– Хм… – Сыщик недовольно поморщился и убрал письмо в ящик письменного стола. Он долго вертел в руках этот несчастный браслет, потом ушел и вернулся с толстой папкой. Не прошло и пятнадцати минут, как он выудил из кучи бумаг знакомую нам листовку и взялся за ее изучение. Опять ушел и вернулся с толстой конторской книгой.
– Сынок, давай побыстрее! – поморщился Брэдли. – Пока ты спишь, мы работаем!
– Я бы с радостью вам помог, джентльмены, но… – Парень сделал вид, что не услышал ехидной реплики, и развел руками. – Это дело уже закрыто!
– Как так?
– В связи со смертью подозреваемых.
– Одного подозреваемого, – уточнил Брэдли. – Этого парня пришили в Ривертауне.
– Это уже не важно. Дело закрыто.
– Ты уверен, сынок?
– Абсолютно, – поджал губы парень.
– Пол Брикман – в Брисктоуне?
– Это служебная информация, господа, и я не обязан отвечать на этот вопрос.
– Вот дьявол… – пробурчал Брэдли.
– Что-нибудь еще? Нет? До свидания, джентльмены. – Он захлопнул папку и посмотрел на двери, намекая, что нам пора уходить.
– Придурок… – протянул Брэдли, когда мы вышли из конторы.
Он не выдержал и даже плюнул с досады, чем заслужил недовольный взгляд прохожего, который, заметив выражение наших лиц, все же решил не связываться. Старательно обогнул нас по краю тротуара.
– Согласен. Это выглядит довольно странно.
– Еще бы! Ладно, давай сходим на почту и отправим письмо в Брикстоун.
– Кому именно? – поинтересовался я.
– Стиву Палмеру.
– Ты знаешь его новый адрес?
– Нет, но у него там живет двоюродный дядя. Я как-то гостил у старика. Если он жив, то письмо дойдет до рыжего адресата. – Марк усмехнулся и провел рукой по усам. – Я всегда говорил, что однажды ему станет тесно в Ривертауне!
– Дяде?
– Стиву Палмеру! Талицкий, перестань глазеть на девочек и включи мозги!
Главпочтамт Вустера находился неподалеку от центра. Если быть точным, то в деловой части города. Бесчисленное количество людей, одетых в одинаковые костюмы, одинаковые пальто и в одинаковых шляпах. Они носили одинаковые трости, одинаковые саквояжи и даже выражение лиц было одинаково скучным. Офисный бульон – так назвал их Марк Брэдли. Он добавил еще несколько эпитетов, но я не стану их повторять. Во-первых – это грубо. Во-вторых…
– Ты бы написал письмо в Форт-Росс… – покосился на меня Марк и перебил мысли.
– Кому именно?
– Анастасии Бестужевой. Она ведь пришла нас проводить.
– Марк, не говори ерунды!
– Зря.
– Разве что Марьяне Минаевне, чтобы сообщить твой новый адрес, – парировал я.
– Талицкий… – начал Брэдли, но как-то неуверенно и совсем без запала.
– Чего?
– Ты же видел эту женщину?
– Мельком.
– Вот и молчи. Она такая… – Он даже вздохнул.
– Марк, неужели ты влюбился?
– Шел бы ты, приятель…
– Кхе…
Отправив письмо Стиву Палмеру, мы наскоро перекусили в соседнем ресторанчике и отправились взглянуть на офис ювелира. Да, того самого, который некогда сдавал комнаты нашему подопечному, а потом вдруг начал богатеть и расширять свой маленький бизнес. Ходить пешком надоело, и мы запрыгнули в конку, идущую к порту. Кондуктор принял монетки и продолжил обсуждать с каким-то джентльменом похороны, на которых он побывал несколько дней назад. Марк разглядывал улицы, а я прикидывал наши шансы на успех. Мутное это дело. Очень мутное.
Ювелир Артур Койфман, в чью лавку я заглянул, оказался очень приятным в общении человеком. Лет сорока пяти, невысокий, с большими залысинами и глазками-бусинками, которые внимательно смотрели на собеседника. Надо заметить, весьма цепкий взгляд! Не буду утверждать, что пронизывающий, но очень, очень внимательный. Такой может одним движением оценить не только фасон вашего костюма, но и грязь на сапогах, и чистоту ногтей, и даже шелковую ленту на тулье вашей шляпы. Кстати, на моей шляпе ленты как раз и не было. Я покупал ее в Ривертауне, а там принято цеплять полоску из оленьей шкуры или змеиной кожи, если ядовитая гадина попадется под руку мастеру.
– Простите, мистер Койфман, а вы случайно не родственник Кофмана, который издает книги?
– Родственник? – фыркнул ювелир. – Я таки родной дядя этого шлёмы и всегда говорил: «Сема, перестаньте наконец пачкать руки краской – возьмите золото!» Думаете, он послушал? Как бы не так! Он делает гешефт на книгах, ходит на охоту и курит, как последний гой. Вы с ним знакомы?
– Только по книгам.
– Ваше счастье! Этот бездельник утверждает, что с этих дел можно жить! Вейз мир, куда катится этот мир?! Взгляните на эту золотую цепочку! Она очень подойдет к вашим часам…
Разорившись на десять марок, я купил совершенно не нужную мне цепочку для часов и даже пообещал заглянуть чуть позднее, чтобы выбрать подарок «для любимой тетушки». Койфман обещал подобрать что-нибудь приличное и проводил меня до дверей. Я вышел на улицу и осмотрелся. Обычная улица. Находится на самой границе между районом порта и торговым кварталом. Здесь еще нет засилья лавок и магазинчиков, а редкие торговые точки мирно уживаются с пансионами и трехэтажными доходными домами.
Если честно, то довольно странный выбор места для ювелирной лавки. Ему бы поближе к центру, где обожают прогуливаться дамы. Народу и здесь хватает, но это по большей части рабочие и мелкие клерки. Я перешел на другую сторону улицы и вошел в забегаловку, где меня ждал Брэдли.
Звякнул дверной колокольчик.
Три столика, скучающий бармен и какой-то худой парень, который жадно хлебал суп. Марк устроился у окна с чашкой кофе и лениво поглядывал на улицу, запруженную людьми и транспортом. Дело шло к вечеру, и прохожих прибавилось.
– Ну и как успехи?
– Купил цепочку.
– Вижу. Как впечатления о магазине?
– Два зала. Кроме Койфмана там работает какой-то паренек, но он не похож на британца.
– Что скажешь про ювелира?
– Обычный, – пожал плечами я.
– Вот именно такие обычные ювелиры, как правило, и ввязываются в необычные аферы!
– Он не похож на афериста.
– Эх, Талицкий, Талицкий… Самым миловидным существом, которое мне встречалось на пути, была двадцатилетняя девушка, которая убила свою семью. Топором, между прочим. Потом она попыталась устроить поджог, чтобы скрыть это преступление и содрать деньги за страховку. Милейшее создание! Голубые глаза, алые губки бантиком. Золотые локоны, да… Просто сама невинность!
– Что с ней стало? – поинтересовался я и попробовал кофе. Отрава…
– Повесили. За полгода до твоего появления в Ривертауне. Судья чуть слезу не пустил, когда выносил ей приговор. Она так рыдала, что он был готов заменить смертную казнь на каторгу.
