В спальне короля оплывали свечи, отбрасывая на большую кровать длинные тени. Затих речитатив целителей; замолчали жрецы. Имин в одиночестве сидела в углу со своей арфой. Ее пальцы соскользнули со струн, голос упал до шепота и стих. На щеках блестели слезы. Мирейн стоял на коленях у постели. Он не двинулся с того момента, как короля положили сюда, ни ради Вадина, ни ради целителей или жрецов, ни даже ради тех высокорожденных лордов, чей ранг позволил им миновать стражу. Одна рука вцепилась в руку короля, другая, правая, лежала на его спокойном челе. Король скользил между бодрствованием и забытьем. Даже закрытые, его глаза были обращены к Мирейну. Вдали прокукарекал петух, призывая рассвет. Король пошевелился. Глаза его открылись, пальцы сжались. Губы смягчились, почти улыбнувшись. - Да, - сказал он очень тихо. - Прокляни меня. Прокляни клятву, которую ты мне дал. - Я клялся не умирать и не оставлять тебя. - Ты не можешь покинуть меня теперь. - Не могу, - сказал Мирейн устало, без гнева. - Ты позаботился о том, чтобы я не смог. - Я? Не совсем, дитя. Мне помогли. Назови это судьбой. Назови это... - Ядом. Тонким, колдовским, недоступным для моих возможностей целителя. Усталость исчезла, вернулся гнев. Хотя и не произнесенное, это имя повисло между ними с того момента, как покинули зал, и казалось, что битва продолжается и теперь. Мирейн наклонился. - Она за это заплатит. - Нет. Это тоже выглядело устрашающе, сопротивление, которое не сломить. - Она всегда была твоей слабостью. Она была твоей смертью. - Это большой подарок для меня: выбрать собственную смерть и ее орудие и знать, что она - красавица. Но она не одержала победы. Мой наследник, а не ее получит трон. - Выдох, кашель - вот и весь смех, который он мог себе позволить. - Признай это, Солнцерожденный. Несмотря на все подобающее случаю сыновье горе, ты этому рад. - Нет. Это не так. - Лгунишка, - сказал король почти нежно. - Я не оставляю тебе мудрых советов. Даже если бы твоя вежливость заставила тебя выслушать их, ты не стал бы им следовать. Одно только я завещаю тебе: царствуй в радости. Глаза Мирейна были горячими и сухими, голос хрипел. - Я провожу тебя до погребального костра. Что, если потом я просто уйду? - Ты не сделаешь этого. - Я могу позвать Морандена обратно. - Позовешь ли? - Из последних сил король притянул руку Мирейна к своему сердцу. - С того момента как я тебя увидел, я узнал тебя. Сын Аварьяна... ты достоин своего отца. - Ты веришь в это? - Я это знаю. Веки короля опустились, сердце забилось с перебоями. Глубоко вздохнув, король перестал удерживать его силой своей воли. Оно билось все медленнее. Ми-рейн с криком прижался к деду, призывая силу, которую некогда дал ему отец. Сердце Рабана на краткий миг застучало громче, но тут же дрогнуло и остановилось. Король Янона был мертв. Король Янона поднялся, сложил неподвижные руки на неподвижной груди и обернулся. При виде его лица лорды, целители и жрецы глубоко, до пола, поклонились. - Такова его воля, - сказал Мирейн напряженным голосом, - даже своей смертью он привязывает меня к Янону. Такова его воля! - Да здравствует король! Голос Имин заставил его умолкнуть. Голос Вадина, хриплый от слез, и все остальные голоса соединились в нестройном хоре: - Да здравствует Мирейн, король Янона! Наблюдая за ним сквозь слезы, Вадин увидел, что глаза Мирейна начинают меняться. Ни горе, ни гнев, ни нежелание подчиняться не ушли из них. Но при слове "король" в них зажглось пламя. И намека на торжество не было в этом взгляде. Только смирение. И теперь, смирившись со своей судьбой, он наконец смог плакать.
