — Директор нажал кнопку селектора. «Прошу доктора Гольберга». — Лучше поговорить со специалистом.
Молча взяв из предложенного директором портсигара сигарету, Родин закурил и выжидающе посмотрел на дверь.
— Доктор Эрза Гольберг из клиники космической медицины — майор Леопольд Родин.
— Очень приятно. — Медик с интересом всматривался в лицо следователя.
Директор подошел к рельефному глобусу Луны, испещренной таинственными знаками и флажками пяти цветов.
— Как вам известно, вся исследовательская работа на Луне проводится на наших базах. О них столько писали, ими так восхищались и так часто критиковали, что, вероятно, не стоит что-либо добавлять. Может, лишь самое основное. Экипаж базы в Заливе Духов — а речь пойдет именно о нем — состоит из девяти человек. Четверо научных работников и пять человек технического персонала. К последним относился и радист Михаль Шмидт. Теперь уже не относится… Он умер при обстоятельствах, которые до сих пор не удалось выяснить.
Суть дела сводится к следующему. В 10.59 над радиотелескопом была выпущена красная ракета — призыв к помощи, своего рода SOS лунных морей. И не только морей… Контрольная система отреагировала на сигнал и объявила тревогу. Ровно через три минуты, то есть в 11.02, весь экипаж базы, в скафандрах, сосредоточился на сборном пункте у входа в базу.
— За исключением Ирмы Дари, — напомнил доктор Гольберг.
— Правильно. Отсутствовала радистка Ирма Дари. У нее в это время была связь с Землей. По телетайпу.
— Понятно.
— Как только все сотрудники собрались, они устремились к холму. Им открылась невеселая картина. Шмидт, раскинув ноги, лежал на спине, у правой руки валялся сигнальный пистолет, из которого были произведены три выстрела. Установлено, что из шести патронов в обойме недоставало именно трех. Один выстрел лишь оцарапал Шмидта. Но об этом вам подробнее может рассказать доктор…
Майор Родин молча повернулся к Гольбергу.
— В субботу после полудня специальным рейсом тело Шмидта было доставлено на Землю. Предварительно мы получили медицинское заключение от врача базы Реи Сантос. Одним выстрелом Шмидту легко оцарапало плечо и задело стольную мышцу, не повредив кости. Другой попал прямо в сердце.
— Итак, первая рана легкая, вторая в сердце. — Родин задумчиво смотрел на лунный глобус. — Так вы говорите, выстрел, поранивший плечо, пробил защитную одежду? Я имею в виду скафандр.
— Ну, конечно.
— Что за человек был Шмидт? Не было ли у него каких-нибудь неприятностей, осложнений?
— Вы имеете в виду, не известны ли какие-нибудь симптомы, указывавшие, что Шмидт подумывал о самоубийстве? Нет, ни о чем подобном мы не знаем. Я связался с командиром экипажа. Он сказал лишь, что Шмидт в последние дни казался задумчивым, замкнутым. Согласитесь, что это не повод для беспокойства, тем более для каких-либо предупредительных мер.
— Да, вы правы, — сказал майор. — Но непосредственный повод к самоубийству может и не играть главной роли в жизни человека, покончившего с собой. Психически здоровому человеку подчас трудно в это поверить. Но разве мало случаев, когда истерик совершал самоубийство лишь кому-то в отместку или безумец вскрывал себе вены, только чтобы увидеть, как из них хлынет кровь?
