Двести легионеров-студентов выстроились буквой П, большинство чесалось и соскребало пропитанную потом грязь. Но тут пришел пожилой капитан, и все выстроились по струнке.
- Здравствуйте, товарищи легионеры!
Мы, как и полагалось, ответили дружным ревом.
- Вы в составе студенческого легиона Ленинградского Государственного Университета имени А.А.Жданова прибыли в распоряжение в/ч № ... Дальневосточного особого военного округа, - продолжал капитан. - В течении двух месяцев вы будете проходить военную подготовку в нашей части наравне с рядовыми-срочниками. Распорядок вашего пребывания будет сообщен вам позже, а сейчас вы поступаете в распоряжение старшин.
Нас разделили на четыре группы по пятьдесят человек и развели в разные концы необъятного плаца. Наш старшина - - усатый азовский немец неприязненно оглядел нас и сказал:
- Интеллигенция понаехала. Я ИЗ ВАС ВЫБЬЮ ВСЮ ЭТУ ЧУШЬ! Быть штатским позор для мужчины! Неужели вы на всю жизнь хотите остаться книжными червями, академическими хлюпиками, чтобы все девки ушли от вас к бравым солдатам?! Кому нужны ваши сгорбленные спины и закомпасированные мозги?! Почему не смеетесь, балбесы?! Я сделаю из вас людей! Вы меня всю оставшуюся жизнь благословлять будете! Военная служба - лучшее средство от рака и старости! он сделал паузу и резко окликнул крайнего студента. - Фамилия!
- Альтшулер, товарищ старшина.
- Скрипач-проходимец, - перевел с немецкого старшина. - Ну и фамилии! Это ж надо такое придумать! Развели жидов! Выйти из строя!.. Живо! Это что на вас надето?! Это френч, а не лапсердак! Я из вас пугало сделаю, Альтшулер! Чему вас там учили?! Оденьтесь правильно! Получаете наряд...
- на мясокомбинат, - пошутил кто-то из строя.
- Кто это прорезался?! Выйти из строя!
Я - а это был я - вышел.
- Фамилия?!
- Легионер Тарнавский, товарищ старшина!
- Тоже еврей?
- Никак нет, товарищ старшина!
- Да сам вижу. Слава богу, единственный порядочный ариец в этой шараге. Получаете наряд на кухню! Кто это там ржет?! Выйти из строя! Фамилия?!
- Легионер Малиновский, товарищ старшина!
- Всем посмотреть на него!
- Какая з...ца!
- Да вы не туда смотрите, олухи! Вот как надо носить обмундирование. Всем! Как ваша фамилия, я запамятовал?!
- Легионер Малиновский, товарищ старшина!
- Ах, значит, поляк?! значит, "от можа до можа"?! значит, "ще польска не сгинева"?! Получаете наряд на подметание плаца! А жид будет чистить сортир! Остальные - в казармы: стелить койки!
Улучив момент, Малиновский подошел ко мне и сказал:
- Совсем из ума выжил, солдафон.
- Благословим наших арийских предков, - ответил я, - иначе чистили бы сейчас сортир.
Он согласился со мной.
На кухне мне поручили выносить мусор - ведер десять, так что получившие наряды еще неплохо отделались: застилание коек напоминало аттракцион. Легионеры стелили их не менее двенадцати раз, а старшина Штейнметц, если ему что не нравилось, выкидывал все за окно со второго этажа, и все началось сначала. Ужин, таким образом, был получен в семь вечера вполне заслужено.
- Ничего, козаки, - ободрял нас бригадир (его, оказывается, Витя зовут), - это сейчас так гоняют, а попадем на границу - там все изменится, и этот самый вахмистр тебя из под пуль вынесет...
- Уж можешь быть спокоен, - прервал его трижды пропотевший Малиновский. - Такие на передовую не попадают. Это неотъемлемый атрибут тыла.
