Старик торжественно выкатил злосчастное устройство в самый центр лужайки — возможно, он руководствовался каким-то извращенным фэн-шуем — и врубил мотор. Чистый воздух отравили клубы зловонного дыма. Сенокосилка отчаянно затарахтела. Локк толкнул ее в сторону живой изгороди из молоденьких пихт.
— Чтобы она тебя самого сжевала, старый дурак! — в сердцах выдохнула Лили.
Ори Гилмер уже полдня не отвечал на звонки, и это беспокоило женщину. И вообще, было что-то тревожное в безмолвии лунной ночи, нарушаемом лишь треском косилки. Лили не могла понять что. Вроде бы все, как обычно: снег на улице и на крышах, темные следы протекторов и полозьев, огоньки в окнах соседних домов, красноватый отсвет над баром Нанука — эскимос так и не снял рождественские гирлянды, украшавшие крышу его заведения, — и острый церковный шпиль. И все же, все же… Лили чем-то не нравилась тень противоположного дома. Летом там жили Палмеры, а зимой дом стоял заколоченный, пустой и холодный. Ничто не должно было двигаться там… и все же тень шевельнулась. Определенно, там ворочалось что-то большое и черное… собака? Но лайки Нанука были надежно заперты в проволочном загоне за баром. И кстати, да. Собаки. Лайки Нанука всегда выли в такие лунные ночи. Лили в свое время написала на их хозяина жалобу в городской совет. Однако сейчас собаки молчали, и даже шум косилки не заставил их загавкать. Что-то не так.
Лили плотней прижала нос к стеклу, и тут дом Палмеров сдвинулся с места. Женщина удивленно моргнула. Нет, конечно, двигался не сам дом, а тень дома. Большая, горбатая и черная, она направлялась прямиком к лужайке мистера Локка.
— Аиииииииииии! — взвизгнула хозяйка гостиницы, отшатываясь от окна.
Старый Локк в енотовой шубе, ничего не замечая, продолжал косить снег.
* * *
— Да позвонил я уже всюду! — выкрикнул крупный, коренастый парень с русой бородой.
Батти помнил: его зовут Баркер. «Стивен Баркер, зоолог», — так он представился, сунув андроиду руку. Что уже само по себе было странно — обычно таким, как Батти, не подавали руки при знакомстве. Вот и второй, айтишник, Ричард Дрейфус, не подал. Он, согнувшись, сидел у компьютера и лихорадочно набивал сообщения.
Баркер, сержант и маршал стояли посреди тесной, жарко натопленной и ярко освещенной лаборатории. Даже не верилось, что за порогом ночь, ледяной лес, бродящие во мраке чудовища. В открытую дверь видна была другая комната с двумя кроватями — одна аккуратно застеленная, вторая расхристанная, со скомканным одеялом. Еще одна, запертая, дверь вела то ли в другую спальню, то ли в ванную. Когда они только вошли, андроиду почудилось, что оттуда доносится какой-то шум. Он внимательно прислушивался пару минут, но шум не повторился.
Сержант сразу решил, что заправленная кровать принадлежит Баркеру. Баркер был ему симпатичней. Он даже чем-то смахивал на одного из своих. Сейчас Баркер здорово злился.
— В гребаный полицейский участок Нома, потом в местное отделение Национальной Гвардии, потом вообще пожарникам. Везде варежку открывают и спрашивают: «Какая биостанция? Какие медведи? Что за дурацкие шутки?» Я им кричу: «Алекс, Алекс Вечерский!» А они: «Не знаем никакого Алекса».
Айтишник, крутанувшись в кресле, встрял в разговор.
— Его полное имя Алексей, — скривившись, начал он. — А впрочем, неважно. Сразу было понятно, на какую контору мы работаем. Ты свои чеки видел? Собеседование трехуровневое проходил? Договор о неразглашении подписывал?
