— Не торопись. Это лишь одна из размерностей поиска.
Он оторвался от линз и пристально поглядел на Тиадбу.
Внимание юноши ее не смутило — раздраженно ухватив Джебрасси за ухо, она повернула его голову обратно.
— Вот, мы опять вернулись к Диурнам. А теперь смотри.
Девушка внесла какие-то коррективы. Изображение внезапно ожило. Сейчас перед ними была оконечность Ярусов — мосты, дамба — все заполнено многотысячными толпами, разодетыми словно на фестиваль — намного более цветастые, яркие покровы, чем у любого представителя древнего племени, чья одежда больше смахивала на блеклые лохмотья.
Каким бы ни был способ получения этих изображений, он явно позволял находиться во всех местах одновременно.
— Слушай, они все богатые.
— Пригнись ближе, — посоветовала она. — Ты на их лица посмотри.
Сообща они низко пролетели над толпой, затем выхватили из нее несколько индивидуумов. Эти существа определенно не принадлежали к древнему племени — не только меньше ростом, но и худощавей, деликатнее в пропорциях, с более длинными носами, четко вылепленными чертами лица — в особенности подбородки и уши, к тому же ушные раковины были значительно крупнее, формой напоминая крылья — кожа бледная, чуть ли не вощеная, и в то же время подвижная. Толпы вели себя с хореографической точностью, совсем не так, как это было принято у древнего племени, с их постоянной толкотней, суетой, энергичным расталкиванием соседей локтями и коленями.
— Как ты думаешь, кто они? — спросила Тиадба.
— У Высоканов до нас были другие игрушки, — ответил он задумчиво.
Эта сентенция разозлила Тиадбу.
— Мы не игрушки, говорю тебе. И они тоже. — Девушка нахмурилась, силясь подобрать слова к зародившейся догадке. — Может, они наши… — Нет, такие идеи слишком необычны, ставят в замешательство. — Как бы это выразиться… что если они наши предки!
Сгрудившись в маленькой полукруглой кабинке, они наблюдали за процессиями, пока не свело мышцы от неудобной позы — пришлось по очереди выпрямляться и разминать натруженные спины. Это неизбежно заставляло касаться друг друга, прижиматься все теснее. Каждое такое прикосновение, особенно голой кожей, действовало электрически.
— Ничего мы о них не узнаем, — помаргивая, сказала Тиадба, — пока не научимся их языку, не начнем читать их записи.
Он откинулся спиной на стену, разглядывая напарницу в тусклом свете. Сейчас девушка смахивала на привидение, световые пучки выхватывали из сумрака ее круглый подбородок и полные скулы, которые подчеркивали выразительные глаза.
— Чтобы пересечь границу реальности, без подготовки и снаряжения не обойтись, — добавила она. — Одежда, механизмы, которые мы до сих пор не встречали. Нельзя идти просто так, иначе погибнешь.
— Кто даст нам одежду и механизмы?
— Не знаю.
— Сколько походов твоя самма уже подготовила?
— Я и этого не знаю.
— Она действует по указке Высоканов?
Тиадба вновь помотала головой.
— Кто поведет нас и получит себе всю славу?
— Никто не знает.
Джебрасси всосал воздух сквозь зубы. Несмотря на надежды, дело не выходило простым и прямолинейным. Наконец, он втиснулся рядом и присел на корточки.
— Ладно, — сказал он. — Я невежда. Признаю. Как зовут эту самму?
Тиадба сделала вид, что увлечена линзами.
— Должно быть, у них какой-то праздник, — пробормотала она. — Может, они готовятся отправить своих путепроходцев. Сейчас все по-другому. Одно можно сказать точно: они спускаются прямо в сливные каналы. Видишь, каналы совершенно чисты, в них нет сора — а все стены усеяны жилищами. Как много было жителей на Ярусах! Почему все так изменилось?
Нехотя Джебрасси присмотрелся.
— А вон та дверь ведет к лифту — работающему лифту, — продолжала Тиадба. — Может, они собираются отправить дары Высоканами — ну, ты понимаешь, чтобы поход сопровождала удача.
Джебрасси и сам это видел. Толпы народа несли на плечах платформы, нагруженные едой, клетками с буквожуками, которые ничем не отличались от нынешних домашних любимцев древнего племени. И книги. Он неловко увеличил изображение, чтобы рассмотреть названия на корешках, но прочитать не получилось — символы были очень древними, походили на те, что носили на своих спинах самые старые буквожуки, да и складывавшиеся слова мало что значили.
— Книги вроде этих до сих пор есть на стенах — надо только подняться на верхние уровни, — сказал он. — Но вытащить их нельзя.
— Я знаю, — кивнула Тиадба, снисходительно изломив бровь, как если бы скрывала некую тайну.
Процессия пересекла канал и остановилась возле дальней стены, где внезапно распахнулась ранее незаметная дверь. Дары были внесены внутрь — вместе с книгами. Тиадба дернула щекой, и сцена превратилась в чертеж, что-то вроде трехмерной карты.
Невозможная точка наблюдения взлетела высоко-высоко над сливным каналом; они проскочили сквозь стены, затем перенеслись к неботолку, следуя за сияющим алым пятнышком, ползущим по вертикальной красной линии — лифт — выше и выше, минуя сооружения умопомрачительной сложности, надо полагать, верхние секции Кальпы, прозрачные, как стекло, вознесшиеся над всеми тремя островами Ярусов.
Впервые Джебрасси увидел место древнего племени в общей картине. Три исполинских закругленных объекта, как отлогие горбы, расположенные бок о бок, — центральный горб выдвинут вперед остальных, выходит в огороженную стеной полость… С другой стороны, никаких следов неботолка. Что если эта новая перспектива вывела их за пределы Кальпы? И снаружи вообще нет неботолка?
Панорама отодвинулась еще дальше и съехала вбок. Красное пятнышко пересекло закругленный верх среднего горба — это и есть Кальпа? или же Кальпой называют все три сооружения? Насколько колоссальным был этот комплекс! — в сотни раз больше чем Ярусы, расположенные на самом дне. Голова разболелась всерьез.
Пятнышко замедлилось и остановилось у башни. Панорама продолжала ползти, хотя красная точка — по-видимому, принесенные дары, — оставалась возле основания.
Башня возносилась намного выше границ Кальпы. Ее верхний обрез почему-то выглядел изломанным, как если бы в этом месте башня переломилась.
— Самма говорила, что это называется Мальрегард, — сказала Тиадба. — Ты когда-нибудь слышал про Разбитую Башню?
— В детских сказках, — с трудом ответил Джебрасси, едва дыша. Глаза застили слезы. Он только что пересек рубеж знания, доступного любому из знакомых ему людей, наставников, опекунов и их предшественников… в глубь времен.