После довольно сытного ужина нас снова построили на плану, и тот же самый капитан ознакомил нас с программой подготовки: месяц тыловых упражнений, месяц пограничной службы в обстановке, максимально приближенной к боевой ("обстановка - сами понимаете!"). Потом всех заставили вымыться под ледяным дунем и около девяти загнали в казармы спать (старшина пообещал, что всех, кому не спится, он лично погоняет полчасика по плацу - это лучшее снотворное!) Невзирая на предупреждение, никто не спал до поздней ночи, и все травили анекдоты, прерываясь с приближением дежурного. Я облюбовал койку у окна - голова к голове с моим будущим дуэлянтом - ибо слыхал, что бревенчатая казарма при пожаре сгорает за четыре минуты. Рядом с нами - мой секундант. Кто-то в темноте громко оправдывал Троцкого, а наш бригадир ему энергично возражал, пугая исключением из комсомола. Другой, в левом углу, крепко выругался по поводу политики вообще и мечтательно вздохнул, простонав: "Где теперь наши девочки..." Ответом ему был общий взрыв хохота и пришедший на него старшина. Он скоро дознался о причине такого веселья, и действительно порядком погонял мечтателя по плацу. Мой секундант был зол и неразговорчив: старшина отобрал у него фотоаппарат и засветил полпленки с прекрасными таежными видами, которые Борис наснимал еще в поезде.
Снился мне один из тех снов, которые преследовали меня в демократической России: большая шайка враждебно настроенных молодых людей обоего пола медленно приближалась ко мне, заходя с обеих сторон. Выглядели они не то хипарями, не то панками (здесь и слов-то таких никто не слыхивал). Наконец я прекратил отступление и почти безо всяких усилий переколотил всю компанию - человек пятнадцать: они почти не сопротивлялись и были гораздо слабее меня (как селениты у Уэллса). Потом прямо с неба грянул гром, и это оказался сигнал подъема, и тут же окрик бодрого старшины:
- Отделение, подъем!!!
Пока мы суетились, напяливая на себя необносившееся обмундирование и наскоро, но аккуратно застилая постель, он продолжал нас распекать:
- Что вы как неживые! Быстрее! Разгильдяи! Кто там прилег?! Бодрее! Не зевать: жаба в рот прыгнет! У настоящих солдат минута на одевание, а вы уже четыре возитесь!
И началось: пробежка, зарядка, преодоление полосы препятствий, ледяной душ, завтрак - пюре с солеными огурцами, потом общий смотр и военно-политические занятия. И т.д. и т.п.
АВЕНТЮРА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ,
из которой следует, что ко всему рано или поздно привыкаешь.
Мы потеряли многое, может быть, все. Но останется с нами навсегда: благодарные воспоминания о тебе, блистательная армия, и о той мощной борьбе, которую ты вела. Сохранить эти воспоминания во времена без совести и без чести - это долг каждого.
Э.Юнгер.
Очень скоро мы привыкли к распорядку военного городка, его пространству, холодной воде, матерящимся прапорщикам и всему, что у читателя ассоциируется с военной службой. Дрессировали нас в течение месяца и на высоком уровне: сначала строевая подготовка и стрелковое оружие, потом тяжелое стрелковое оружие, боеприпасы, маскировка, космическая радиосвязь и, наконец, военная техника от реактивного миномета - правнука "катюш" - до самого новейшего (полусекретного) плазменно-синтезирующего орудия, превращающего тренировочные бутафорские дзоты в россыпь атомов, обжигающих лицо и руки всех присутствующих в радиусе километра. Помимо этого еще военно-политическая подготовка (лекции о социализме, геополитике и всемирно-исторической закономерности победы первого) и военно-моральная (патриотические песни, "воспитывающие в исполнителях геройство и самопожертвование во имя победы нашей страны над потенциальными противниками" - имелись в виду Ниппония и США). О последней особо.