15
- Невыдержанный дурак. - У Один не хватало терпения на собственного сына. - Если бы ты сдержал своих собак, если бы смог остановиться на своих победах... Моранден резко ответил: - Сдержать своих собак? Они не мои! - Они сопровождали тебя. Ты даже не попытался их заткнуть. - А кто поощрял их говорить? - Он навис над Одией. - Хватит притворства, мать. Хватит обмана. Я знаю, чей мозг породил эту паутину лжи в Умиджане. Знаю, кто стоит за сегодняшним безумием. И король тоже это знает, мадам. - Знал. Его рука схватила ее за горло. - Что ты с ним сделала? - Я? - спросила она. - Ничего. Он хотел умереть. Этот дар был ему дан. Когда богиня хочет, она может быть милостивой. - Богиня! - выкрикнул Моранден. - А кто ее просил? Кто выплясывал колдовской танец? Кто варил яд? Ведь это был яд, не так ли? Мои лордики, мой гнев, мое изгнание - только для того, чтобы отвлечь внимание. Маленький ублюдок был прав. Ты использовала меня! - Конечно, я использовала тебя, - холодно сказала его мать. - Ты подходящее орудие. Привлекательный, податливый, не слишком умный. Твой выскочка в сто раз больше король, чем ты, даже если бы у тебя это получилось. - Ты не мать мне, ты, дочь тигров. - Я даю тебе трон, которого ты вожделеешь. Глаза Морандена сузились. Горе принца было глубоким и раздирало его сердце, но разум, выполняя свой холодный долг, был ясен. Хотя бы в этом он был сыном своей матери и, возможно, своего отца. - Трон, - пробормотал Моранден. - Сейчас он пуст. А мальчишка... Я слышал, как он просил за меня. Он отменит приговор. Я брошу ему вызов, и он падет. Завтра утром я буду королем. - Завтра утром ты будешь скакать к Окраинам. - Ты сошла с ума? Уехать теперь, когда ты бросила мне в лицо весь Янон? - Ты отправишься в изгнание, как приказал тебе твой отец. Ты горюешь, ты справедливо гневаешься, но ты человек чести и делаешь то, что велел твой король. Если новый король призовет тебя обратно, так что ж, разве он король тебе? Ты ему не присягал и не станешь присягать этому убийце твоего отца. - Ты убила моего... Одия дала ему пощечину. Он стоял с открытым ртом и смотрел на нее. - Дурак, - бросила она. - Недоразвитый. Тебе противостоит не человек. Он маг, сын бога. Весь Дол Янона находится под его влиянием. Каждый, кого он встречает, тут же начинает ему поклоняться. Вспомни поездку на Запад, вспомни, каким он был: не выделяясь среди твоих людей, он обращал их к себе улыбкой или взглядом, магией завоевывал их души. И он же стал великим победителем войны, которой не было. Он придумал скачку в Умиджан, он участвовал в ней и победил, тогда как ты выполнял скучные обязанности. Ты был всего лишь лордом-командующим, он - великим героем. И ты собираешься встать в зале перед телом короля и оспаривать трон у сына бога? - Ее губы презрительно изогнулись. - Подумай! Некоторые тебя любили, все уважали, смотрели как на будущего короля. За пределами Дола, возможно, ты им все еще являешься. Иди туда, покажи себя, будь с людьми. А в это время чужеземец узнает, что трон может приковать властелина словно цепями. Когда же он наконец обретет силу, чтобы их разбить, когда он выйдет из Дола, чтобы Потребовать себе все королевство, покажи ему, что он король лишь во внутренних землях. Остальное будет принадлежать тебе, у тебя за спиной будет армия, присягнувшая тебе как королю по праву. Тогда ты бросишь вызов узурпатору. Тогда ты будешь править в Яноне. Пока она говорила, Моранден затих, собрался с мыслями, справился со своей яростью. Он выслушал мать почти спокойно, играя перевитыми медью косичками своей бороды. Когда Одия закончила, он прошелся раз-другой по длинной пустой комнате, остановился, обернулся к ней. - Подождать? Что ж, я умею ждать. Я жду уже двадцать лет. Но даже мои бедные мозги видят брешь в твоем заговоре. Если маленький ублюдок маг - а я допускаю, что это возможно, так как видел его в Умиджане, - если он мастер магии, как могу я бросить ему вызов? Я воин, а не колдун. - Он воображает себя воином. Если ты вызовешь его так, как я скажу, он откажется от своей силы, чтобы встретиться с тобой. А уж я присмотрю за тем, чтобы он сдержал свою клятву. - Ты. Вечно ты. - А где бы ты был, если бы не я? - Одия протянула ему руку, - Попрощайся со мной, сын. Твой конь готов, поклажа собрана, и сопровождающие ждут тебя. Не задерживайся, иначе рассвет застанет тебя здесь. Моранден подошел к матери словно против воли и сухо поклонился, не коснувшись губами ее ладони. - Ты останешься здесь? После того, что ты сделала? - Я провожу своего старинного врага на погребальный костер. - Она повелительно махнула рукой. - Иди. Я пришлю тебе известие на Окраины. В последний раз наклонив голову, Моранден повернулся на каблуках и оставил ее.
