Чуть погодя он забрел в какую-то часть астероида, где еще никогда не бывал. Король открыл дверь и обнаружил за ней аппаратную, обеспечивавшую все световые и звуковые эффекты на Эдельвейсе. Два оператора попытались выпроводить его. Драмокл выкинул их в коридор и запер за ними дверь. Довольно хихикая, он прошелся неверными шагами по комнате и рухнул в мягкое кресло перед главным пультом.
Кнопки и тумблеры на пульте были аккуратно размечены. И хоть Драмокл был сильно навеселе, ему без труда удалось наполнить бальную залу мягкими голубыми сумерками. Сумерки сменились фейерверками, а затем ослепительным солнечным закатом. Увлекшись, король сопровождал световые эффекты подходящей по настроению музыкой, вплетая в нее птичий щебет и глухие грозовые раскаты. Эти импровизации убедили Драмокла, что у него есть все данные для занятия прикладными искусствами, как он и предполагал.
— Нужно только немножко воображения, — пробормотал король, оглядывая контрольную панель в поисках чего-нибудь интересненького. Взор его упал на ряд кнопок без всякой разметки, и он нажал на одну из них.
В наушниках раздался знакомый хнычущий голос: «…не можешь отрицать, что он меня надул! Как он мог? По-твоему, он предложит вернуть мне трон? Дождешься от него, от этого буйвола!»
Голос бубнил и бубнил, не давая вставить ни слова в ответ. Конечно же, это был Адальберт, жалующийся на то, как скверно обошелся с ним Драмокл.
Драмокл усмехнулся. Владельцы Эдельвейса явно желали быть в курсе событий, если не для шпионажа или шантажа, то хотя бы для определения настроения гостей. Король нажал на другую кнопку. На сей раз он услышал Макса, расточающего комплименты молодой друтской графине. Потом — Руфуса, обсуждавшего с кем-то свою коллекцию игрушечных солдатиков. Потом послышались какие-то незнакомые голоса, и вдруг король уловил характерный леккианский выговор Снинта.
— Мы толком и не слыхали об этом, — говорил Снинт, — а то, что слыхали, кажется совершенно невероятным.
— И тем не менее это правда. Отто действительно возвращался.
Второй голос принадлежал Друзилле. Драмокл наклонился вперед, подперев подбородок ладонью, и внимательно прислушался.
— Король испытал настоящее потрясение, — продолжала Друзилла, — когда узнал, что его судьба, на которую он возлагал столько надежд, была всего лишь дьявольской уловкой его отца, преследовавшего свои корыстные цели.
— Отто так сказал? Да, он никогда не страдал излишней скромностью. Но неужели Драмокл поверил ему?
— А почему бы и нет?
— Вы меня удивляете, — сказал Снинт. — Конечно, агенты докладывали мне о том, что происходит. Но если копнуть поглубже, многие вещи оказываются совсем не такими, какими представлялись на первый взгляд.
— Теперь уже вы меня удивляете, — сказала Друзилла. — Что вы имеете в виду?
— Я считаю, что заговор Тлалока никогда не существовал в действительности.
— Этого не может быть! — воскликнула Друзилла. — У моего отца есть документальные свидетельства!
— Такие же, какие он сам состряпал для доказательства заговоров на Аардварке и Лекке? Кто представил эти свидетельства королю?
— Сорочка. Она прибыла к нам с Земли, где боролась против Отто.
— Очень красивая женщина, — заметил Снинт, — и, похоже, искренне любит короля. Но почему вы так уверены в том, что она действительно с Земли? Это же голословное утверждение! Правда, Отто подтвердил ее показания, но ведь ни она, ни он не предъявили никаких доказательств. Не секрет, что Драмокл не очень-то жаловал Макса в последнее время, пока тот не изобрел таинственный заговор. А теперь дело Тлалока скоропостижно закрыто, Сорочка стала женой Драмокла, Макс в фаворе, а Отто очень своевременно испарился.
— И какой же из этого вывод?
— Никакого, — сказал Снинт. — Я просто указал вам на странные совпадения. Я желаю Драмоклу добра и не хочу, чтобы его постигло разочарование.
— Я буду молить Богиню об озарении, — решила Друзилла.
Драмокл подождал, но разговор был окончен. Король сидел, упершись подбородком в ладони и погрузившись в размышления. Когда он встал, то с изумлением обнаружил, что совершенно трезв. Драмокл вышел из аппаратной и зашагал — сначала медленно, а потом решительной целеустремленной походкой.
Он нашел Макса в одном из цветущих садов Эдельвейса на берегу искусственного моря. Волны, увенчанные серебряными барашками, плескались возле темного берега. В воздухе разливался аромат жасмина с примесью запаха Максовой сигары.
— Здравствуйте, ваше величество, — сказал Макс.
— Здравствуй, — сказал Драмокл. — Балдеешь?
— Да, милорд. Устроители проделали блестящую работу.
— Да уж.
— Бал, по-моему, понравился всем.
— Похоже на то.
Наступила тишина. Макс нервно попыхивал сигарой. Наконец он не выдержал:
— Могу ли я что-нибудь сделать для вас, сир? Драмокл немного удивился. Помедлив минуту, он ответил:
— Да, можешь.
— Приказывайте, мой король.
— Я буду весьма признателен тебе, если услышу наконец, зачем ты придумал заговор Тлалока.
Макс поперхнулся сигарным дымом. Драмокл подождал, пока он прокашляется, и продолжил:
— Я все равно узнаю рано или поздно. В твоих же интересах покаяться сразу — это избавит тебя от многих неприятностей.
Макс попытался было возразить. Потом нахальное лицо его сморщилось, на глаза набежала слеза. Дрогнувшим голосом он произнес:
— Меня заставили, сир. Я был только игрушкой в ее руках.
— О ком ты говоришь? Кто тебя заставил?
— Сорочка, милорд, земная колдунья, ставшая вашей женой.
— Значит, все это дело рук Сорочки? Ты соображаешь, что говоришь?
— Еще как соображаю! Спросите ее, сир, пусть только попробует отпереться!
— Сорочка! — взревел Драмокл и бросился к замку.
Сорочка, наболтавшись с Лирой, удалилась в Сумеречные покои, чтобы немного отдохнуть. Там ее и нашел Драмокл.
— Вот ты где! — крикнул он.
— Да, милорд, я здесь. Что-то случилось? Вы, похоже, чем-то расстроены.
Драмокл рассмеялся жутким хохотом:
— И даже сейчас она продолжает притворяться! Потрясающе! Великолепно!
— Соблаговолите объясниться, милорд. Я чем-то вам не угодила?
— О нет! — сказал Драмокл. — Как ты могла не угодить мне, всего-навсего подговорив Макса обмануть меня, чтобы я поверил, будто отец мой вернулся с того света или с Земли — если это не одно и то же, — и состряпал целый заговор против Глорма. Тлалок, ты ж понимаешь!
