– Вам нравится ваша работа? Она повернулась и молча посмотрела на него. Флеминг, насторожившись, откинулся на спинку стула.
– А ведь вы становитесь незаменимой, а? - спросил он ее тем тоном, каким обычно разговаривал с Джуди. Андромеда с величавым видом смотрела на него. Правильное лицо, длинные волосы, свободно опущенные руки, простое неяркое платье делали ее похожей на статую.
– Пожалуйста, говорите осторожнее.
– Это угроза?
– Да. - Она говорила спокойно, точно устанавливая факт. Флеминг встал.
– Черт побери, я не позволю… - он умолк и неожиданно улыбнулся. - Пожалуй, я и впрямь кое-что упустил. Она не осознала смысла этих слов и повернулась, чтобы уйти.
– Погодите!
– Я занята. - Однако она обернулась к нему и остановилась в ожидании. Флеминг медленно подошел и, словно поддразнивая, оглядел ее с ног до головы.
– Вам надо заняться собой, если вы хотите подчинить себе людей. - Она стояла неподвижно. Подняв руку, он отвел прядь, закрывавшую часть ее лица. - Зачесывайте волосы назад, чтобы мы могли видеть, как вы выглядите. Так. Очень мило! Андромеда отступила, и его рука соскользнула вниз, но девушка продолжала смотреть на него во все глаза, озадаченная и заинтересованная.
– И можно употреблять духи, - продолжал он. - Как Джуди.
– Это то, что так пахнет? Он кивнул.
– Не очень экзотические. Так, лавандовая вода или что-нибудь вроде этого. Но приятные.
– Я вас не понимаю. - Легкая складка рассекла гладкую кожу ее лба. - Приятно - неприятно, хорошо - плохо. Здесь нет логического различия.
– Подойдите, - позвал он, продолжая улыбаться. Андромеда заколебалась, но все же шагнула в его сторону. Спокойно и хладнокровно он ущипнул ее за руку.
– Ой! - Она отступила назад с внезапным испугом в глазах и потерла больное место.
– Приятно или неприятно? - осведомился он.
– Неприятно.
– Это потому, что вы созданы так, чтобы ощущать боль. - Он снова поднял руку, и она отстранилась. - Сейчас я не стану делать вам больно. Он легонько провел рукой по ее лбу, а она стояла, напрягшись всем телом, как ручной олень, которого гладит ребенок, - покорный, но готовый сорваться с места. Его пальцы скользнули с ее щеки на обнаженную шею.
– Неприятно или приятно?
– Приятно. - Она внимательно следила за ним, чтобы понять, что он сделает в следующий момент.
– Вы созданы так, что ощущаете удовольствие. Вам это было известно? - Он осторожно отвел руку и отошел от девушки. - Вряд ли это было сделано намеренно, но, коли уж вас наградили человеческим телом… Ведь люди живут не по законам логики.
– Это я заметила! - Она держалась теперь так же уверенно, как до начала их разговора, но продолжала смотреть на Флеминга с глубоким вниманием.
– Мы живем нашими чувствами. И они определяют наше стремление к хорошему и плохому, наши эстетические и моральные принципы. Без них мы, наверное, уже давно истребили бы друг друга.
– Но разве вы всеми силами не стремитесь именно к этому? - С высокомерной улыбкой Андромеда посмотрела на свои бумаги. - Вы с вашими бомбами и ракетами - как дети.
– Не причисляйте меня ко всем этим…
– Нет, я не причисляю. - Она задумчиво рассматривала Флеминга. - Тем не менее я собираюсь спасти всех вас. Это же совсем просто. - И небрежным кивком она указала на свои бумаги. Вошла Джуди и остановилась в дверях, как раньше Андромеда.
– Доктор Джирс может принять вас. Пожалуйста!
– Спасибо. Роли переменились. Взаимоотношения всех троих стали теперь иными. Хотя Флеминг продолжал наблюдать за Андромедой, ее взгляд стал другим.
– От меня неприятно пахнет? - спросила она. Он пожал плечами.
– Это вам придется выяснить самой. Андромеда вместе с Джуди пошли по бетонной дорожке к приемной Джирса. Им нечего было сказать друг другу, и их ничто не объединяло, кроме чувства настороженного безразличия. Джуди проводила Андромеду в кабинет Джирса и вышла - Директор, сидя за столом, разговаривал по телефону.
