Любопытна история экранизации другого классического романа Уиндема, «День триффидов».
Фильм, снятый английскими режиссерами Стивом Секели (его имя почему-то отсутствует в титрах) и Фредди Френсисом в 1963 году, внешне также представляет собой добросовестный и обстоятельный пересказ литературного первоисточника. Кроме того, картину не назовешь малобюджетной — в ней присутствуют и спецэффекты, и недурная для того времени анимация. Но… результат получился обескураживающим, и причина неудачи, по мнению английского критика Джона Клюта, в том, что режиссеры «не имели ни малейшего понятия, для чего нужна научная фантастика и как она работает».
Герои картины без конца проповедуют — друг другу и зрителям, а также заняты выяснением отношений, причем, по вялости и занудству любовная линия уступает только научно-фантастической. А главный драматический конфликт романа — мир под властью триффидов и попытки горстки уцелевших отстроить заново цивилизацию, разрушенную в результате глобальной катастрофы, — остался как бы на обочине. Время от времени постановщики вспоминают, что на Земле, кроме обреченных (тех, кого метеоритный дождь ослепил и сделал беззащитными перед растениями-хищниками) и горстки зрячих, способных сопротивляться агрессивной флоре, есть еще и сами триффиды! Загадочные мутировавшие растения, успешно решающие для себя проблему Lebensraum — «жизненного пространства»…
Когда о триффидах неожиданно вспоминают, камера, не жалея времени, смакует их со всех сторон, благо бригада художников и аниматоров постаралась на славу. А потом режиссеры, словно отработав обязательный номер на потребу любителям фантастики, снова погружаются с головой в хитросплетения любовной интриги, и совершенно ясно, что она их интересует куда больше.
Любопытно, что одноименный английский телесериал (6 получасовых эпизодов, показанных по Би-Би-Си в 1981 году) оказался намного интереснее, живее и умнее базовой киноверсии! И тем самым нарушил очевидную тенденцию, связанную с количественным расширением аудитории: киноэкранизация глупее и примитивнее соответствующей книги, а телеверсия — еще глупее, чем кино…
По крайней мере, в телесериале присутствует то, ради чего писал свой роман Уиндем: злоключения всей нашей спесивой и беззаботной цивилизации, неожиданно поставленной на грань выживания. Слепое человечество становится легкой добычей новых обстоятельств (в фильме их символизируют триффиды), а прозрение во всех смыслах дается весьма нелегко.
И наконец, последняя из вольных экранизаций произведений Уиндема подтвердила еще одну тенденцию, наметившуюся в мировой кинофантастике — чем значительнее литературный первоисточник, тем больше у него шансов провалиться на экране. И наоборот, лучшие научно-фантастические ленты, как правило, снимаются по литературным произведениям малозаметным, проходным, а то и вовсе слабым[9].
В данном случае первоисточником послужил один из слабейших рассказов Уиндема, «Случайный поиск» (1961; в русском переводе — «Долгий поиск»). А поставлен был по нему фильм во всяком случае заметный — «В поисках любви» (1971) режиссера Ральфа Томаса. Это, может быть, и не идеальный образец кинофантастики — по крайней мере, не то, что многим приходит в голову при произнесении этого словосочетания! — однако кино, безусловно, неплохое.
Герой фильма — физик (его играет Том Белл), случайно попавший в мир альтернативной истории, напоминающий наш за исключением некоторых ключевых деталей: например, в «том» мире Кеннеди не был убит… Герой влюбился в жену (неожиданная роль одной из кинодив сериала «Династия» — Джоан Коллинз) своего alter ego, однако не смог предотвратить ее трагической гибели. Попав через те же «врата» в пространстве-времени назад, в свою реальность, он отчаянно пытается отыскать «дубль» возлюбленной, чтобы спасти и ее, и свою несостоявшуюся любовь, — и в конце концов ему это удается.
Картина, в которой при желании можно найти аналогии с «Солярисом» Лема-Тарковского (вторая попытка с «копией» человека, по твоей вине ушедшего из жизни), сенсации не произвела. Но, как и «Деревня проклятых», запомнилась, неожиданно оказавшись созвучной самому духу произведений Уиндема. Он ведь тоже не создал ни одного хита, предпочитая вместо этого неторопливо и вдумчиво рассказывать читателю свои истории — мудрые и трагичные истории о реальных людях, столкнувшихся с Неведомым.
Вл. ГАКОВ
ФИЛЬМОГРАФИЯ
1. «Деревня проклятых» (Village of the Damned, 1960, Великобритания, реж. Вольф Рилла).
2. «День триффидов» (The Day of the Triffids, 1963, Великобритания, реж. Стив Секели и Фредди Френсис).
3. «Дети проклятых» (Children of the Damned, 1964, Великобритания, реж. Антон Лидер).
4. «В поисках любви» (Quest for Love, 1971, Великобритания, реж. Ральф Томас).
5. «День триффидов» (The Day of the Triffids, 1981, телесериал, Великобритания, реж. Кен Хэннэм).
6. «Деревня проклятых» (Village of the Damned, 1995, США, реж. Джон Карпентер).
Олег Овчинников
Доказательство
Весь без малого месяц, пока племянник Аркадий с его новоявленным приятелем провели в разъездах: побывали сначала в городе N, под конец заглянули в родовое поместье Базарова, но сбежали оттуда уже на третий день, не вынеся тамошней скуки и излишне трепетной благоговейности со стороны родителей Евгения, которой молодым людям нечего было противопоставить, а по пути туда и на обратном еще дважды гостевали, то есть впору сказать гащивали в Никольском у Одинцовой Анны Сергеевны — все это время Павел Петрович Кирсанов не находил себе покоя. Нет, он не оставил присущих ему аристократических привычек и comme d'habitude: когда выходил к чаю, выглядел подтянутым, до блеска выбритым и не позволяющим себе даже малейшего небрежения в своем туалете, но надобно заметить, что число самих выходов Павла Петровича на люди сильно сократилось против обычного. Теперь его все чаще можно было застать сидящим на стуле в своей комнате с бессмысленно блуждающим по стене взглядом или заметить прогуливающимся вдоль садовой аллейки с сцепленными за спиной руками и зажатою в них тростью; он прохаживался в одиночестве мимо сиреневых кустов, которые по причине необычайно ранней в этом году весны давно отцвели, не замечая их, подолгу и без цели; и поворачивал обратно, только когда упирался в оградку. Обеспокоенный таким поведением брата Николай Петрович часто справлялся у Павла Петровича о состоянии его здоровья, но, получив в ответ либо ничего, либо скупую жалобу на обострившееся «разлитие желчи», лишь в растерянности пожимал плечами и шептал под нос себе: «Это ничего, это весеннее…» хотя на дворе стояла уж середина июня.
