Космическую Китайскую Стену они обнаружили задолго до прибытия в район её дрейфа.
Исследовательский комплекс на борту корабля, управляемый компьютером по имени Добрыня, был существенно мощнее того, что стоял на первом «Амуре», и позволял команде в минимальные сроки анализировать состояние среды в радиусе многих тысяч километров. Гравитационное «дыхание» Космической Китайской Стены он уловил с расстояния в два миллиона километров.
Вскоре Добрыня смог оценить и другие параметры Стены, после чего синтезировал её объёмное изображение в экране обзора.
Китайцы перемудрили с названием открытого ими объекта, ни о какой «стене» речь не шла. Это была колоссальной длины нить или очень тонкая — диаметром в доли сантиметра, если не меньше — трубка, совершенно прямая и очень массивная. Каждый метр её длины гравитировал как танкер в миллион тонн весом, а вся она притягивала к себе попадавшиеся по пути предметы как планета, равная по массе по крайней мере Земле.
— Ни хрена себе! — проговорил Слава Абдулов, оглядываясь на Глинича. — Феликс, я сплю или нет?
— Тогда мы спим все, — флегматично отозвался планетолог.
— Никакая это не стена!
— Абсолютно согласен.
— Тогда что это?!
— Струна.
— Что?!
— Ты знаком с космологическими теориями?
— В общих чертах, а что?
— По одной из них, считающейся самой адекватной, при фазовых переходах в ранней Вселенной в вакууме возникали топологические «трещины», или «дефекты».
— Точно, их назвали суперструнами!
— Нет, суперструны — это из другой физической епархии, связанной со структурой элементарных частиц и мерностью пространства. Я же имел в виду космологические струны, обладающие рядом интереснейших качеств.
— Долго объясняешь.
— Толщина этих струн лежит в интервале от десяти в минус двадцать девятой степени до десяти в минус тридцатой степени сантиметра, а масса…
— Короче, Склифосовский!
— Короче, возможно, мы имеем дело с такой гиперструной. Большинство из них по теории свернулось в кольца, мы же видим развернутую струну.
— Откуда она взялась в Солнечной системе?
— Спроси чего-нибудь полегче.
— А что это за узелки на ней?
— Скорее всего притянутые из космоса объекты — астероиды, ядра комет, камни, обломки планет и прочий мусор.
— Командир, мы входим в пояс астероидов, — напомнил компнавигатор корабля по имени Умник. — Необходимо снизить скорость.
— Мы не на прогулке, — мрачно отрезал Денис. — Если китайцы ещё живы, мы обязаны их спасти. Курс — на объект! Торможение в форсмажорном режиме!
— Слушаюсь.
«Амур» продолжал мчаться вперед с той же скоростью, догоняя Космическую Китайскую Стену, двигающуюся с приличной скоростью — около двухсот километров в секунду — почти точно поперёк плоскости эклиптики.
— Китайцам повезло, — со смешком сказал Миша Жуков, чаще других покидавший рубку для осмотра своего энергетического хозяйства. — Если их Стена будет шпарить с той же скоростью и в том же направлении, она проткнёт эклиптику за три дня и выйдет за пределы Системы.
Денис промолчал. Он думал лишь о том, чтобы спасательная экспедиция наконец достигла цели и, не мешкая, взяла обратный курс. Китайская Стена, оказавшаяся, по словам Глинича, «развернутой гиперструной», не показалась ему достойным для изучения объектом по сравнению с астероидом Ирод и горловиной входа в иной мир под названием Окурок, с которыми он познакомился во время прошлых рейдов.
Через два часа «Амур» приблизился к убегающей Стене на расстояние вдвое меньше, чем расстояние от Земли до Луны. И сразу начали сказываться эффекты нелинейности гравитационного поля сверхтонкой «струны», обладающей чудовищной массой.
«Амур» стал плохо слушаться управления.
Какая-то сила начала скручивать его в «бараний рог», изгибать по длине и одновременно по диаметру (!), из-за чего люди внутри испытывали странные ощущения и стали часто терять ориентацию. Лишь Умник, как машина, избавленная от физиологической информации и проявлений человеческой психики, продолжал контролировать движение корабля и не поддавался на «провокации» тороидального гравитационного поля Китайской Стены.
По мере приближения к ней экипажу удалось с помощью локатора и телескопа обнаружить более сотни разного размера тел, «налипших» на космическую «струну». Среди них были и снежно-ледяные глыбы, и каменные горы, и целые рои камней, а также удивительные структуры, напоминающие кольца наподобие колец Сатурна, только в миниатюре.
— Интересно, из чего состоят эти кольца? — заметил Абдулов, успевая заниматься контролем состояния систем корабля, ориентированием и обзором космических панорам.
— Вероятнее всего, из частиц пыли, мелких камней и песчинок, — ответил Глинич.
— Почему же эта пыль не падает на Стену?
— Потому что она вращается вокруг «струны». Таких колец должно быть много. Кстати, возможно, что материал колец захвачен «струной» далеко от Солнечной системы, стоит попытаться взять образцы.
— Почему далеко?
— Потому что она наверняка путешествует в космосе не один миллион лет и нацепляла на себя столько артефактов, что стала бесценной. Вполне может быть, что мы найдем здесь даже обломки сооружений других разумных существ. Если только…
— Если что? Договаривай.
— Если только сама она не является частью искусственного сооружения.
— Ну это ты загнул, теоретик!
Денис тоже посмотрел на планетолога с удивлением. Под таким углом зрения он на Китайскую Стену не смотрел.
— С чего ты взял, Феликс Эдуардович?
— Если верить теории, космологические «струны» должны иметь гораздо большую длину, порядка сотен тысяч и даже миллионы световых лет. А тут всего четыре тысячи километров. Вот и родилась идея.
— М-да, фантазии тебе не занимать, — хмыкнул Абдулов не без уважения. — Не зря тебя на базе прозвали «некремлёвским мечтателем».
«Амур» заметно повело из стороны в сторону. Так он реагировал на очередное гравитационное завихрение.
Абдулов охнул.
— Командир, может, не будем подходить слишком близко? Уж очень тут неуютно, желудок постоянно наружу просится.
— Мы спасатели или где, капитан? Думай лучше, как нам снять с этой Стены китайцев. Умник, сообщение на базу: мы у цели…
Матвейкин ворвался в кабинет Зайцева как всполошенный охотниками лось.
Начальник ЦЭОК с недоумением взглянул на генерала, обычно сдержанного и порой даже меланхоличного.
