От входа ощутимо тянуло нешуточным холодом, и это притом, что мы, по возможности завалили лаз всяким хламом. И все равно, сквозь оставшиеся щели, сквозь трещины в камне, как сквозь коктейльную трубочку, вглубь пещеры тянуло и тянуло холодный воздух. Этот поток, конечно уносил дым, источаемый нашей печуркой, за завал – в пещерную бесконечность, а иначе, через несколько минут такого обогрева, мы бы банально задохнулись. Но право слово, лучше бы этой тяги не было – при том скудном наборе теплых вещей, которым мы обладали, постепенное понижение температуры внутри нашего убежища вскоре превратилось в нешуточную пытку. Александр предложил убраться, от рвущегося к нам с улицы жесточайшего холода, подальше – вглубь пещеры. Это было бы разумно, находясь мы на родной, почти безопасной нашей Земле. Здесь же, соваться в переплетение туннелей, в неизвестность, рискуя в лучшем случае – вляпаться в засаду какого-нибудь хищника, а в худшем – навсегда вывалиться через Границу в какой-либо малопривлекательный мир, было бы весьма опрометчиво. (О последней возможности как раз и намекал недвусмысленно сквозняк, непрерывно тянувший холод вглубь пещеры. Столь длительный, да еще и с неизменной скоростью поток воздуха указывал, что газообмен происходит между уж ОЧЕНЬ большими «емкостями». О чем я Александру, в ответ на его требование, и поведал. В итоге, мы немного поцапались – напряжение прошедших суток и две смерти подряд плохо сказались даже на моих нервах (а моя психика, что не говори, всяко погибче человеческой будет), что уж тут говорить о «туристах», попавших в эту (дерьмовую) кашу вообще без подготовки, и тут же потерявших двух друзей… В общем, мне пришлось всерьез надавить на этих горе-путешественников, что бы они не приумножили и без того немалый ворох уже совершенных глупостей.
Следующие несколько часов я помню довольно плохо: передозировка лесного сока, употребленного нами в качестве стимулятора, сказалась даже на мне. Моих же спутников, просто-напросто свалило с ног от такого «лекарства», они пребывали в бреду – каждый, в каких-то своих холодных кошмарах. Ну а в общих чертах: мы набились в единственную уцелевшую палатку, было нестерпимо холодно, мы скопом злоупотребили лесным соком, поскольку запредельные морозы в отсутствии теплой одежды, да без стимуляции обмена веществ, как минимум привели бы к обширным обморожениям (если мы вообще не замерзли бы насмерть). Не знаю как остальным, а лично мне было очень холодно, а еще смертельно хотелось спать – несколько раз я и впрямь проваливался на считанные мгновения в темный колодец то ли обморока, то ли сна. Я не представляю себе, насколько холодно было там – снаружи, если даже пещера вымерзла так быстро. Последние три-четыре часа, не смотря на работающую печь, температура в палатке была на двадцать градусов ниже нуля (даже в палатке!). В общем – было туго.
А потом, вечность спустя, когда даже мне уже начала мерещиться холодное дыхание смерти за левым плечом, тяжелый гул декомпрессии прошел по Платформе, знаменуя собой так неистово ожидаемую нами смену сезонов.
Туман. Причины его появления были просты и понятны – теплый и влажный воздух, пришедший на Платформу вместе с очередной сменой сезонов, соприкоснулся камнем, порядком вымерзшим за половину суток арктического холода. Отсюда и эта непроглядная муть вокруг, отсюда и треск камня, стремительно вбиравшего тепло из окружающего воздуха и конденсирующейся влаги. Мои спутники, выскочившие вперед меня из холодного ада пещеры, чуть отогревшись, поспешили вновь укрыться в ее недрах, тем более, что без постоянной подпитки извне, холод, царивший внутри, довольно быстро был вытеснен пришедшим из глубин пещеры влажным, слегка приправленным едва ощутимой гнильцой, ветерком. (М-да, похоже – на разных «Землях» атмосферное давление тоже различно, раз эта теплая влажная муть с такой легкостью вытеснила, казалось бы более плотный, холодный арктический воздух.) Мне тоже было несколько не по себе вне уже обжитой, уютной пещеры, но на мне все еще лежали пусть добровольно взятые, но твердые обязательства перед Лесом и его Саженцами. А Саженцам, сильно ослабевшим за истекший холодный сезон, срочно нужно было мясо. И я знал где его взять в необходимом количестве – туша не до конца разделанной мной «коровы» так и валялась смерзшимся комом в двадцати минутах ходьбы от нашего пристанища. Кроме того, в поисках «лифта» на мне оставалось обследовать еще довольно много пещер. Так что, с учетом того, что часов через десять-двенадцать нам представилась бы замечательная возможность покинуть сии негостеприимные места – работы было невпроворот.
