— Это и есть шторм? — Выкрикнула я Бат.
Та рассмеялась:
— Что ты! Так, небольшое волнение. Здесь безопасно, просто шумно. Тебе нравиться?
— Очень! — громко ответила я. Бат поманила меня назад, к стене. Я приблизилась, и шум непонятным образом стих, словно приглушенный чем-то.
— У нас есть кое-какое оборудование, — она показала мне на скамейку, стоявшую у стены, — присядем?
Я послушно кивнула. Едва мы сели, как я почувствовала, что не только шум, но и ветер уменьшились, а брызги воды больше не долетают до лица.
— Как это действует?
— Ограничитель? — Бат нахмурилась. — Совершенно неважно. Послушай, я понимаю, твои друзья мне не доверяют, как и ты. Это разумно. Надеюсь, с твоей помощью, мы разберемся кое в чем.
— Что это «кое-что»? — спросила я, мгновенно насторожившись. На меня словно плеснули холодной воды. Как вообще я позволила ей увлечь себя пустым разговором?
Бат едва заметно нахмурилась. Она вообще хорошо соображала. Думаю, Бат была из породы тех людей, которых не интересует чужое мнение и не останавливают протесты. Такие, как она, всегда идут напролом и добиваются своего:
— Тебе испугали мои слова? — Дружелюбно спросила Бат и торопливо добавила, пытаясь снять возникшее недоверие. — Сложно объяснять то, в чем сам до конца не уверен. Сначала необходимо проверить, что мы не ошиблись. Проблема в том, что ты ничего не знаешь о себе в прошлом, а мы только предполагаем. Вот так вот, скверное положение дел и минимум времени, чтобы все выяснить. Поэтому мы и должны поговорить прямо сейчас.
Бат замолчала и посмотрела на меня. Ее расширенные зрачки завораживали кипящей в них энергией, словно она все знала обо мне. Это были глаза человека, столь много познавшего и вместившего, что он находился на тонкой грани между безумием и гением всепонимания.
Она жаждала моего доверия, потому что хотела от меня чего-то. Еще одна…
Бат отвернулась к океану и мягко заговорила. Оказывается, ее голос мог звучать и так; певуче, увлекательно:
— Знаешь, тетя Агата делилась со мной всем. Она была умной женщиной, а ее знания обширными. Тетя много лет изучала мороков и они жаждали получить ее ничуть не меньше, чем меня. Я очень хочу знать, почему ее? Особенно сейчас, когда сама знаю некоторые секреты мороков. Агата часто говорила о бессмертии. Несбыточная мечта о могуществе, победивших время и бренность плоти людей. Но все, даже мороки и куклы умирают рано или поздно. Возрождение это лишь отсрочка неизбежного. Куклы не живут два раза. Вторая смерть последняя. Агата говорила, что подлинное бессмертие — это новые поколения, приходящие на смену старым. Дети, несущие в себе генетическую память родителей или тело, получившее новую жизнь из старой оболочки. Они словно возрождают нас в себе. Ты вообще ничего не помнишь? А сны? Они снятся тебе?
Я пожала плечами. Бат слишком пугала меня для порывов искренности. К тому же, не позволяла и на минуту забыть, что мне о ней совершенно ничего не известно.
Когда она отвела глаза, я испытала облегчение:
— Несколько лет назад произошло одно событие, — произнесла Бат, — и мне пришлось признать — мы те, кто мы есть. От себя нельзя убежать и спрятаться, рано или поздно все равно столкнешься с реальностью. Агата очень берегла меня, слишком. Но она была близким, верным человеком и единственной, кто любил меня искренне.
— Зачем ты рассказываешь это? — спросила я.
Не понимаю, каким образом события ее жизни должны связать нас воедино.
— Ты знала, что кукла всегда копия мертвого?
— Да. Мне говорил об этом капитан Сневедович. Человек, дрессировавший меня, — я нарочно выбрала самую грубую форму определения наших отношений со Сневедовичем, чтобы Бат оставила, наконец, разглагольствования при себе и сказала прямо, чего хочет. Мне хотелось уйти. Я решила, что ее правда скорее навредит мне, а не поможет.
Но Бат не замечала намеков:
— Ты ненавидишь людей? Знаешь, я ненавидела мороков. И повод был веским. Моя биологическая мать и тетя Агата близнецы. В возрасте шести лет они пропали первый раз, на неделю. В тот же период сектор, в котором они жили с их матерью, подвергся нападению хищников. Почти все люди погибли. Я видела это.
— Как такое возможно? — невольно заинтересовавшись, спросила я. Не устояла перед искушением.
— Мои сны, Табат. Они слишком точны, чтобы просто быть снами. Я вижу их с рождения, в основном кошмары. Большинство событий, которые мне снятся, так или иначе, становятся частью реальности. Это как прошлое, так и будущее, я не ощущаю хода времени. Ко мне приходит осознание, и я понимаю, о чем они. В некоторые дни это происходит сразу, а бывает, проходят месяцы и даже годы. Когда в дневниках Агаты я прочла про нападение, тогда вспомнила один старый кошмар, преследовавший меня много лет. Они проецируют, а я отражаю, Табат. Ты ведь понимаешь, о чем я?
— Не понимаю, — огрызнулась я.
Она грустно улыбнулась:
— Думаю, понимаешь. Так вот, Агата ничего не запомнила о том времени. Когда им было около восемнадцати, сестра Агаты забеременела. Они поссорились, и моя мать на несколько недель исчезла. Когда она вернулась, то, судя по записям Агаты, сильно изменилась, надломилась психически. Беременность протекала тяжело и тетя много работала, чтобы не свихнуться, переживая за жизнь сестры. Однажды в джунглях, она наткнулась на морока по имени Ингирит, который ее узнал. Он сказал Агате, что та, когда была шестилетней девочкой, вместе с сестрой провела в их лесах неделю.
— Все равно не вижу, каким именно образом наши жизни связаны? — Перебила я Бат.
Во мне страстно боролись искушение и страх. Я смирилась с жизнью, которую получила взамен неизвестного прошлого. Так ли уж мне нужны ответы? Уверенность, которую я испытывала в начале разговора, куда-то испарилась.
— Очень скоро поймешь каким, — спокойно ответила она. Бат говорила спокойно и размеренно, словно речь шла не о ее семье, а о незнакомых людях:
— Во время родов мать умерла. Агата же сделала ужасную по ее мнению вещь. Она обратилась за помощью к Ингирит. Мороки забрали тело и возродили. Так исчез человек и появился морок. Кукла. Так вот, мою мать звали Алисой.
Имя! Я слышала его от Кабо:
— Пока я не попала на «Астру», люди казались мне чудовищами, — произнося эти слова, я надеялась, что Бат расценит их как дружеский жест и расскажет больше. Стало ясно, дороги назад нет, мы вплотную подошли не только к ее, но и к моему прошлому.
— Из-за того, как эти люди обращались с тобой? Ты ведь идеальная копия, да?
— Мне так сказали.
— Кто? — Жадно спросила Бат. Я выдержала ее взгляд не моргнув, но ничего не сказала.
