Готовясь к полетам на «Чинуке», вы думали о другом и нанялись ко мне в расчете на перспективу полета к звездам. Я ценю ваш ум, вы уже представляете маршрут, который нас ждет, и если мы не сумеем его одолеть, никто не пройдет его.
Должно быть, Лиз рассказала вам о моих подозрениях. Мы имеем дело не с правительством Союза, а только с какой-то группой внутри его. Даже пристальное внимание публики может погубить этот заговор, если мы не позволим конспираторам укрепиться.
Я намереваюсь отправиться на Землю, войти в контакт со знакомыми мне людьми, в частности с представителями рода Руэда.
Все будет сделано в тайне, чтобы избежать возможных неприятностей. Тем временем вы можете спокойно оставаться на борту корабля; с официальной точки зрения вы всего лишь обслуживаете заказчика. Надеюсь, что других дел для вас не найдется. Быть может, все начнется, когда я войду в контакт с нужными людьми, и вам вообще ничего не придется делать.
Если же нет… ну что ж, моя жена предупреждала вас, разве не так? Я не знаю, что именно может случиться, а потому буду разыгрывать вышедшие карты, но, если я ошибусь, вы разоритесь тоже. — Он ткнул в них стебельком трубки и принялся наполнять чашку. — И мне безразлично, если закон остался только в книгах о пиратах. Мне не оставили другого выхода.
А теперь, если вы платили не за это, окажите мне последнюю услугу и будьте откровенны. Я дам любому официальное увольнение, занесу в журнал протест, помещу в самое легкое заключение и выпущу в первом же безопасном для этого месте. О'кей? Говорите.
Бродерсен затолкал в трубку табак и поджег его. Все молчали.
— Конечно, я не рассчитывал на отказ, — наконец проговорил он, — но предложение остается открытым, пока наше путешествие остается мирным. Но когда дело закрутится, отказываться будет поздно. Понятно?
«Пристрелю ли я того из них, моих друзей, который дрогнет под огнем?.. Да, если придется. Я нарушу космическое право, и этого будет достаточно, чтобы осудить меня, если только не окажется, что все нынешнее сафари порождено моей жуткой ошибкой. В таком случае я бы предпочел то обхождение, которое предки мои оставляли на долю бандитов».
Жужжал вентилятор. Дымок с любовным умиротворением щипал язык.
— Речь окончена, — завершил он. — Есть вопросы? Комментарии? Кошачьи вопли?
— Да, — Мартти Лейно пригнулся вперед, выплеснув пиво из своей кружки, и отрывисто проговорил:
— А что… миз Малрайен делает на борту?
«Можно было ожидать». Бродерсен поглядел на него, прежде чем ответить. Младший брат Лиз не был похож на его жену, в нем более проступали их предки, обитавшие у берегов Ладоги: невысокий, кряжистый, курносый, чуточку азиатское лицо, гладкие черные волосы и раскосые голубые глаза. Обычной приветливости как не бывало.
— Она укрыла меня после побега, — отвечал Бродерсен. — В противном случае мне пришлось бы держаться ближе к населенным местам, и тогда меня могли бы узнать. Официально она является корабельным фельдшером.
— Она-то? — прозвучала неприкрытая насмешка.
— Миз Малрайен числится среди персонала госпиталя Святого Еноха и имеет необходимую квалификацию, чтобы справиться с любыми возможными в полете заболеваниями и травмами. Дополнительно она будет исполнять обязанности квартирмейстера. — Бродерсен кивнул. — У нее хватает работы.
Лейно яростно поглядел на Кейтлин, сидевшую, сложив руки на коленях. Она отвечала ему короткой и кроткой улыбкой.
— О, вы конечно найдете для нее дело! — отрезал он.
— Эй, полегче там, — посоветовал Вейзенберг.
Бродерсен распрямился и постарался вложить в свои слова армейско-аристократическую интонацию:
— Довольно, мистер Лейно. Если у вас есть любые личные претензии, и в том числе к капитану, предлагаю уладить их официальным путем. В противном случае относитесь к вашим спутникам по кораблю с подобающим уважением.
Словно получив удар в живот, молодой человек осел назад в кресло. «Наверно, я обошелся с ним слишком строго? — подумал Бродерсен. — Не следовало этого делать при всей обиде за Пиджин».
— Полегче, полегче, — повторил Вейзенберг, — без грубых слов. Мы не можем себе позволить никаких ссор. Миз Малрайен, рады приветствовать вас на корабле. — Улыбка разогнала морщинки возле уголков глаз. — Я, например, как раз надеялся избежать обязанностей квартирмейстера.
— Весьма благодарю вас за доброту, сэр, — выдохнула она и на секунду-другую задержала на нем свой горячий взгляд. Среднего роста, строгое сухое лицо, крупное адамово яблоко, небольшие карие глаза, прикрытые клокастыми бровями. Привычный шотландский берет прикрывал коротко подстриженные седые волосы, напоминая всякому, что он занимает должность главного инженера.
«И тебе спасибо, Фил», — попытался спроектировать мысль капитан. Но скорей всего это было не нужно: Вейзенберги и Бродерсены дружили давно.
Сюзанна Гранвиль похлопала Кейтлин по плечу.
— Тогда приветствую тебя, — проговорила она на английском с французским акцентом. — Прости, космонавты всегда опасаются неопытных спутников… правда, Мартти? Но с этими обязанностями ты, безусловно, справишься. И если я могу чем-нибудь помочь тебе, ради Бога, скажи мне.
«Как это здорово со стороны Сью. Рядом с великолепной Пиджин она такая домашняя», — мелькнуло в голове Бродерсена. Он остановил себя. Что за чушь прет в голову? Просто Сью хорошая женщина.
Руку поднял стрелок Зарубаев. Рослый мужчина… крепкого телосложения: светлые до плеч волосы и борода не были в моде на Деметре, если не считать поселка Новый Мир и его окрестностей, где он обычно обитал, соблюдая некое подобие облика Толстого.
— А как насчет боевой подготовки? — спросил он.
— Ха! — насупился Бродерсен.
— Ты сказал, что мы должны быть ко всему готовы, когда отправимся к звездам… на всякий случай, — ты сам так говорил. Поэтому у нас есть встроенное орудие, как на «Эмиссаре», и кое-что послабее. А теперь ты говоришь о возможном пиратском нападении, как я слышал.
— Подожди-ка минутку, — запротестовал Стефан Дозса.
— Нет, пусть продолжает, — велел Бродерсен помощнику.
— Шкипер, — отвечал Дозса уже с собственным достоинством. — Я возражаю не против предложения, а против формулировки. Еще мальчишкой я убедился в том, что всякое правительство есть естественный враг своего народа. Если мы примем его семантику, то наполовину проиграем битву. Мы не пираты, а освободители.
Кейтлин шевельнулась. Тревога звучала в ее голосе:
— Вы говорите как фанатик, сэр. Моя страна хорошо помнит их, слишком даже хорошо.
