— В принципе. Где-то в районе Припяти.
— В точку. Ты сходи туда. Крайний срок — завтра. Лучше конечно вчера, но никого стоящего под рукой не нашлось. Сходи. Все, что найдешь, я возьму. Ты меня знаешь — не обижу.
— Договорились, — Красавчик и поднялся, давая понять, что разговор закончен.
— Договорились, — как эхо повторил Жучара и вдруг тоже поднялся из-за стола. Глаза их встретились. — Разговор у меня к тебе будет серьезный. Потом, когда вернешься, тогда и поговорим. Все.
Красавчик согласно кивнул и вышел, с трудом закрыв за собой дверь.
Понятно, о чем будет разговор, — думал он, проходя по коридору. Будет требовать прямого ответа на прямо поставленный вопрос. "С кем ты, сталкер? Пришло время решать. Отсидеться в стороне ни у кого не получится. Думаешь, нет для тебя разницы, кто здесь сядет?" Никто не спорит, разница есть. Только вот стоит ли та разница головы собственной на плечах?
Хорошо, что предупредил. Теперь в крайнем случае разговора можно избежать… Нет, нельзя. И выбора не оставил. Если действительно рыбка, за которой Жучара его на Припять послал золотая, никто больше торговца не даст. За кордоном вообще копейки. Жучаре выгодно, чтобы люди с Зоны артефакты не выносили, тогда весь хабар подчистую ему бы доставался.
Ладно, решил сталкер. Будем решать проблемы по мере их появления. Артефакт сначала найти надо.
На автопилоте Красавчик шел через зал. В голове крутилась лишь одна картинка: кровать в отдельной комнате в местной ночлежке, расположенной в доме неподалеку. Имелись и другие комнаты, человек на пятнадцать-двадцать, но Красавчик не относил себя к любителям группового отдыха. Пусть дороже, зато никто не храпит на соседней койке и за вещи можно не опасаться.
— Смотри куда прешь, — раздался смутно знакомый голос и Красавчик очнулся.
Проходя между столами он случайно задел скучающего в одиночестве человека.
— Извини, друг, — сказал Красавчик и заглянул человеку в лицо. Несмотря на голос, показавшийся смутно знакомым, его обладателя сталкер не видел никогда.
Красавчик вышел во двор. Втянул в себя свежий после прокуренного бара воздух. С неба сыпалась влажная пыль.
Сталкер спустился в подвал соседнего дома, заплатил десять долларов и получил ключ от комнаты. Все как положено.
В комнате два метра на два, стояла кровать и тумба. Больше ничего не поместилось.
Сталкер сел, с наслаждением вытянув вперед ноги. Он не успел коснуться головой подушки, как провалился в тяжелый и глубокий сон.
Только под утро, когда внутреннее чутье скомандовало подъем, он вспомнил, где он слышал тот голос, что показался ему знакомым.
— Пошли вон! — рявкнул Грек не хуже снорка.
Ника попятилась. Натолкнулась спиной на Макса и остановилась. Толчок подтолкнул парня. Он поспешил выйти из тесного помещения, увлекая за собой ошалевшую девушку. Она старательно закрыла уцелевшую дверь. Больше для того, чтобы таким образом отделить себя от того, что осталось за спиной. Это удалось лишь отчасти — глубокая трещина змеилась по деревянному полотну.
Что-то говорил Макс, протягивая ей руку с закатанным рукавом, на котором белела повязка. Сидя на перевернутом ящике, обхватив себя руками, качался Краб, не отрывая безумного взгляда от кровоточащих царапин на ногах.
До Ники, наконец, дошло, чего хочет от нее Макс.
— Так ты поможешь, или нет? — настойчиво интересовался он, протягивая ей под нос раненную руку.
Она кивнула и взялась за перевязку. Бездумно раскручивала в обратную сторону полоску, отдирая без всякой жалости в тех местах, где бинт присох к ране. Меняла повязку, а перед глазами стояло только что увиденное.
На грязном полу, под лазом лежал Перец. Куртка на животе разошлась и оттуда, из кровавого месива из плоти и крови, вываливалась наружу серая лента кишечника, тянулась по полу и уходила вверх.
Бешеными глазами на обреченного смотрел Грек. В его руке блестел нож, но он никак не мог решиться.
— Режь, — выдохнул Перец. Он еще дышал.
Резать не пришлось. Послышался шум и вся шестиметровая гирлянда кишечника, сворачиваясь кольцами рухнула на пол, рядом с отпрянувшим Греком. Вот тогда он и заорал "пошли вон!" — страшный, с белыми глазами, блестевшими на залитом кровью лице.
— Отмучился Перец, — тихо сказал Макс, кивком головы поблагодарив ее за перевязку. — Хороший был человек. Когда буду книгу писать, отдельно о нем напишу.
Он привалился спиной к груде сваленных в углу ящиков и закрыл глаза. В сторону той двери, за которой остались Перец с Греком, он старался не смотреть.
Единственная лампочка, вкрученная в патрон под потолком, время от времени гасла, и тогда Нике казалось, что света больше не будет. Приступы острого страха, вызванного боязнью темноты, чередовались с облегчением, сразу после того, как лампочка загоралась снова. Потом Ника привыкла. Усталость завладела телом и на эмоции просто не осталось сил.
Небольшое проходное помещение, в котором сидели новички, было выложено сверху донизу белым кафелем. Отсюда просматривался длинный коридор, ведущий от света в темноту. При одном взгляде на бетонные стены и застланный железными листами пол, Нике стало плохо. О том, как они будут выбираться отсюда, когда Перец умрет, она старалась не думать.
В противоположном углу сидел Краб. В стеклянных глазах отсутствовал всякий смысл. Подвернутые штанины оголяли белые худые ноги. Кровь из глубоких царапин текла по ногам, минуя грязные полосы, в которые превратились повязки, сбитые у щиколоток, забиралась в ботинки. Краб не двигался. Он смотрел себе на ноги словно вид крови, выступающей из царапин, завораживал его.
Вот бестолочь, в сердцах подумала Ника, так и будет сидеть!
— У тебя бинт остался? — не выдержала она.
Вместо Краба отозвался Макс, успевший заснуть.
— А? — встрепенулся он. — Кто остался?
— Спи, — успокоила она его. — Я первый покараулю.
— Ты гений, Очка…, — промямлил он и заснул на полуслове.
— У тебя бинт остался, Краб? — шепотом спросила она. Еще не хватало, чтобы она тратила на него собственные запасы.
Прошло немало времени, прежде чем Краб очнулся и поднял на нее глаза. Красные с опухшими веками.
Ей пришлось еще раз повторить вопрос. Только тогда в глазах его мелькнуло понимание. Краб разлепил сухие губы и вытолкнул невнятное "да".
— Давай сюда, помогу, — зло сказала она. — Противно смотреть, как ты кровью истекаешь.
И помогла. Как маленькому ребенку промыла раны раствором антисептика. Наложила достаточно тугие повязки, чтобы остановить кровь. Сразу после этого, Краб жадно опрокинул в рот полфляги воды. Привалился виском к холодной стене и закрыл глаза. Он глубоко и ровно задышал, даже не сказав ей "спасибо".