– Да - да, мы двигаемся вперед, просто замечательно! - говорил он. - Еще одна проверка, и мы сможем приступить к изготовлению. Он положил трубку, и Андромеда протянула ему бумаги - так небрежно, словно это была чашка чаю.
– Вот все, что вам нужно, доктор Джирс, - сказала она.
Новая ракета была построена и прошла испытания в Торнессе. После того как ее запустили, вернули на Землю и размножили, премьер-министр послал Бэрдетта к Ванденбергу. Торнесский проект очень тревожил генерала. Ему казалось, что для солидного дела все идет слишком быстро. Хотя его начальство требовало именно быстрых действий, генерал не слишком доверял этому детищу заграничной науки и техники и настаивал, чтобы ракету отправили для испытаний в США. Однако правительство Ее Величества вдруг заупрямилось. Бэрдетт спорил с генералом в его подземном командном пункте.
– В кои-то веки мы имеем возможность обойтись своими силами. - Молодой министр выглядел очень независимым, щеголеватым и энергичным в синем с иголочки костюме и галстуке цветов школы, в которой он учился. - Конечно, мы с вами будем работать сообща, когда примемся за дело. Ванденберг хмыкнул.
– А нельзя ли нам узнать, как именно вы приметесь за дело?
– Осуществим перехват.
– Ну, а как?
– Рейнхарт из Болдершоу будет давать нам информацию о движении цели, а подразделение Джирса станет запускать ракеты.
– А если ничего не выйдет?
– Не может не выйти. Двое мужчин упорно глядели друг на друга: Бэрдетт - изящный и улыбающийся, Ванденберг - массивный и насупившийся. Наконец генерал небрежно пожал плечами.
– Ни с того ни с сего это вдруг стало внутренним делом! На том они и разошлись; Бэрдетт дал указание Джирсу и Рейнхарту продолжать работу. А в Болдершоу-Фелл почти каждый день регистрировали новые трассы. Харви сидел перед большим окном, выходившим на плоскую вершину холма, и заносил в журнал моменты прохождения. "…12 августа, 03 часа 50 мин, по ср. Грина. врем. Баллистический снаряд номер один-один-семь прошел над пунктом курсом 2697/451. Высота 400 миль. Скорость ок. 17500 миль/час…" Огромная чаша внизу казалась пустой и тихой под сенью возвышавшихся над ней конструкций, но тем не менее жила, наполненная отражениями сигналов. Каждый проносившийся снаряд передавал свои позывные, и можно было слышать, как он приближается с другой стороны земного шара. В обсерватории имелась специальная аппаратура, с помощью которой движение целей отмечалось на экране катодно-лучевой трубки, а системы автоматического определения угловых координат и дальности были соединены наземной линией с Торнессом. А в Торнессе над береговой кручей выстроилась шеренга ракет - "первый бросок", по местной терминологии, - и две запасные. Три снаряда, похожих на заточенные карандаши, с заостренными носами и хвостовым оперением, стояли в ряд на пусковых столах, отливая серебром в холодном сером свете. Ракеты были на удивление невелики, очень тонки и довольно красивы. Они напоминали стрелы на натянутой тетиве и были готовы в любую минуту рвануться из тяжелой и сложной сбруи пусковых приспособлений. Каждая ракета, заправленная топливом, до отказа начиненная точными приборами, несла в острой головке небольшой ядерный заряд. Наземное наведение осуществлялось через машину, работу которой в свою очередь направляли Андромеда и ее помощники. Передаваемая в Болдершоу информация о движении цели поступала на пульт управления машины, мгновенно расшифровывалась, преобразовывалась и синхронно передавалась перехватчику. Ход перехвата можно было корректировать с точностью до миллиметра. Доступ в машинный зал был теперь разрешен только Джирсу и сотрудникам, имеющим непосредственное отношение к работе. Флемингу и Дауни в виде любезности разрешили следить за ходом событий по телевизору из другого здания. Андромеда невозмутимо заняла свой пост у машины, а Джирс с озабоченным, но важным видом сновал между стартовой площадкой, зданием счетной машины и пусковым командным пунктом. Последний представлял собой небольшой оперативный центр, откуда осуществлялся надзор за процедурой запуска. Прямой телефон соединял Джирса с министерством обороны. Теперь Джуди была постоянно занята - майор поручил ей проверять и перепроверять всех, кто приезжал или уезжал. В последний день октября Бэрдетт после совещания с премьер-министром позвонил Джирсу и Рейнхарту.
