― Командир, в конце концов, не выдержал и упал на пол, покатываясь со смеха.
Она надавливает на рану, чтобы остановить кровотечение, затем распыляет спрей и заклеивает принесенным с собой пластырем. Кирстен ополаскивает чип под краном, а затем передает Сету, который его рассматривает.
― Я тоже не верила в это, пока не увидела свой чип.
― Кислота была очень мощной. Простой наркотик превратил мужчин, тренированных убивать, в дураков. Умиляющихся дураков. Представь себе жизни, которые можно было бы сэкономить в наших войнах. Это в некотором смысле потрясло меня. Поэтому я и захотел стать химинженером.
Он передал чип Лаборанту, который принял его с некоторым колебанием.
Тот поднес чип к свету, постучал по стеклянной капсуле ногтем, а затем близко поднес к глазам, рассматривая чип через увеличительное стекло.
― Крайне научные методы, ― пробормотал Сет на ухо Кирстен, отчего она чуть не подавилась остатками сэндвича. Он сделал глоток виски и предложил его ей. Она не стала протирать горлышко перед тем, как отпить: сейчас они дважды кровные родственники.
Лаборант положил чип на плиточный пол и наступил на него. Капсула не разбилась, так что он наступил на нее снова, в этот раз перенеся на нее ещё больше веса, капсула по-прежнему не поддалась.
― Крайне любопытно, ― сказал он, спровоцировав от Сета усмешку.
Лаборант повернулся к ним, не зная, почему они смеются, а затем развернулся обратно к чипу.
― Суперстекло, ― бормочет он. ― Супер. Стекло. Х-м-м.
― Почему это любопытно? ― спрашивает Кирстен.
― Потому что суперстекло появилось на рынке только в 2019 году, ― отвечает Сет.
― Все же, предположу, что сам чип, ― произносит мужчина, ― был создан в начале 90-х. Но отслеживающие биочипы были изобретены только в 2007 году, так что это не имеет смысла. Это вообще не имеет смысла.
― Это мог быть, ну, скажем, ранний прототип, ― предполагает Сет. ― Ребята, которые его изготовили, очевидно, обладали намного более продвинутыми технологиями, но не делились ими. В то время технологии не были открытым ресурсом.
― Здесь есть код, ― говорит Лаборант, ― он может быть связан с производителем.
Он сканирует миниатюрный штрих-код на чипе и зачитывает цифры. Кирстен к этому времени уже знает эти цвета наизусть и узнает номер Сета из списка.
― «Дженикс», так тут написано.
Лаборант отдает чип обратно Сету.
― Простите меня, ― говорит Сет, поднимая чип, ― мне нужно в джентльменскую комнату.
Уже через мгновение они слышат, как шумят трубы в стене. Скатертью дорога!
Сет возвращается назад, как и цветочница.
― Я эвакуировала офис, а снаружи теперь охрана. Я надеюсь, что они смогут остановить всех непрошеных гостей.
Она одаривает Сета строгим взглядом, а выражение его глаз близко к извинению.
― Я сообщу вам о результатах, когда они придут, ― произносит она, делая шаг в сторону, показывая, что они могут идти. Они кивают Лаборанту и выходят на улицу, где все ещё слишком много опьяневших к обеду придурков, расхаживающих по разбитым тротуарам и наслаждающихся музыкой и свежим воздухом. Сет и Кирстен изучают лица окружающих их людей. Мужчина, прислонившийся к сломанному фонарю с цианобактериями, здоровается с ними легчайшим движением головы. Кирстен надеется, что он один из охраны.
Перед ними плавно останавливается такси, и прислонившийся мужчина жестом показывает им садиться. Они колеблются, но затем водитель быстро мелькает перед ними визиткой: зелёный кролик. Это происходит так быстро, что Кирстен задаётся вопросом, а не привиделось ли ей это.
Они залазят внутрь, и Сет даёт водителю адрес "Томминокерс". Кирстен ощущает каждую кочку на дороге: каждая рытвина посылает ещё больше синих искр вверх по ее руке. Ей нужно увлечься разговором, чтобы отвлечься от боли.
― Почему зелёный кролик? ― спрашивает она. ― Это кажется немного, я не знаю, слишком шутливым и эксцентричным для того, чем вы ребята занимаетесь.
― Уверен, что в твоём доме не завалялось никаких научных журналов.
