Чьи-то руки торопливо распутывали веревку на его запястьях, которые на этот раз стянули впереди.
«Это Тамара, — едва уловимо прозвучал голос наставницы. — Не пугай ее, судя по дыханию, девочка и так боится до смерти».
«Давно она здесь?»
«Только что спустилась. С сундуком на крышке провозилась долго. Егор куда-то на двор протопал, а она сразу же сюда побежала».
«Кого она боится? Меня, Егора, бабушку?»
«Всех вместе».
Распутав мудреный крепкий узел на руках пленника, девушка быстро связала его по-новой, так чтоб развязать можно было дернув зубами за петельку. Потом приподняла голову Арсения и вложила ему в губы горлышко пластмассовой бутылки:
— Ну, ну, давай же, пей!
Журбин-Хорн «очнулся» начал жадно всасывать воду…
— Я чай подменила, — споро зашептала Тамара. — Вместо сон-травы хорошие травки запарила. Когда Егорша вновь поить тебя начнет, пей. Это тебе поможет.
Постоянно прислушиваясь, Тамара дожидалась пока пленник напьется и говорила:
— Я твои вещи под котел запрятала. Заполночь сундук опять с крышки отодвину. Тогда ты уже ходить сможешь… Уходи.
— Нет, — прохрипел Журбин.
— Уходи! — взмолилась девушка. — Или что-то нехорошее случится!
Едва шевеля языком, Журбин протолкнул наружу слова:
— Без тебя я не уйду.
Девушка осторожно прикоснулась к мыслям Арсения. Наткнулась на невообразимую кашу из событий и образов и пугливо отпрянула:
— Уходи! — Тамара резко встала на ноги и, запрятав пустую полулитровую бутылку в карман длиннополого жилета, пошла к лестнице.
Журбин-Хорн постарался приподнять вверх голову:
— Почему ты мне помогаешь?! Ты мне поверила?!
Тамара обернулась. Постояла секунду…
— Не тебе. СЕБЕ.
В одно мгновение девушка отправила пленнику картину, дополненную личными ощущениями: из-под засыпанных прелой листвой раскоряченных корней дерева извлекают сверток. Разматывают. Самосвал показывает всем измазанный землей и гарью автомат. Радостно им потрясает.
Тамара берет этот автомат в руки… Руки привычно и умело передергивают затвор, приклад удобно приникает к плечу, глаза сосредотачиваются на мушке…
Конкретно в тот момент на Тамару ливнем хлынули воспоминания! Е е руки когда-то держали именно э т о т автомат. Стреляли из него. «Калашников» все еще пах пожарищем и пачкался углем…
Нахлынувший поток Тамару испугал! Она у в и д е л а как у б и в а е т. Голыми руками, ножом, из огнестрельного оружия, из вертолетной пушки лупит — лес горит!!!..
«Оставь ее, Журбин, — устало попросила диверсантка, когда ужаснувшийся вместе с любимой телепат попробовал дотянулся до уходящей девушки. Остановить или извиниться! — Ты только что увидел, ч т о принесли ей воспоминания. Она в шоке, Сеня. Откуда-то Фаина знала, что выплеснется на Тамару, когда от соприкосновения с оружием всколыхнется тактильная память. Ведьма ведет уже 3:0, Журбин. Мы для Тамары стали — ужасом, я пользовалась ее телом для убийства и ничего здесь не изменишь».
«Но мы же только защищались!»
«Без разницы».
Арсений незряче смотрел в темноту. Лежал навзничь как бревно и ощущал себя опустошенным, уничтоженным!
«Я просто так не сдамся. Она нам помогла, значит еще не все потеряно».
«Что не потеряно, Журбин?.. Она нас — изгоняет! Мы стали для нее кошмарным напоминанием!»
«Нет. Я не верю».
«Ногой пошевели. Нам надо уходить, пока полная луна держит дверь открытой. Сегодня второй день полнолуния, не уйдем этой ночью завтра можем и не проскочить. Застрянем здесь на тридцать дней. Это уже не наша битва, Журбин, приведем сюда бабушку Фаину пусть сама со своим Антиподом разбирается. Мы сделали все, что могли».
Наверху негромко проскрипел задвигаемый на крышку сундук, тапочки Тамара мягко потопали до комнаты, едва шаги затихли, над головой забухали тяжелые ботинки и раздались негромкие мужские голоса. Через минуту сундук начал вновь отъезжать с люка. В подвале вспыхнула единственная утлая лампочка, в распахнувшейся крышке показалась голова Егора.
Журбин-Хорн закрыл глаза. Ориентируясь по слуху понял, что спускаются два человека.
— Здесь стой, — приказал кому-то внучатый племянник ведьмы и человек, спустившийся вместе с ним, замер на последней ступени лестницы.
«Хорошо стоит, — похвалила диверсантка. — Далеко и обзор для выстрела хороший».
Егор подошел к матрасу, присев на корточки, задрал голову пленника и просунул сквозь его зубы фарфоровый носик.
Журбин-Хорн доверился Тамаре. Выпил все, что влил в него Егорша.
Племянник встал и тут же Арсений-Миранда получил чувствительный пинок ботинком в бедро!
Егор выругался, пнул лежащего без сознания пленника еще разок, уже потише, и выбрался наверх.
Как только сундук был установлен на место, из комнаты раздался голос Тамары:
— Егорша, дядя Митяй, идите чай пить. Я вам пирожки подогрела…
Арсений-Миранда полежал навзничь. Прислушался к ощущениям… Девушка не обманула: проникший в желудок травяной настой выворачивать наружу нет необходимости. Довольно скоро Журбин-Хорн почувствовал как исчезает сонная обморочная немочь и возвращаются силы. С головы как будто покрывало скинули, Арсений попробовал протянуть сквозь потолок ментальный щуп…
«Ох и упрямый же ты черт, Журбин, — буркнула Миранда. — Не балуй, не пугай девчонку. Ночью отодвинет груз с люка, тогда и попробуешь поговорить».
Напарники быстро избавились от пут и, как ни прозаично, первым делом выкопали в углу подвала небольшую ямку, поскольку избавившись от жажды, Журбин начал ощущать обратные позывы. Настойчивые, нестерпимые.
Миранда тактично отключилась. Ямку Сенька тоже забросал землей в привычном для такого случая одиночестве.
«Ну как? Порядок?»
«Готов к труду и обороне».
Журбин-Хорн разыскал под котлом сверток с личными вещами: ремень с телепортом в кармашке, электрошокер, спутниковый телефон и кредитные карточки.
«Автомат она нам не вернула».
«А ты надеялся?»
«Надо будет попросить. На той стороне мы можем наткнуться на Иную и Извекова».
Напарники провели небольшую тренировку, разогрели мышцы носителя. Миранда похвалила настой, что приготовила для них Тамара:
«Без всякого сомнения, Журбин, в состав включена какая-то интересная травка. Чувствуешь как включилось ночное зрение?»
«Я думал это ты постаралась».
«Интересно каким образом? Нет, Арсений, это наша девочка чего-то эдакого в отвар добавила».
Миранда была права. Лунный свет почти не проникал сквозь крошечное окошко, а Журбин мог видеть трещинки на противоположной от окна стене.
