– Мне командировочные выдали, кучу денег. Я попросил, свозили на книжный рынок. Вот где оттянулся по полной. Еле мы с Сережей, водителем, книжки дотащили до номера. Иула звонила, пунктуальная девушка. Мне нравится. Мы положенные двадцать минут беседовали на вардеманском. Она про тебя спрашивала. У нас не так много общих знакомых, а тема была – вопросы о третьем лице. «Ты давно видел Иннокентия? Я видел Иннокентия вчера. Что он делает сегодня? Я не знаю, что он делает сегодня. А что он будет делать завтра? Я не знаю, что он будет делать завтра». Фонетика твоего имени в вардеманском исполнении очень интересна. Звучит примерно так… – Звучало, действительно, непривычно, и Пивневу послышалась в передаче Олега интонация Иулы.
– Завтра приедут с радио, я попросил, чтобы пораньше, потому что собираюсь в Ленинку, как она теперь называется, толком не знаю. Слушай, меня всюду возят на иномарке, может, меня с кем-то перепутали?
– Олег, не переживай, ты заслуживаешь этого больше, чем многие, кто всю жизнь ездит. Ну, давай!
Неспроста он передал подробно диалог с Иулой. Что-то чувствует.
В небольшом отдельном зале, куда провели Стогова и Пивнева, за столом поджидал немолодой, по виду простодушный мужчина, седовласый и загорелый, которого Стогов представил как Николая Сергеевича Егорова.
Пивнев осмотрелся. Неоштукатуренные крашеные кирпичные стены, грубые деревянные панели, камин. Массивные кованые светильники. Что-то они имитируют, надо было посмотреть название кабака. Но хрусталь на столе сверкал, и серебро матово и тяжело отсвечивало на белой скатерти.
– Давайте сначала по маленькой, – предложил Николай Сергеевич, – а потом возьмёмся за дело капитально.
Они выпили по маленькой стопке холодной водки, закусили ломтиками сёмги и ветчины, и после этого Николай Сергеевич, коротко советуясь, заказал ужин внезапно возникшему из воздуха официанту. Голодный Пивнев не поддался на изыски местной кухни и заказал суточные щи, рыбу, которую представляла жаренная на углях форель, стейк с картофелем и грибами и Большой салат (блюдо так и называлось). Пить заказал джин. Гулять, так гулять.
Они ещё выпили, джин был очень хорош, и Пивнев с удовольствием занялся щами. Николай Сергеевич ел вяло, но с одобрением поглядывал на энергичные действия товарищей по застолью.
– Иннокентий Васильевич, давайте немного о скучных делах, – сказал Стогов. – Подготовлен приказ о вашем назначении заместителем министра науки и образования. Президент намекнул вам об этом в аэропорту. Завтра в 11.30 в своём кабинете вас ожидает профильный вице-премьер и министр для официальной беседы. В 13.00 заместитель председателя Комиссии по изучению… академик Литовко хочет провести встречу по координации действий с фондом «Россия-контакт». Приглашены вы и Геннадий Николаевич – исполнительный директор фонда. Как, кстати, вы с ним?
– Время от времени общаемся по телефону. Полное взаимопонимание.
– После этого вы свободны, выберете время для отлёта и сообщите Геннадию Николаевичу. Они решат с билетами, транспортом и прочим. Друнг после пресс-конференции поехал обедать с Иулой, потом у них час была прогулка в парке наедине. В настоящий момент самолёт с ним и премьером летит в Питер. Они проведут там сутки, и оттуда самолёт Друнга отправится в… другую страну. Завтра и Иула, вероятно, возвращается в Сибирск. Поскольку её поездка в Москву связана с визитом Друнга, самолёт арендует нью-йоркский «Контакт». Можете вернуться в Сибирск её самолётом.
– Нет уж, я как-нибудь Аэрофлотом. Но вот с должностью… Я не собираюсь бросать Проект, не говоря о том, что это вообще меня не интересует.
– Бросать Проект не требуется. Приказ подписан и о назначении будет объявлено. В приказе маленький пункт: приступить к выполнению обязанностей где-то осенью. Тем временем вам подберут квартиру в столице, помощника. Вы почитаете документы о структуре министерства, и в нужный момент приступите к исполнению. А пока ваш новый статус поможет нам в играх вокруг Комитета по связи.
Пивнев ничего не сказал и занялся рыбой и Большим салатом.
– Со стейком я погорячился, – сказал он, откинувшись на спинку стула.
– Ничего, выпьем ещё немножко, поговорим, и аппетит вернётся. Как с женщиной, – подбодрил Николай Сергеевич.
В зал, извинившись, вошла рослая красивая женщина, Пивнев оценил её как тридцатилетнюю.
– Какие-нибудь пожелания? – она обращалась к Николаю Сергеевичу.
– Спасибо, Надюша, всё хорошо.
– Что ж, первый голод утолили, можно и потрепаться. Притащите, пожалуйста, томатный сок, а с мясом можно повременить, – сказал он официанту, бесшумно поставившему на стол новую бутылку.
Они выпили, закусили кто чем. Пивнев – крохотным скользким шампиньоном.
– Хорошо сидим, – сказал Егоров.
– Иннокентий Васильевич, эта самая «Комиссия по изучению» считает вашу организацию конкурентом. Хотя, казалось бы, задачи разные, но вас, нет да нет, сравнивают. У них огромный бюджет, казённые деньги. А тут вы. Мало того, что из бюджета ни копейки, так и копеек мало. Опять-таки, полиглот ваш. У них департамент специальный, филологический. И они ищут нишу для вардеманского в существующей классификации языков. А тем временем вы привозите Олега Николаевича, который ведёт на вардеманском беседы и делает переводы из Энциклопедии. Предупреждаю, тёплых чувств они к вам не испытывают. Кстати, вице-премьер комиссию курирует.
– Эти ребята завели собственную разведку, – сказал Николай Сергеевич. – Назвали – департамент информации. Переманили кое-кого из нашей конторы. Не из лучших. Изучают внеземные технологии оперативными методами. Уже крупно обделались на Филиппинах. Насколько знаю, их активность у вас в Сибирске тоже бездарна. Кстати, Иннокентий Васильевич, Слава не полностью познакомил нас. Я знаю, в общих чертах, чем вы занимаетесь. Следует и мне приоткрыть шторку. Я служу в ФСБ. О нашей фирме всякое говорят, по большей части дурное, и часто справедливо. Как о церкви. Знаете, инквизиция, Джордано Бруно. Анекдоты о наших попах. Но к этому сущность церкви не сводится. Вот и мы, по сути, большой монашеский орден. Как в тёмные века монахи сберегли письменность и идею бога, так и мы хранители неких идей. С нашими зарплатами… многие работают за идею. Идею порядка, идею здравого смысла, вменяемости. Идею честности. Державы. И ещё. Есть такое модное словечко – «ирзу». Так вот, у нас их много, этих самых ирзу. Так сложилось.
– А мне казалось, на основе наших провинциальных слухов, что главная идея – крышевание контрабандного экспорта леса.
– Вам правильно казалось.
В комнату вошёл в сопровождении официанта невысокий мужчина.
