– В таком случае, – заявил Шарп, – будьте добры встать в очередь. У меня есть к доктору Максвеллу кое-какое дело, и, боюсь, оно важнее вашего.
– Вы меня не поняли, – терпеливо оказал Дрейтон. – Я пришел сюда не для разговора с вашим другом. Его появление с вами – всего лишь приятный сюрприз. А ваша помощь нужна мне в связи с совсем другим делом, возникшим довольно неожиданно. Видите ли, я узнал, что профессор Максвелл был в числе гостей на последнем приеме мисс Клейтон, а потому я отправился к ней…
– Ничего не понимаю! – перебил Шарп. – Ну, при чем тут Нэнси Клейтон?
– Право, не знаю, Харлоу, – сказала Нэнси Клейтон, выходя из его кабинета. – Я всегда стараюсь избегать историй. Я просто люблю, когда у меня бывают мои друзья, и, по-моему, в этом нет ничего плохого!
– Нэнси, пожалуйста, погоди! – взмолился Шарп. – Объясни сначала, что, собственно, происходит. Зачем ты пришла сюда? И зачем пришел инспектор Дрейтон? И…
– Из-за Ламберта, – сказала Нэнси.
– Из-за художника, который написал эту твою картину?
– У меня их три! – с гордостью сообщила Нэнси.
– Но Ламберт умер пятьсот с лишним лет назад!
– Я и сама так думала, – ответила Нэнси. – Но сегодня вечером он пришел ко мне. Говорит, что заблудился.
Из кабинета, вежливо отодвинув Нэнси в сторону, вышел мужчина – высокий, крепкий, белобрысый, с лицом, изборожденным глубокими морщинами.
– Господа! – сказал он. – Кажется, речь идет обо мне? В таком случае не разрешите ли вы и мне принять участие в вашей беседе?
Его произношение производило странное впечатление, но он улыбнулся им всем такой веселой и добродушной улыбкой, что они почувствовали к нему невольную симпатию.
– Вы – Альберт Ламберт? – спросил Максвелл.
– Не кто иной, – ответил Ламберт. – Надеюсь, я вам не помешал? Но со мной приключилась большая неприятность.
– Только с вами одним? – осведомился Шарп.
– Право, не могу сказать, – сказал Ламберт. – Вероятно, неприятности приключаются со множеством людей. Однако для каждого в подобном случае вопрос ставится просто – как найти выход из положения?
– Почтеннейший! – воскликнул Шарп. – Вот над этим-то я и ломаю голову, совсем как вы.
– Разве ты не понимаешь, что Ламберт его уже нашел? – спросил Максвелл у Шарпа. – Он явился именно туда, где ему могут помочь.
– На вашем месте, молодой человек, – вмешался Дрейтон, – я держался бы потише. В тот раз вы меня провели, но теперь вам от меня так просто не отделаться. Сначала вы ответите на некоторые вопросы.
– Инспектор, – попросил Шарп, – ну, пожалуйста, не вмешивайтесь. И без вас голова идет кругом. Артефакт исчез, музей разгромлен, Шекспир пропал.
– Но мне-то, – вразумительно сказал Ламберт, – мне-то нужно всего лишь одно: вернуться домой. В мой две тысячи двадцать третий год.
– Погодите минутку, – потребовал Шарп. – Вы лезете без очереди. Я не…
– Харлоу, – перебил Максвелл, – я же тебе уже объяснял. Не далее, как сегодня вечером. Я еще спросил тебя про Симонсона. Не мог же ты забыть!
– Симонсон? А, да! – Шарп посмотрел на Ламберта. – Вы – тот художник, который нарисовал картину с Артефактом?
– С каким Артефактом?
– Большим черным камнем на вершине холма.
Ламберт покачал головой.
– Нет, я ее не писал. Но наверное, еще напишу. Вернее, не могу не написать. Мисс Клейтон показала ее мне, и кисть, несомненно, моя. И хотя не мне бы это говорить, но вещь получилась недурная.
– Значит, вы действительно видели Артефакт в юрском периоде?
– Когда-когда?
– Двести миллионов лет назад.
– Так давно? – удивился Ламберт. – Впрочем, я так и полагал. Там ведь были динозавры.
– Но как же вы не знали? Ведь вы путешествовали во времени.
– Беда в том, – объяснил Ламберт, – что настройка времени закапризничала. Я больше не способен попадать в то время, в которое хочу.
Шарп вскинул руки и сжал ладонями виски. Потом отнял руки от головы и проговорил:
– Давайте по порядку. Не торопясь. Сначала одно, потом другое, пока во всем не разберемся.
– Я ведь объяснил вам, – сказал Ламберт, – что хочу одного, самого простого. Я хочу вернуться домой.
– А где ваша машина времени? – спросил Шарп. – Где вы ее оставили? Мы могли бы ее наладить.
– Я ее нигде не оставлял. Я вообще не могу ее оставить. Она всегда со мной. Она у меня в голове.
– В голове?! – взвыл Шарп. – Машина времени в голове? Но это же невозможно!
Максвелл посмотрел на Шарпа и ухмыльнулся.
– Когда мы разговаривали про это сегодня вечером, – сказал он, – ты упомянул, что Симонсон не публиковал никаких сведений о своей машине времени. И вот теперь выясняется…
– Да, я тебе это сказал, – согласился Шарп. – Но кто в здравом уме и твердой памяти мог бы заподозрить, что машина времени вживляется в мозг объекта опыта? Это какой-то новый принцип. Мы прошли мимо него. – Он повернулся к Ламберту. – Вы не знаете, как она действует?
– Не имею ни малейшего представления, – ответил тот. – Мне известно только, что с тех пор, как эту штучку засунули мне в череп – весьма сложная была операция, могу вас заверить! – я получил способность путешествовать во времени. Мне нужно было просто подумать о том, куда я хочу попасть, используя определенные несложные координаты, и я оказывался там. Но что-то разладилось. Что бы я ни думал, меня бросает вперед и назад, точно бильбоке, из эпохи в эпоху, причем совсем не в те, в которые я хотел бы попасть.
– А ведь в этом есть свои преимущества, – задумчиво произнес Шарп, ни к кому не обращаясь. – Возможность независимых действий и малый объем аппарата… несравненно меньший, чем тот, которым пользуемся мы. Иначе ведь нельзя было бы вживить его в мозг и… Ламберт, а что вам все-таки про него известно?
– Я же вам уже сказал: ничего. Меня совершенно не интересовало, как он работает. Просто Симонсон – мой друг, и…
– Но почему вы очутились здесь? Именно здесь? В данном месте и в данное время?
– Чистейшая случайность. Но, попав сюда, я решил, что этот городок выглядит куда цивилизованнее, чем многие из тех мест, куда меня заносило, и начал наводить справки, чтобы сориентироваться. По-видимому, я еще никогда не забирался так далеко в будущее, поскольку почти сразу узнал, что вы тут уже начали путешествовать во времени и у вас есть Институт времени. Потом я прослышал про свою картину у мисс Клейтон и рассудил, что в этом случае она может отнестись ко мне благожелательно, а потому отправился к ней в надежде, что она поможет мне связаться с теми, кто мог бы оказать мне большую любезность, отправив меня домой. А пока я беседовал с ней, пришел инспектор Дрейтон…
