Но не все так просто… Дело в том, что Бог (назовем его Высшая Сила Вселенной или Вечный Закон Вселенной, я не верю в богов) не зря разделил людей пополам, а половинки разбросал по свету и даже во времени, чтобы они всю жизнь искали друг друга и никогда не нашли. Именно их поиски и разочарования заставляют вертеться нашу планету. И жизнь на ней существует, потому что не все мечты сбываются. Искусство, да и жизнь, в общем-то, тоже создается невыраженными чувствами, невысказанными словами, несовершенными поступками или, наоборот, теми, которые хочется, но не в силах забыть. Я бы даже сказала, что прогресс – есть сублимация жажды невозможного.
В этом смысле сеть и любые технологии, позволяющие передавать мысли и чувства на расстоянии, грозят апокалипсисом… Если две половинки будут со скоростью света находить и падать друг в друга, а две капли моментально сливаться в одну, ледяной дождь прекратится, а Земля остановится или по крайней мере замедлит свой бег…Ведь когда человек счастлив, он уже ничего не хочет и ни о чем не мечтает, а, значит, и не способен сделать этот мир даже чуточку лучше».
Только в новом веке никто ни в кого не упал и не слился друг с другом. Эмоциональный калейдоскоп объединил все сердца на планете, одновременно проложив меж ними непреодолимую пропасть. Зачем куда-то ехать, если можно за один вечер посетить все страны мира и вернуться к работе ровно в назначенное время на следующее утро? Зачем тратить время на ухаживания за девушкой, страдать из-за ссор с ней, если можно просто удовлетворить свой сексуальный инстинкт в сети с такой красоткой, о которой в жизни и мечтать не мог? Даже дети, как научно было доказано еще в двадцатом веке, начинают испытывать оргазм чуть ли не с пяти лет, но в силу физической природы отношений тогда им было это запрещено, а сейчас – пожалуйста, внутри эмоционального калейдоскопа можно все. Некоторые вообще предпочитали эйфорию в чистом виде: эмоции транслировались прямо в мозг без визуальных картинок и образов живых людей. Какая разница в реальности существуют твои чувства или нет, если все уже позабыли, что такое реальность?
Обретя бессмертие, человек достиг совершенства и … самодостаточности. Простое человеческое счастье смертных было сброшено вниз вместе с их культурой, искусством, философией, идеалами… оставлено на нижних ступеньках социальной лестницы.
«Sometimes we’re loosing, someday we’ve lost…»[75]
или так:
«Well, show me the way to the next whiskey bar. Oh, don't ask why …»[76]
или так:
I have never been alone, but always feel lonely…[77]
«Days, golden days still to come…»[78]
Эмоциональный калейдоскоп – самый крепкий коктейль из несмешиваемых ингредиентов. Но все смешалось…
Шестьдесят два года его жизни в новом веке пролетели, как один день. Без побед и поражений, без счастья, без любви, без смерти и без сожалений. И только осень, которой он даже не замечал, догорала из года в год, и только ледяные дожди продолжали победное шествие по всей планете. Ничего не изменилось и не сбылось. Ничего не вспомнилось и не ждалось.
«2112 – тоже двойной палиндром, цифры, бегущие назад. Возвращение. И это пока все, что мне удалось узнать и понять», – подытожил Влад свои поиски.
BUT:
«I’M GONNA LOVE YOU TILL THE HEAVEN STOPS THE RAIN»[79]
* * *
«Ты – гений, я – тоже гений. Если ты ищешь, значит нас – двое», – тихо напевает Земфира по радио в «Джаз-кафе».
Полина незаметно вошла и присела за столик. Руслан сразу принес ей кофе.
– Я сегодня за бармена и за официанта, опять пустуем в обеденное время. Если так будет продолжаться, хозяин скоро продаст кафе под ресторан быстрого питания, – вздохнул он.
– Эй, ты думаешь, эта сука лучше нас что ли? – раздалось позади эхо на разные голоса на высоких нотах. – Посмотрите на нее, губы она красит! Натуралка хренова!
– Я же сказал, кафе закрыто. И ваших здесь нет! – резко повернулся к компании мальчиков с разноцветными волосами Руслан.
– Не буду их обслуживать, пусть катятся, – сказал он уже тише Полине.
Что-то тяжелое пролетело через зал и ударилось в стойку, разбив вдребезги несколько стеклянных бутылок.
