— И поэтому Хосино-кун признался Коко-тян… — прошептала Моги-сан; казалось, она вот-вот расплачется. Коконе, все еще красная, кинула на нее тревожный взгляд.
…Эй, Мария, ты что затеваешь?..
— Да, но Кадзуки только что взял назад свои слова, что он влюблен в Кирино.
— ИЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭ! — завизжала Коконе.
— Коконе, мы в больнице!
— А ну заткнулся, флюгер хренов!
— …
— Короче. В итоге то, что он любит Кирино, оказалось враньем, которое он состряпал на месте, чтобы избавиться от меня. Но я заставила его признаться, и отступать ему было уже некуда.
— Ммм… вроде поняла. Но… но, но! Я все равно думаю, что это свинство по отношению ко мне!
— Разве это не показывает, насколько он тебе доверяет? Разве он не был уверен, что ты, его хорошая подруга, простишь его, если он извинится?
— Ммммммм…
— А может, он даже был не против, если бы ты его вдруг поняла неправильно?
— Э?!
Коконе вновь залилась краской.
…Не, ну правда, зачем было добавлять эту ненужную фразу, Мария?
— Но это нисколько не меняет того, что мы впутали тебя во все это, Кирино. Мы с Кадзуки очень сожалеем, что мы это сделали. Прости нас, пожалуйста.
— Я, я очень, очень сильно извиняюсь…
Я наконец-то понял, что мне представился шанс попросить прощения. Щеки Коконе все еще были розоватыми, когда она, прищурив глаза, посмотрела на меня.
— …Ты хорошенько подумал над своим поведением?
— Д-да. Прости меня.
Видя, как я каюсь, Коконе поджала губы и произнесла:
— Ладно! Я тебя прощаю. Но не вздумай это повторить! Я, конечно, привыкла, что мне все признаются, но даже меня можно застать врасплох, знаешь ли! Я так сильно беспокоилась, что мне делать, что я тогда всю ночь не спала!
— Стало быть, ты привыкла к признаниям.
— Ха! С того времени, как я в этой школе, я за год двузначное число набрала! …А, какое это теперь имеет значение! Ты как следует подумал?!
— П-прости. Я как следует…
К Коконе вновь вернулся ее громкий голос, она улыбалась с облегчением.
Коконе тоже хотела, чтобы наши старые отношения вернулись.
Если мы все вместе защищаем и бережем нашу повседневную жизнь, ее не так-то просто уничтожить.
— Ну ладно, я домой пошел.
С этими словами я встал, подмигнул Марии и попытался сбежать. …Сказать по правде, мне хотелось побыстрее свалить отсюда, потому что под этими многочисленными взглядами чувствовал я себя неуютно.
— Погоди минуточку.
— …Что такое, Моги-сан?
— Эмм, эээ… ты отказал Отонаси-сан, верно? Тогда не понимаю, почему вы по-прежнему вместе?.. Вы же правда не встречаетесь?
Голос Моги-сан дрожал.
— Эээ… ну, в общем, да.
Она посмотрела на меня, потом на Марию и, наконец, опустила глаза.
— …Уух, ну смотрите! Меня уже совсем скоро выпишут! Я должна вернуться в школу как можно быстрее. Мне неспокойно… очень неспокойно…
— Н-не бойся, Касуми! Я за ним присмотрю!
Услышав слова Коконе, Моги-сан надулась.
— …Коко-тян. У тебя был очень счастливый вид, когда она сказала «может, он даже был не против, если бы ты его вдруг поняла неправильно».
— Н-неправда!
Моги-сан сердито уставилась на меня; в глазах у нее почему-то стояли слезы.
— Хосино-кун, ты болван!
— Э…
— Ну почему ты понарошку признался Коко-тян, а не мне?!
Ээээ… а что, в этом проблема?
✵
Обеденный перерыв.
Мы с Марией сидели друг напротив друга за столом в школьной столовке. Мария без всякого выражения ела рамэн[13], напоминающий вкусом жвачку.
А ведь она была такой счастливой, когда мы уплетали клубничный торт. Мда, правда, когда я попытался ее сфоткать, она меня крепко стукнула и продолжала есть уже с гримаской на лице.
— Кадзуки, сегодня ты тоже ко мне придешь?
Школьник, сидевший рядом с ней, закашлялся, и рис вылетел у него изо рта.
— Сегодня я собираюсь в библиотеку пойти. Как считаешь?
— Не возражаю.
Я ходил домой к Марии последние два дня. Вовсе не ради развлечения — она натаскивала меня к предстоящим экзаменам; она ведь по-прежнему лучшая ученица школы.
Но все же — второклассник, которого натаскивает первоклашка…
— Мм, но она так и не придет, хех. Ничего не поделаешь, придется мне самой доесть остатки рагу, хоть это и многовато.
— …Оно было вкусное, правда.
— Я не спрашивала твоего мнения.
Голос ее был холоден, хоть я и похвалил ее только что.
— Но все же…
Отправиться в комнату к Марии; если бы «она» услышала наш разговор, уверен, она бы приуныла.
Если вспомнить — «она» всегда обедала вместе с Марией до тех событий двухнедельной давности.
Все почти как прежде. Моги-сан начала дуться на меня в своей больнице, и Дайя со мной по-прежнему не разговаривает, но, думаю, в целом моя спокойная жизнь вернулась.
Но ни Рико Асами, ни Рюу Миядзавы в этой повседневной жизни больше нет.
Золотую неделю нам продлили на четыре дня, так что уроки начались лишь 11 мая. А все из-за того, что в нашей школе учился подозреваемый в убийстве. Мы отдыхали, а директор школы выступал по телеку и чего-то вещал про то, что Миядзава-кун был успевающим и прилежным учеником.
В первый день после каникул здесь творилось нечто. Был такой бардак, что некоторые девушки даже начали плакать; повсюду носились журналисты со своими камерами. Обстановка даже близко не напоминала ту, какой полагается быть в классе.
Но прошла неделя, и все стало, как прежде.
Упоминание имени «Рюу Миядзава» стало для одноклассников негласным табу. Его имя неизбежно ассоциировалось с убийством, а это приводило к нежелательным последствиям. Так что во имя сохранения повседневной жизни даже имени его не позволено было существовать.
Конечно же, я буду помнить Миядзаву-куна. Не смогу забыть. И все же его имя никогда не будет упомянуто в разговорах учеников нашего класса.
Миядзава-кун не вернется больше в нашу повседневную жизнь.
И то же самое относится к его сестре Рико Асами.
Как только о происшествии стало известно, она потеряла свое место здесь. Раньше даже их одноклассники не знали, что Рико Асами — сестра Рюу Миядзавы; но теперь это известно всей стране. Ее фотография и адрес были опубликованы, и ее просто завалили журналисты и обычные любопытствующие, хотя вообще-то она была членом семьи жертв убийства.
Асами-сан ушла из школы раньше, чем мы об этом узнали.
— Кадзуки, что случилось? Ты смотришь куда-то в никуда, — поинтересовалась Мария, прикончив свой рамэн.
— А, не, ничего…
