Наши дела явно шли не лучшим образом. Нелюди, видимо, отыскали какой-то ключик к легионерам и теперь планомерно их уничтожали.
Я бросил взгляд на Дракона. Трудно было догадаться, какие мысли проносятся в его голове. Но я понимал, что его солдаты составляют часть его и их гибель сказывается на нем самом.
Я подошел к нему и положил руку на его металлическое плечо:
– Кажется, наши дела не так уж хороши?
– Эти твари слишком быстро обучаются, -проворчал Дракон голосом, в котором слышалось одно лишь ожесточение, – или же ими слишком хорошо руководят.
Я промолчал. И не потому, что был полностью согласен с Драконом, нет. Просто я почувствовал, что в смерти легионеров есть и моя вина. Я заварил всю эту кашу, я вызвал Дракона и его солдат. В конце концов, это именно я дал имя этому Дьяволу.
– Нет, Файон, твоей вины здесь нет, – прочитав мои невысказанные мысли, покачал головой Дракон.
– Тогда мне надоело прятаться за спинами твоих солдат.
– Они еще стоят, – возразил мягко Дракон, -их не так-то просто сломить.
– Ты можешь сказать, сколько уже погибло и как долго они еще смогут выдержать?
– Примерно сотня. Или одна тысячная всех моих солдат.
Я быстро прикинул в уме, благо – голова моя на это счет оказалась хорошей помощницей. Беря во внимание процентное соотношение и расстояние между солдатами, получалось, что двести тысяч солдат (Господи, спасибо тебе за эту помощь) сдерживают нелюдей на расстоянии примерно в пятьдесят километров.
От таких мыслей голова может не только заболеть, но и вообще выключиться. Чтобы этого не случилось, следовало отвлечься, а лучший способ для этого – помахать мечом.
– Дракон, я хочу встать среди них. Не допуская возражений, я вытащил меч и сделал шаг вперед. Рука Дракона моментально легла на мое плечо, сжав его в тиски.
– Если что-то случится с тобой, будет проиграно все. К тому же ты будешь мешать моим солдатам. Жди, Файон. Твое время еще не пришло.
Ладонь разжалась.
– Кусок металлолома, – процедил я, впрочем, не слишком переживая, что могучий союзник может услышать меня.
– Послушай, Дракоша, – попробовал я зайти с другой стороны. – Может быть, ты скажешь, когда придет мое время?
Дракон стоял, совсем по-человечески покачиваясь на пятках и пристально вглядываясь в происходящее.
– Что касается металлолома, то это для меня звучит даже похвалой, – я почувствовал, как мои уши начинают краснеть, – а что касается твоего времени, МАЛЬЧИК, то…
Тут Дракон посмотрел на меня и, увидев или почувствовав все, что происходило со мной, расхохотался.
– Не вижу ничего смешного, – буркнул я и отвернулся в сторону.
– Не обижайся, Файон, просто я не смеялся так уже много лет, – Дракон дружелюбно посмотрел на меня и похлопал по плечу, – ты был слишком смешон в своем гневе.
Дракон не закончил, резко дернулся и стремительно повернулся к сражающимся. Что-то произошло. Все мое внимание теперь оказалось приковано к битве, но я не видел, что же так взволновало Дракона.
– А вот теперь приближается и твой час, варркан, – голос Дракона звучал настороженно и глухо.
Его металлическая рука взметнулась и указала мне то место, откуда исходило все волнение. Теперь и я увидел это, и моя рука непроизвольно сжала рукоять «Лучшего».
Прямо напротив нас среди кишащих нелюдей двигалось нечто. Присмотревшись, я понял, что это помост или гигантские носилки, которые несли наиболее сильные нелюди – бобоки, Посредине этого помоста возвышался трон. И на нем сидел ОН.
В это мгновение луна словно вспыхнула и на короткий миг осветила ЕГО лицо. От удивления я вскрикнул. Хотя я и был внутренне подготовлен к встрече со своим двойником, но все это произошло слишком неожиданно, и варрканская выдержка оказалась здесь бессильна. Трудно видеть человека, который носит твое имя, у которого твое лицо и который при этом добивается любви твоей девушки. Ненависть, великая и необузданная ненависть вскипела во мне, не подчиняясь никаким разумным мыслям. Я вскинул меч над головой и, выплескивая всю накопившуюся за это время горечь и злость, закричал, перекрывая шум битвы:
– Файон!
Тот, другой, Файон услышал меня. Он моментально вскочил на ноги и в том же движении, что и я, вскинул меч:
– Файо-о-он!
Сразу же пришло какое-то внутреннее спокойствие. Я уже знал, что буду делать, и эта определенность охладила меня. Мысленно ругая себя за неумение сдерживаться, я стал готовиться к поединку, продолжая наблюдать за противником.
Мне не понадобится плащ – я отбросил его в сторону.
Мне не нужны будут деньги – они полетели следом.
Одному из нас больше не придется есть и пить – мешок с едой отправился в общую кучу.
Я остался, имея на себе только необходимую для варркана одежду и оружие. Что мне может понадобиться на том свете?…
Тот, другой Файон, тоже неторопливо облачался в свой боевой костюм, отличавшийся от моего только количеством украшений да черным цветом.
Между тем битва продолжалась. Дракон уже постоянно держал ладони раскрытыми и в них беспрерывно лился звездный дождь. Я, повинуясь какому-то озарению свыше, окликнул его, и он тут же оторвался от своего скорбного занятия и повернулся ко мне.
– Пора, Файон, я больше не могу сдерживать их натиск. Пришло и твое время.
Я воздел над головой свой меч и пошел навстречу судьбе. И тотчас, словно только того и ожидая, Файон-двойник тоже поднял оружие и спрыгнул с помоста.
Словно ток пробежал по передним рядам его войска. Темные воины быстро отступили и замерли в трех шагах от кончиков мечей легионеров Дракона.
Файон снова появился в поле моего зрения, теперь он шел прямо ко мне по спинам своих рабов, порождений мрака и первобытного ужаса. Он остановился у самого переднего края.
Стоящий недалеко от меня Дракон сказал так, чтобы я слышал:
– Не спеши, варркан, посмотрим, что скажет этот сын Тьмы и Мрака.
Файон, как две капли воды похожий на меня, стоял на спинах замерших словно каменные изваяния солдат и пристально смотрел на меня. Только теперь я заметил то различие, о котором говорила старуха, мать принцессы-королевы. У него действительно имелся шрам на левой стороне лица. И это было единственное, в чем мы с ним различались.
Признаться, мне стало немного жутко от всего этого. Я, хоть и был непобедимым варрканом, в сущности остался простым городским парнем, у которого, как у всякого нормального человека, остался атавистический страх перед всякого рода непонятными явлениями природы. Двойник-Файон пугал и одновременно притягивал меня так, как манит к себе порой пропасть стоящего на ее краю человека. Я с силой встряхнул головой, прогоняя это так некстати появившееся чувство и вперился глазами в своего близнеца. В самого себя.
