над ухом младшего лейтенанта один из солдат, заинтересованно выглядывая из-за его плеча. — Чёрт знает, сколько тут одна шарахается. К людям хочет, а страшно.
— Ш-ш-ш, — шикнул на него Винтерсблад, — иди отсюда, не пугай ещё больше.
Солдат отошёл вглубь дома, и Блад посвистел ещё раз. Лошадь медленно подошла к нему (угощение в руке мужчины очень её заинтересовало), вытянула шею, оттопырила губу, чтобы забрать сахар, но не дотянулась до него совсем чуть-чуть: офицер незаметно приблизил ладонь к себе, вынуждая животное сделать ещё шаг. Кобыла повелась на уловку, подошла ближе, захрустела сахаром, и мужчина свободной рукой взял её под уздцы, завёл в дом и закрыл дверь.
— На кой чёрт тебе конь? — насторожился Мэннинг, глядя, как взводный поглаживает кобылу по носу и что-то ей шепчет.
— Сделать то, на что у тебя, капитан, гайка слаба. Сам же предложил.
Мэннинг хлопнул глазами, укладывая в голове ответ младшего лейтенанта. А тот уже проверял подпругу.
— Ты совсем с резьбы слетел, младший? — наконец собрался с мыслями Мэннинг. — Кто тебе такой приказ дал?
— Подполковник Ходжес.
— Мне! — взвизгнул Валентайн.
— Ну и иди, раз тебе, кто ж тебя держит, — спокойно ответил Блад, наблюдая, как глаза капитана наливаются кровью.
Он оседлал лошадь, кивнул одному из солдат, чтобы тот открыл дверь.
— Отставить! — гаркнул Мэннинг так, что кобыла присела на задние ноги, а солдат отдёрнул ладонь от дверной ручки, растерянно глядя на Винтерсблада.
— Я выполняю приказ подполковника Ходжеса, открывай, — спокойно сказал ему офицер.
— Ходжеса здесь нет, и командую я — как старший по званию! — вновь встрял Мэннинг.
— Ты провалил задание, капитан, и за это никого не похвалят, — вмешался Асмунд.
Он спустился вслед за взводным и теперь стоял позади всех, скрестив на груди руки.
— Пусть Винтерсблад попробует. Под мою ответственность. — Он посмотрел на солдата, — открывай.
— Младший лейтенант, — выкрикнул капитан, наставляя на Блада револьвер, — если вы сейчас же не спешитесь, я буду вынужден стрелять! Я не шучу!
— Ваше право, — равнодушно отозвался Винтерсблад, — открывай! — кивнул он солдату.
Тот потянул за дверную ручку, Мэннинг напружинился, делая вид, что готов спустить курок, и тут Асмунд наклонился и резко дёрнул на себя половик, на котором стоял капитан. Лошадь рванула вперёд от звука выстрела; пуля ушла в стену, осыпав солдата штукатуркой, а Мэннинг рыбкой нырнул носом вперёд, только сапоги в воздухе мелькнули.
Пулемёт ожил почти сразу, пытаясь попасть по петляющей, словно заяц, лошади. Она оказалась сообразительной: слушалась малейшего движения Винтерсблада и не своевольничала. Кобыла неслась во весь опор, уходя от пуль, закладывала такие лихие петли, что едва не падала на бок. Пулемётчик не успевал за её манёврами, с опозданием ворочая тяжёлое оружие, и очередь каждый раз хлестала мимо.
Из укрытия показались несколько имперцев с карабинами, надеясь остановить сумасшедшего на коне, но Блад, свесившись с седла чуть не до земли, стрелял точнее. И не только Блад: из окон второго этажа по бресийским солдатам открыла огонь рота Асмунда. На подступах к бетонным плитам, когда уже не было шансов уйти от столь близкого огня, взводный бросил гранату.
Грохнул взрыв, пулемёт затих. Винтерсблада оглушило, осыпало каменной крошкой и каким-то мусором, а лошадь под ним со страху рванула по прямой. Если бы она вздумала сигануть в канал, Блад, возможно, с ней бы не справился. Но кобыла понеслась на мост, взяла разгон и полетела через остатки укрепления.
Мужчина глянул вниз. Там, засыпанные каменными осколками, медленно, словно насекомые в застывающей смоле, копошились выжившие бресийцы. Как только лошадь приземлилась, Винтерсблад обернулся и бросил вторую гранату, а за ней — и третью. Если бы первый взрыв не оглушил его так сильно, он бы услышал, с каким азартом закричали идущие в атаку солдаты Асмунда. Но младший лейтенант этого не услышал — и не увидел, как побежали на вражеские укрепления его товарищи: ему предстояло справиться с обезумевшей кобылой, которую два новых взрыва подстегнули ещё сильней. Лошадь, миновав мост, пласталась над широкой набережной, едва касаясь земли копытами. Винтерсблад выпрямил спину, упёрся ногами в стремена, одним поводом постарался нагнуть голову животного и встать на предельно маленький вольт, отвлекая коня, мешая ему двигаться по прямой.
— Тише, девочка, тише! — повторял он, не слыша себя, но надеясь, что голос его достаточно спокоен, чтобы лошадь поверила.
Блад кружил её по вольтам, постепенно уменьшая диаметр круга, пока животное не успокоилось и не остановилось. Тогда он спешился, тяжело дыша, обнял кобылу за шею. Руки его слегка дрожали, в ушах по-прежнему стоял звон.
— Умница, девочка, умница! Как мы их с тобой, а? Хорошая лошадь, хорошая лошадь! Надо придумать тебе хорошее имя, согласна? — он ласково похлопал её по взмыленной шкуре. — А теперь пойдём отсюда, кто знает, что тут может нас поджидать! — мужчина опасливо оглядел окна ближайших домов, но если кто из имперцев и затаился где поблизости, то ничем своего присутствия не выдал, и Блад направился обратно к своим.
Рота Асмунда захватила мост и теперь возводила баррикаду на другом его конце. Винтерсблада солдаты встретили одобрительными возгласами. Окружили его, похлопывая взводного по плечам и поглаживая кобылу, которую он держал под уздцы.
— Что за шум, чего празднуем, работу бросили? — недовольно выкрикнул Мэннинг, прокладывая себе путь в толпе солдат локтями. — А-а-а, явился! — он смерил злобным взглядом Винтерсблада, приосанился, чтобы не выглядеть рядом с ним низкорослым. — Вы что себе позволяете, младший лейтенант?!
— Выполнял приказ подполковника Ходжеса, сэр, — официально отрапортовал Блад, — мост взят, капитан!
— Я вижу, что мост взят, не дурак! — заорал Мэннинг. — А ты, младший лейтенант, ослушался моего прямого приказа, поставив под сомнение компетентность вышестоящего офицера! И я обязательно отражу это в рапорте! Такие безобразия не должны оставаться безнаказанными, слышали? — обратился он к притихшей роте. — Надеюсь, ты уже крепко пожалел о своём проступке и готов принести мне извинения.
— Никак нет.
— Что ты сказал, сопляк?!
— Никак нет, сэр! — с каменным лицом повторил Винтерсблад.
Мэннинг замер, вытаращив глаза на смотрящего сквозь него взводного. Казалось, рост уровня ярости капитана можно увидеть невооружённым глазом, как подъём ртутного столбика в градуснике.
— Пшёл вон! — словно забытый на огне чайник, зашипел Мэннинг: столбик его гнева поднялся выше последнего деления на