— И что? — еще пуще взъярился Баркер. — Нас теперь как бы и нет? И людей там…
Он неопределенно махнул рукой куда-то в сторону Авроры.
— …тоже нет? Пусть подохнут?
— Ну вот когда люди из города начнут звонить и рассказывать, что у них на улицах бесчинствуют медведи-мутанты… — резонно заметил Дрейфус.
— А нам что делать? Торчать тут, сложа руки?
Тут почему-то оба одновременно повернулись к маршалу. А тот ничего и не делал. Сидел у стены на складном стуле, вытянув ноги. С его сапог натекло на пол. Он даже к спору не прислушивался, а отрешенно смотрел в запотевшее окно. Или не смотрел, потому что веки его были полуприкрыты. Может, задремал в тепле?
— Отчего вы молчите, маршал? — осторожно поинтересовался Дрейфус. — В конце концов, вы тут представитель закона… Если можно так сказать. Свяжитесь со своими. Свяжитесь с полицией. Вас послушают.
Не глядя на него и не открывая глаз, Мэттьюс спросил:
— Где андроид?
Баркер покраснел под своей бородой. Дрейфус с деланным недоумением завертел головой: мол, вот же, топчется у компа.
— Беглец, — уточнил маршал, по-прежнему не глядя на работников биостанции. — Где он?
— Вы не находите, — мягко начал айтишник, — что сейчас не время охотиться на каких-то там беглых андроидов? Что у нас есть другие, более крупные, масштабные проблемы…
Батти успел уловить движение маршала, но остановить не успел. Стул с грохотом вылетел из-под задницы Дрейфуса, а сам Дрейфус плюхнулся на пол.
— Где? — не меняя выражения лица, переспросил Мэттьюс.
Айтишник сидел на полу, открывая и закрывая рот. Ответил Баркер:
— В виварии. В том длинном сарае с выломанной дверью. Там у нас еще один… экземпляр. Мартин его сторожит.
Отвернувшись от этих двоих, словно больше ничего полезного от них не добиться, маршал шагнул к двери. Батти по-прежнему не понимал, чего хочет его напарник. Дрейфус был прав — не время разбираться с Мартином и с остальными беглыми, если они тут вообще есть. Следовало собрать всех, способных держать оружие, раздать винтовки и возвращаться в Аврору. Но, похоже, маршал знал, что делает.
Впрочем, так казалось и раньше, когда Си-двадцать пять увез Дженис.
* * *
Страх входил в городок бесшумно — только хрустнет потревоженный снег, только мимо окна проплывет неясная тень, на мгновение закрыв низко висящую над лесом луну. Лайки, храбрые псы Джона Нанука, глухо рычали, сбившись в центре вольера и оскалив клыки. Их глаза сверкали во мраке первобытной зеленью. Псы чуяли незнакомый, враждебный запах и в то же время смертельно боялись, не смея лаем предупредить хозяина. Именно это встревожило Бена, ночевавшего в комнатке над баром. Он вышел проверить, что с собаками.
Псы, ощерившись и вздыбив шерсть на загривках, смотрели, как открывается задняя дверь бара, как выходит заспанный Бен в небрежно наброшенной на плечи куртке. В правой руке его был фонарик, в левой — бейсбольная бита. Парень включил фонарик, и круглое желтое пятно света, вспыхнув на снегу, побежало от его ног к вольеру. На полпути оно отразилось в чем-то черном и тусклом, наподобие гигантского наплыва вулканического стекла. Бен расширил глаза и попятился, загребая тапками снег. Чудовище, принюхивающееся к вольеру, развернулось. Оно неспешно потрусило к Бену, однако эта неспешность была обманчивой. Зверь настиг человека за четыре шага и, легонько махнув лапой, перешиб ему хребет. Сломанное тело рухнуло на землю. Медведь опустил морду, принюхался, фыркнул и принялся трепать свою жертву. Собакам страшно хотелось взвыть. Но они молчали. Кровь на снегу пахла так горячо и сладко.