Мне наконец то повезло – две пещеры спустя, в неприметном тупичке одного из ответвлений тоннеля, я обнаружил искомый лифт. Следовало бы возвращаться, что бы присмотреть за своими спутниками, а сюда придти позднее, в более удобное время. Но проклятое любопытство – я сделал таки лишний шаг, ступил на каменную плиту лифтовой платформы, и потерял сознание…
Мой разум плавал в пустоте, – здесь не было моего тела, только рассудок, голое сознание, не зависевшее более от гормональных выкрутасов организма. А вокруг – сотни, тысячи… сотни тысяч путей вели из точки моего пребывания в отдаленные скопления знаний. И как только мое любопытствующее сознание затрагивало одну из этих нитей, в нем тут же возникало понимание, к каким отраслям знаний, историческим архивам либо научным выкладкам, теориям, гипотезам приведет та или иная струна. Наконец чуть освоившись в бестелесности, я захотел понять, что произошло, и почему я оказался в таком… подвешенном состоянии. Немедленно из глубин моей (или не моей?) памяти услужливо всплыли ответы. Понятно – для активации перемещения на территорию Последнего Оплота, было достаточно даже не ментального приказа, а лишь знания, что такой объект существует и… желания в нем оказаться. Это было сделано намеренно, специально для доставки на Базу таких неумех как я. А ступая на лифтовую платформу, я этого желания имел в избытке, вот и получил… чего хотел. А дальше… дальше все оказалось сложней: по логике создателей этого места, после небольшого медицинского обследования, я должен был очнуться в особом жилом блоке – этаком изоляторе для дикарей. И лишь после экспресс курса соответствующего обучения, допущен на основную территорию базы, – но это в теории. Вот только, в процессе медосмотра, помимо разнообразнейших мелких повреждений и целого букета ядов разной степени токсичности, медицинский блок обнаружил проблему, с решением которой не смог справиться самостоятельно. А поскольку единственным дееспособным разумным здесь был только я, логика медблока была вынуждена подключить мое сознание к «сфере», дабы получить дальнейшие указания по поводу меня самого. Так, что мое тело сейчас покоилось на медицинском столе (или что у них тут?) и подвергалось более тщательному обследованию, а сознание парило в «сфере», в ожидании результатов этого самого обследования. С непривычки мой разум, перегруженный столь новыми, и столь странными впечатлениями, потерял четкость восприятия: то, на что не было непосредственно направлено мое внимание, оказывалось как бы не в фокусе, было расплывчато и неясно – я помнил, что я что-то забыл, чего-то не учел. Я знал, что существовал некий фактор, вспомнив который, я серьезно поменял бы приоритеты. Но я никак не мог вспомнить, чем это позабытое являлось. Любопытное ощущение. Впрочем, местный «компьютер» успокоил меня, пояснив, что для первых погружений в Сферу, подобное состояние естественно. Несколько учебных сеансов спустя, мое сознание полностью освоиться в глубинах Сферы, и смогу вполне контролировать как свою память, так и содержащуюся в Сфере информацию. Ага, вот и результаты… перед моим взором возникла трехмерная модель моего тела. А вот и проблема… какая же скотина этот Лес, подсадил в мой организм шпионский блок, подключил его чревному нервному сплетению. При чем моя «совершенная» иммунная система даже не шелохнулась в ответ на столь наглое вторжение – ага, а что ей шевелиться когда клетки этого органа сформированы на основании моего собственного генетического материала. Понятно, почему этот гад, во время нашего столь памятного общения, так долго тянул с ответом – мастерил эту кракозябру, скотина. Угу, блока внешнего управления нет, что радует – то есть Лес не стремился полностью подчинить меня себе, а только облегчить общение между нами, ну и пошпионить чуть-чуть с моей помощью, конечно. Хотя, что этому образованию помешает отрастить управляющий модуль позднее? Насколько я вижу, это весьма гибкая система – обо всех ее возможных свойствах не догадывается даже здешний многомудрый компьютер. Угу, итак – у проблемы имелось целых три решения, хирургическое – быстро, но без гарантии, что в организме не останется перерожденных клеток, хирургически-медикоментозное – несколько дольше, но надежнее… И третий путь – оставить все как есть. Мне абсолютно не хотелось становиться удаленным терминалом в чьей-то сети, но и потерять единственную возможность (пока, по крайней мере) полноценного общения с Лесом, я тоже себе позволить не мог. Так, что я предложил медицинскому компьютеру обдумать четвертую возможность – создание биологического (в крайнем случае – биомеханического) устройства, расположенного возле инородной ткани, и предназначенного отслеживать размеры и структуру «лишнего» органа. Способного так же блокировать его деятельность либо по моей команде, либо самостоятельно, в случае значительных размерных или структурных его изменений. После установки данного модуля, доставить меня к выходу и выпустить из Оплота. Компьютер (или что там у них?) немного подумал, и отключился. Мгновением спустя отключился и я, что бы прийти в себя сколько-то времени спустя в том же тупичке, в котором столь неожиданно и началось это приключение. В области солнечного сплетения немного побаливало – после осторожного пальпирования, там прощупалась небольшая шишка. А в остальном, я ощущал себя совсем не плохо (совсем не лохом), даже очень бодренько я себя чувствовал. Так, что я, подхватив свои вещички, ломанулся к туристам.