– Хочешь я подам им кофе вместо тебя? – спросила Полина. – А то они весь бар разнесут.
– Сиди! Не место им здесь! – уперся Руслан.
Прозвучало уже громче.
– Урод! Дискриминация!
– Все! Я звоню в милицию! – Руслан достал из кармана мобильный, размахивая им как револьвером. – Знаешь, что в обезьяннике с такими, как ты, делают? Хотя тебе понравится, не сомневаюсь!
– Еще вернемся! – провизжала входная дверь вместо них, они решили не нарываться.
– Не страшно, несколько бутылок пива и одна джина. Недольют кому-нибудь вечером, – окончательно успокоился Руслан, оценив беглым взглядом разрушения.
– Ты знаешь, а насчет дискриминации они, пожалуй, правы. Некрасиво получилось.
– Что? Да этих пидоров вообще убивать надо! Куда ни глянь везде они: то парады устраивают, то брачные церемонии, то за права усыновления борются. Противно! Если б еще вели себя прилично…
– Да, золотое правило.[80] Нашу маленькую израненную планетку нужно отдать в руки АБСОЛЮТНО РАЗУМНЫХ и ПОЛНОСТЬЮ СВОБОДНЫХ людей. Иначе все must die. Расскажу тебе, пожалуй, пару историй.
Была и другая встреча с цветными мальчиками. Весна, улыбались солнечные улицы города. Полина шагала по залитому светом бульвару мимо «первых подснежников» – кафе, чьи столики уже вынесли наружу. Там еще стояли обогреватели, но душистый горошек уже вовсю полз вверх по резным оградкам, аркам и крышам над столиками. Они целовали друг друга, так нежно… Темные и светлые прядки волос сливались в один бликующий солнечный поток. Полина остановилась, посмотрела на них и улыбнулась. Иногда такой взгляд чувствуют спиной. Ребята оглянулись, один из них смущенно помахал ей вслед. Любовь делает людей терпимее…
А потом была Иордания. Вообще-то, европейцу совершенно нечего делать в мусульманской стране, как говорится со своим самоваром… Но все они учились на факультете искусств, увлекались историей кино. А большинство мировых шедевров о чудесах, поисках Святого Грааля, покорении иных цивилизаций снимались в Петре.[81] Вечный город, высеченный в скалах трудолюбивыми набатейцами более двух тысячелетий назад. Конечно, новоиспеченные дипломированные специалисты даже не удосужились узнать заранее, какое время года больше подходит для приключений в вечном городе. Середина июля, жара шестьдесят градусов, отвесные скалы не защищают от беспощадного солнца, ветер обжигает губы, как пламя, вырывающееся из преисподней. Нечем дышать! Только расплавленный воздух – до боли в легких. Обратно пропорционально чувствуют себя покорители Северного полюса, когда замерзают, проваливаясь в мертвый сон, посреди заснеженной пустыни. Последнее, что Полина запомнила, когда падала в узкий затененный проем в скале, – это золоченую коляску с парой белых лошадей, неторопливо проследовавшую мимо к Храму Аль-Хазне. И мусульманскую женщину в ней: невероятное количество драгоценностей и спасительная тень балдахина. В прорези чадры блеснуло высокомерие. Но тем же вечером они отправились в Акабу к морю.[82] Пляж принадлежал отелю и никого, кроме иностранных туристов, встретить у кромки воды было невозможно. Но если заплыть подальше, то открывался чудесный вид на городской пляж, вернее, городской – женский. Огороженная территория метров восемь на десять, где, как скот в загоне, десятки женщин, НЕ СНИМАЯ ЧАДРЫ! Во что превратила человека вера и неуклонное следование традициям, если он отказывается даже от самого малого данного природой права – охладить разгоряченное тело водой, отказывается сам в отсутствие посторонних блюстителей нравственности? Естественная природа человека для них – унижение. Они чувствуют не стыд, а именно унижение. Полина испытала подобное на Румынском нудистком пляже. Ей пришло в голову срезать по пляжу, чтобы не тащиться по шоссе в магазин вокруг всего побережья. Предупреждающей надписи на румынском языке она, конечно, не поняла. Джинсы подействовали на обнаженных румын, как красная тряпка на быка. Как озверело они срывали с нее одежду! Да, это не было стыдно, это было унизительно. То же чувствует арабская женщина, если кто-то посмеет заглянуть ей хотя бы в лицо.