― Не нужно огрызаться. Я предпочитаю картинки. От этого я не становлюсь тупой. Это то, как я вижу мир, в тысячах и тысячах фотографий. Изображения постоянно витают у меня в голове, как будто я какой-то двойной проектор в 5-D. Из жизни, гиперпамяти, из органов чувств… книги слишком атакуют мои органы чувств… ты бы не захотел оказаться в моей шкуре.
― Как и ты в моей, ― парирует Сет. ― Я вижу формулы, повторяющиеся мотивы и уравнения во всем. Звучит, как нечто подобное у тебя.
«Мы похожи, в некотором смысле», ― думает он.
― Мы похожи, ― говорит она, ― конечно же, похожи. Мы близнецы.
Кажется странным произносить эти слова вслух. Он находит странным их слышать.
― Когда-нибудь слышала о последовательности чисел Фибоначчи? «Золотом сечении»? ― спрашивает он.
― Конечно. Это та закономерность, что продолжает появляться в природе. И в прекрасных вещах. О Фибоначчи не знаю.
― Он был математиком. Он открыл свои числа, теоретически разводя кроликов.
― Теоретически разводя? Звучит скучно.
― Я не собираюсь докучать тебе.
В сломанной руке Кирстен гудят нервные окончания.
― Расскажи мне. Я заинтригована.
― Так значит, в теории ты начинаешь с пары крольчат. Когда они в два месяца взрослеют, они заводят свою пару крольчат. Итого, в первый и второй месяцы есть всего лишь одна пара кроликов, а уже в третий месяц ещё одна дополнительная. Сколько всего пар? Ноль, одна, одна, две. А затем у родителей рождается ещё одна пара крольчат. 3. К тому времени, первые крольчата становятся взрослыми, у них рождается пара крольчат, как и у их родителей. 5. Затем их становится 8, 13, 21, 34, 55…и.т.д… за год получается 144 кролика.
― Так значит, ты просто складывал числа, прежде чем добавить их к другому числу.
― Если ты хочешь лишить уравнение всей прелести, то да, пожалуй, можно сказать и так. Так что последовательность представляет собой fn равняется fn-1 плюс fn-2, где n больше трёх или n равна трем.
― Ладно, сейчас я потеряла нить разговора.
― Это не важно. Я увлекся. Вся крутость в том, что соотношение в природе проявляется само по себе. Сосновые шишки, ананасы, подсолнухи, лепестки, человеческое тело, молекулы ДНК. Например, двойная спираль имеет ширину двадцать один ангстрем и длину тридцать четыре ангстрема в каждом цикле. Также числа появляются в различных алгоритмах. Так что это удобно применять в… программном обеспечении и прочем.
― Хакерстве?
― В теории.
― Ты такой же заумный, как и твои теории.
― Приходит со сферой деятельности. Наука и прочие отрасли.
― О-о-о, "наука", ― передразнивает она, улыбаясь. ― Использовать странное и красивое соотношение, чтобы побеждать засранцев. Зелёный кролик.
― Тут все дело в символизме.
― Мне нравится.
― Вы выбрали зелёный цвет по какой-то причине? Зелёное число ― это три, так что это имеет определенный смысл.
― Это дань уважения биохудожнику Эдуардо Кацу. Он создал артработу при помощи трансгенного зелёного флуоресцирующего кролика по кличке Альба. Они привязались к друг другу. Однажды, он закончил свое исследование, а корпорация, на которую он работал, забрала свое слово и не позволила ему взять кролика себе домой, и Альба умерла в лаборатории. Это грустно. За время, проведенное вместе, они привязались друг к другу. Корпорация стала, ну, воплощением биохулиганов, а крольчиха нашим талисманом.
― Бедная Альба, ― произносит Кирстен. ― Что они в нее добавили, чтобы, ну знаешь, заставить светиться?
― Зелёный Флуоресцентный Белок из гена медузы.
Кирстен думает о красивой медузе, которую видела в океанариуме, когда узнала
о смерти Бетти/Барбары.
― Я не знаю, мне это кажется неправильным.
― В этом и весь смысл. Он использовал трансгенное искусство, чтобы вызвать важные социальные споры по вопросам, касающимся генетики, и о том, как они влияют и будут влиять на следующие поколения. В то время это вызвало сильный резонанс.
