– Аркадий Петрович, вы же обещали. Да… Да… Он выиграл дело, судье ничего не оставалось, как признать увольнение правомерным. Вы же уверяли меня, что доверите представительство Крапухина профану…
Валентин от удивления приоткрыл рот. Аркадий Петрович? Уж не с шефом ли разговаривает этот горе-юрист?
Тот, не замечая, что за ним наблюдают, продолжал:
– По-вашему, виноват я? Не подготовился? Да, я недооценил этого молокососа, но ведь я рассчитывал, что вы пришлете олуха, вы ведь сами говорили…
Валентин нахмурился, сомнений быть не могло, шеф каким-то образом связан с истцом. Неужели ему заплатили, чтобы он назначил представителем какого-нибудь… м-м-м… профана?
Вот, значит, кем шеф меня считает, мелькнула злая мысль. Но откуда у Феофанова столько денег? Шеф на мелочи не разменивается…
– Что я теперь скажу хозяину? – продолжал напирать представитель. – Это же колоссальные потери, вслед за Крапухиным и подобным ему другие фирмы станут потихоньку переходить на всякие экзоскелеты, сверхлегкие материалы и прочее. Кто тогда будет покупать старое оборудование? Я вас спрашиваю, кому будут нужны отбойные молотки, электродрели, трубосгибатели? Да простые лопаты, в конце концов? Их даже дачники скоро покупать перестанут. Что прикажете делать производителям? Да у них на складах готовой продукции пылятся горы.
Валентин не стал дослушивать, и так все ясно.
«Обидно даже не то, что шеф оказался сволочью, – подумал Валентин, – а что сволочью, опозорившей имена цивилистов прошлого, о которых так напыщенно вещает. Обидно то, что он посчитал, что раз у меня мало практики, то… я слабее… А еще жалко Феофанова, выступившего игрушкой в руках непонятно кого. Надо будет попросить Алексея Алексеевича, чтоб еще разок предложил Феофанову сделать апгрейд, вдруг да согласится теперь…»
С этими мыслями Валентин сел в автомобиль и дважды кликнул по экрану навигатора. Через пятнадцать минут он был дома.
Услышав щелчок, Валентин не сразу сообразил, что его вызывают. После второго щелчка соизволил глянуть входящий звонок. Светлана, как всегда аккуратная и миловидная, с неодобрительной гримасой смотрит через стекла очков.
– Валентин Юрьевич, опять вы играете? – обвиняюще спросила она. – Шеф, когда же вы наконец повзрослеете?
Михаил Уткин
По образу и подобию
«Я знаю, для чего живу. Я призван уничтожить зло. Ползучее зло заполнило мир, пронизало пространство. Человечество впало в искушение. В мир пришла Блудница на Красном звере. Бесы подняли тварь, и князь мира сего правит бал… И грядет, грядет пришествие Антихриста. Оно вот-вот, оно рядом! Видения предсказательницы должны значить только одно!»
Сквозь сутану успокаивающе давит тяжелый серебряный крест. Тот самый, созданный и освященный основателем ордена. Тысячелетия в нем. Длинное лезвие кинжала скрыто внутри, и до поры прячется от мира гравировка «Не мир я вам принес, но меч».
Длинная ажурная опора удерживает овальный щит смотровой площадки правителей. Она похожа на огромное блюдце, требовательно протянутое к небосводу. Сильный порыв ветра проволок по стеклянно-блестящим плитам невесть как умудрившийся взлететь на километровую высоту кленовый лист. Солнце едва поднялось над небоскребами, заря придала им нежно-розовый флер, превращая технологичные корпуса в замки Фата-морганы.
– Зачем ты решилась на это, Мальва? – трехметровый зачеловек уперся взглядом прозрачных серых глаз в узкую гибкую спину. Термоглаза, словно крупные родинки у крыльев курносого носа, мгновенно стянулись в пшенные зернышки, спасаясь от слепящего тепла.
Лопатки правительницы недовольно шевельнулись – сегменты комбинезона на спине блеснули металлической зеленью, скрипнули, надвинулись друг на друга. Она уперла локти в упругую поверхность краевого барьера, потянулась вперед, словно пытаясь увидеть, где на крышах домов заканчивается солнечная дорожка. Барьер обеспокоенно приподнялся. Гладкий череп женщины устроился в высоком воротнике одеяния, словно серебристое яйцо в ажурной рубиновой вазе. Тонкие длинные пальцы задумчиво коснулись зубчатого узора фасетчатых глаз на висках. За спиной ей все видится разбитым на тысячи крохотных ярких лоскутков.
– Если хочешь, назови это экспериментом.
– Каким? В чем заключается эксперимент?! – Правитель усилил слова виртуальным рядом смайликов, удивленно машущих руками. Вслед по интернет-каналу пошел нелепый эмоциональный ряд: бледноликие юноши закатывают глаза, прижимают к груди руки… один даже попытался изогнуться вопросительным знаком!
– Во всем, – мимолетная улыбка промелькнула по четко очерченным розовым губам. В виртуальные приемники собеседника пошел вежливый реверанс попыткам изобразить эмоции. Озабоченность, окрашенная легким страхом. Прибавила признательность за участие. Все в виде мгновенно промелькнувших выражений лиц и четких жестов, игры цветов и звуков. Одновременно контролировать столько эмоциональных рядов могут лишь виртуозы.
– Триста лет ты обходилась без детей и вдруг решила родить?! Но таких экспериментов уже проводили тысячи! И всегда результат один – рождается обычный пищащий комок плоти. Причем по качеству часто ниже, чем у самых низкоуровневых людей! Никогда не понимал правительниц, живущих с маточными имплантатами. Столько усилий для сохранения этого практически не нужного органа… Нерационально.
Женщина усмехнулась и передала длиннейший строй фаллических статуй, исчезающих за горизонтом. Зачеловек растянул жесткую складку рта, обозначив улыбку. Забывшие реальную мимику губы, казалось, зашелестели, словно развернувшийся рулон пергамента.
– Ты не хуже меня знаешь – правители единогласно поддержали эротические чипы-стимуляторы, усиливающие только разнополые контакты. Так что… – ряд мужских виртуальных фигур приосанился и значительно заулыбался.
– Да, приходится терпеть, – Мальва преувеличенно тяжело вздохнула, – так или иначе, доступ лишь у правителей. Простые люди не способны совладать с соблазном погрузиться в наслаждения. Занятия же любовью с нечипизированным, увы, удовлетворяют зачеловека примерно как обычного – дырка в стене или ветка дерева.
Правительница игриво навалилась увесистой грудью на волну барьера и ритмично покачалась.
– И кто мешал? У тебя сейчас такой вариант… – Мужчина транслировал бесформенную бабищу с жопогрудыми формами неандертальской статуэтки. Она всем телом отстранилась от красного орущего младенца на вытянутых руках. Тот же, словно из брандспойта, хлещет во все стороны фонтаном мочи.
– Шутишь, веселый. – Правительница наконец обернулась, сверкнула лимонно-желтыми глазищами с вертикальным кошачьим зрачком.
