Артур не перебивал его, то, о чем рассказывал Чжилинь, было ему понятно не до конца, но, видимо, в размышлениях старого сновидца была определенная логика.
— Так, еще раз, — продолжил Чжилинь. — Звучит невероятно, но другого объяснения у меня нет. Если ты входишь в состояние некоего транса, или сосредоточенности, если тебе будет угодно, то ты теоретически можешь видеть действия твоих противников и союзников.
— Ведомых, — перебил Чжилиня Артур. — Не союзников, а ведомых.
— Не важно, — отмахнулся Чжилинь. — Ты чувствуешь, что произойдет вокруг тебя, но сам не обречен на выполнение заданных действий. В этой картине мира ты обладаешь свободой выбора. Это очень важно, Артур, очень! Если все, о чем я сейчас думаю, — правда, значит, сновидец может достаточно гибко работать со своим предвидением. Мы можем быть не только бесстрастными наблюдателями. Мы можем изменять то будущее, о котором обладаем частичной информацией.
— Разве это хорошо? — спросил Артур. — Стайрон мне говорил, что мироздание и существует только потому, что своим предвидением сновидцы как бы фиксируют некоторые точки будущего.
— А никто и не утверждает, что это не так. Просто наряду с традиционной функцией сновидца ты демонстрируешь еще один способ работы с будущим. Ты все так же во сне видишь чье-то будущее, и тем удерживаешь наш мир от исчезновения. Но есть ведь и еще один способ, оказывается, ощущать ближнее будущее не во всех деталях, смутно. Раз ты не видишь в сложившейся картине себя, значит, ты свободен. У тебя есть выбор.
— Получается, если сновидец видит будущее обычного человека, тому не уйти от предназначенного. А вот сам сновидец еще имеет шансы? — спросил Артур.
— Ты так и не понял, — улыбнулся Чжилинь. — Если бы все было так просто, те сновидцы, которые видели свою смерть, могли бы избежать ее. Мы бы не боялись так панически увидеть во сне себя, на своей шкуре ощутить неизбежность предсказанного. Но если ты видишь себя во сне, то уже поздно, ты попал в предсказанный кусочек будущего, ты завяз в нем, как мошка в капле смолы. Однако в твоем случае все иначе. Ты не видишь будущего. Ты лишь чувствуешь, что сейчас произойдет. А сам свободен в своих действиях. Может быть, это действует только в условиях ближайших нескольких минут. Может быть, это только твое личное умение, твоя особенность, которой не обладает более никто. А может, это есть у каждого сновидца, просто мы не попадали в такие ситуации, как ты. Так или иначе, ты уникален даже среди сновидцев, хотя сейчас нас всего двое, и чем-то выделяться в среде собратьев тебе не так уж и трудно. Важно другое — ты можешь выбирать свое будущее, когда знаешь о нем не все, но многое. Теперь ты понимаешь, о чем я говорю?
— Кажется, да, — медленно пробормотал Артур. — Но что это мне дает? То есть вот сейчас нас всего двое, и главная задача наша не увидеть во сне собственную смерть или гибель. Если я все правильно помню, вы сюда и прилетели как раз для того, чтобы обучить меня технике контролируемого предвидения, чтобы это помогло Стайрону вычислить агентов Освободителей. А теперь, получается, чтобы уцелеть, мне просто достаточно быть сосредоточенным, и тогда я смогу, если что-то нехорошее случится, переломить ситуацию?
— Ты же не выдержишь, — хмыкнул Чжилинь. — Спать человеку все равно надо. А особенно сновидцу. Да и все равно спать тебе необходимо. Кто за тебя сны видеть будет? Я, видишь ли, не молод, и в любой момент теоретически умереть могу, так что у тебя все шансы есть остаться единственным сновидцем.
— Типун вам на язык, — совершенно искренне ответил Артур. — Ну как так можно говорить?
— Да ладно, не переживай. Это у меня такое странное чувство юмора. Я так шутить пытаюсь.
— Значит, даже если ваша гипотеза и верна, нам она сейчас ничем помочь не может, так?
— Ну, строго говоря, да. Меня просто обрадовала сама возможность предвидения, если так можно выразиться, на ближней дистанции. Да еще и неполного, чтобы была возможность как-то изменить будущее. Просто о таком еще никто не думал. А если и думали, то всерьез не воспринимали. А вот эта твоя фатальная удачливость в бою скорее всего и объясняется твоей врожденной способностью. Кстати, о врожденных способностях. Ты не думал, что ты стал сновидцем благодаря тому, что тебе гены так подобрали удачно?
— Я уже обсуждал этот вопрос со Стайроном, — коротко ответил Артур.
— И каковы были результаты обсуждения? — спросил Чжилинь.
— Стайрон спросил меня, не хочу ли я проверить гипотезу об удачном сочетании генов, создав собственного клона. Я ответил, что не хочу, и с тех пор этот вопрос больше не поднимался.
— Правильное решение, — кивнул Чжилинь. — Ни к чему хорошему клонирование не приводит, так что и пытаться не стоит. Не спорю, было бы заманчиво узнать, нет ли гена, отвечающего за предвидение, но скорее всего дело не в них. Все же Хранители действуют много веков, и если бы были случаи передачи дара по наследству, они бы знали. А в случае с генной зависимостью это бы неминуемо рано или поздно произошло. Так что в этом случае ты прав.
Чжилинь замолчал, и Артур вернулся к своему обеду, от которого он оторвался, чтобы принимать участие в беседе. Некоторое время Артур и Чжилинь молчали. У Дугласа пока что не возникло новых вопросов, а Артур просто ждал следующей части разговора. В том, что он продолжится, пилот не сомневался.
Ожидания не подвели Артура. Минут через пять, когда Чжилинь закончил со вторым блюдом, пришло время продолжения. Сновидец откинулся на спинку стула и посмотрел прямо на Артура.
— Расскажи мне о своих снах, — попросил он.
— А что о них рассказывать? — удивился Артур. — Вы же сами видите то же самое. Каждую ночь я вижу два-три сна. В мельчайших деталях я вижу сцены из жизни других людей. Вот и все. Когда я просыпаюсь, я еще более или менее хорошо помню эти сны, ближе к середине дня, как и положено, забываю. Некоторые, впрочем, запоминаются подольше. Но это те, которые либо интересные, либо необычные. А в общем и целом привык уже. Раньше меня такой режим сна несколько… напрягал. Сейчас я в порядке.
— Я вообще-то хотел узнать о других снах. О тех, которые ты видел до того, как стал полноценным сновидцем.
— А, вот что вы имеете в виду. Я их не запоминал никогда. То есть попятно, что они у меня повторялись. Стайрон говорил, что это у всех сновидцев так, — Чжилинь кивнул, подтверждая правдивость информации, — но я их идентифицировал только по вот этому странному ощущению. Как будто бы послевкусие какое-то оставалось.
— Вот и расскажи об этом послевкусии. И можешь не спешить, я знаю, что подобрать слова трудно.
