Я снова взял блокнот.
«Что же, по крайней мере, я был прав в своих догадках относительно того, почему, опасен смех. И почему нужно исключать рефлекс кашлянья; и то, и другое может разорвать тебе легкие».
«Конечно, — согласился Джои. — Я не утверждаю, что знаю всю историю — даже Берт, который пробыл здесь дольше меня, вероятно, ее не знает. Не забывай, все, что мы могли узнать об этом, мы почерпнули из записей, и то из тех, которые оказались написанными на известных нам языках. Местные нам ничего подобного не рассказывали. Не только потому, что с ними невозможно беседовать на таком уровне — я уверен, что большинство из них и сами этого не знают. Сколько людей на поверхности, из произвольно взятых пятнадцати тысяч, окажутся врачами, или физиологами, или даже инженерами?»
«Поэтому мы им очень нужны, — вставил я. — Берт, должно быть, говорил вам об этом».
— Да кто станет верить Берту? — резко бросила Мари. Мы держали блокнот так, чтобы Мари могла читать записи даже в тех случаях, когда мы не обращались непосредственно к ней. Джои взял блокнот.
«Тебе лучше поверить. Вероятно, он был прав, когда говорил, что эти люди готовы почти на все, чтобы удержать здесь технически грамотных людей. За последние несколько недель я понял, что достаточно скоро на станции нужно будет проводить весьма обширные работы, иначе в последующие двадцать лет на поверхность придется мигрировать двенадцати-пятнадцати тысячам человек, которые потребуют своей доли в рационе энергии».
— И у них хватит наглости на это? — презрительно спросила Мари. — Они провели здесь всю свою жизнь, растрачивая энергию, которую им следовало направлять в общепланетную сеть, чтобы поделиться ею со всеми нами. Они похожи на старинных французских аристократов с их отношением вроде «пусть едят пирожные, если у них нет хлеба». Если не считать того, что аристократы были бы слишком гордыми для того, чтобы выпрашивать крошки у черни, когда их собственное богатство испарится.
«Моя первая реакция была такой же, — бесстрастно писал Джои. — Я прошел трансформацию по той же причине, что и Берт, и ты. — Он кивнул в мою сторону. — Я собирался разузнать как можно больше и представить доклад, чтобы Совет затем быстро цивилизовал это место. Однако к тому времени, как у меня накопилось достаточно информации для доклада, я понял, что это будет бессмысленно. Совет не станет ничего предпринимать».
«Берт тоже так утверждал, — вставил я. — Он говорил, что доклады Совету подавались и раньше, еще десятилетия назад, но из этого ничего не вышло».
Джои забрал блокнот.
«Я таких сообщений не встречал. Хотя мы с Бертом и не стали бы разыскивать одинаковый материал. Я считаю, что Совет просто ничего не сможет тут поделать».
— Почему не сможет? Посмотри, сколько энергии тратится впустую! — возразила Мари.
«Подумай: она не тратится впустую — не больше чем энергия, используемая растениями наверху для фотосинтеза, — по сути дела, даже гораздо меньше. Правда, что если ты разделишь всю энергию, вырабатываемую этим сооружением, на население, то у тебя получится цифра во много раз больше, чем размер рациона на человека наверху; но значительная часть этой энергии идет на освещение. Если ты уменьшишь освещение на значительную величину, то скорость фотосинтеза снизится до такого уровня, что на все население перестанет хватать кислорода. Если ты сократишь население, то все это оборудование, которое сейчас едва работает, развалится, и поселение придется закрыть.
Ты можешь критиковать решение, которое приняли предки этих людей три-четыре поколения назад. Я согласен, что по нашим стандартам оно было совершенно аморальным. Однако нынешнее население просто увязло в последствиях, и, по крайней мере, оно хотя бы не тянет энергию из планетарной сети. Они самодостаточны, если не считать их нужды в интеллектуальных знаниях. И мне кажется, что лично я должен остаться и помочь им. Что касается вас, то вы сделаете свой выбор».
Мари молчала секунд тридцать, погрузившись в размышления. Когда она заговорила снова, то, похоже, сменила тему.
— Почему Берт лгал мне? Ничего из того, что ты рассказал — а все это, по-моему, имеет смысл, — не объясняет его лжи.
Джои пожал плечами.
«Не имею понятия. Не забывай, он и мне не сказал, что ты здесь, и вообще о тебе не упоминал. Не знаю, что было у него на уме».
Как Джои, так и Мари перевели взгляд на меня. Посмотрев на меня в течение нескольких секунд, девушка заявила:
— Ладно, ты знаешь. Давай, выкладывай.
Я забрал блокнот, который мне протягивал Джои, и выразился кратко:
«Он лгал тебе по той же причине, что и я. Ему было безразлично, что ты доложишь Совету, но он не хотел, чтобы ты когда-нибудь узнала, что Джои жив. Он хотел, чтобы ты отправилась на поверхность, полагая, что Джои для тебя — только воспоминание; и он хотел вернуться вместе с тобой. Я бы сделал то же самое».
Джои взял блокнот после того, как Мари прочитала запись, стер страницу и написал: «Спасибо, приятель». Он показал эти слова только мне так, чтобы их не видела Мари, и сразу же стер. Если Мари это и заметила, она ничего не сказала. Может быть, она отвлеклась, потому что мои слова определенно ее поразили.
— Понятно, — сказала она не менее чем через две минуты молчания. — Это проливает новый свет на вещи. Он не так откровенен, как некоторые, я должна это признать. — Она помолчала еще несколько секунд. — Джои, я понимаю, что это твое личное дело, но не мог бы ты честно и откровенно сказать мне, почему ты решил остаться здесь?
Он ответил отрицательным движением головы.
— Или как долго ты собираешься оставаться здесь? Опять отрицательный ответ.
— Считаешь ли ты себя до сих пор сотрудником Совета? Он снова отказался отвечать на вопрос. Я был совершенно уверен, что Джои безразлично, будет ли Мари знать ответы на эти вопросы, особенно на первый; но именно на первый вопрос ему не хотелось отвечать самому. Насколько это было возможно для него, он и так попытался дать ей понять, что желает, чтобы она исчезла из его жизни. А Мари, как я уже неоднократно повторял, умнее меня, если только не считать одной загвоздки.
Она задумчиво смотрела на него после трех неудачных попыток вызвать его на откровенность; затем внезапно повернулась ко мне.
— А ты остаешься?
Естественно, я этого не знал. Единственное, что я мог сделать, это обратить вопрос обратно к ней: может быть, она обращалась со мной резче, чем обращался с ней Джои, но я был к этому готов — по крайней мере, я на это надеялся.
«А ты?» — написал я.
