Из дома показалась одинокая фигура и на заплетающихся ногах двинулась к ним. При виде человеческой фигуры в богом проклятом месте Антон должен был почувствовать если уж не радость, то уж, по крайней мере, расслабиться, вот Поджидай, насколько суров мужик и тот выказывал неподдельную радость, но вопреки всему спецназовец отчего то почувствовал беспокойство.
— Вон Артамон идет сюды, — сказал Крутояр. — Ишь как чешет.
— Да и не Артамон это вовсе, — не согласился Поджидай. — Совсем на него не похожий.
Люди с тревогой вглядывались в приближающуюся издали фигуру.
— Не нравится мне все это, — спокойно заметил Леон.
Человек торопливо семенил, размахивая руками. Он уже приблизился настолько, что можно было разглядеть многочисленные куртки и шаровары, надетые по местному обычаю одно на другое.
Ноги, обутые в большие черные башмаки, взбивали обширное облако пыли. Клоунские какие-то ботинки, подумал Антон. Хорошо, что он не сказал этого вслух.
— Артамон, — сказал Поджидай узнавая. — Только уж больно исхудалый.
— Здравствуйте, други мои! — Прокричал Артамон еще издали. — Вот радость-то!
— Как идут дела, Артамон. Много ли прибытку? Как женушка? Как здоровьице?
Артамон приблизился и возбужденно тряс руки путникам.
— Приболел я малость. Вчерась только встал. Женушка моя ненаглядная в полном здравии. Вот радость-то. То никого, то два каравана за раз.
— Это кто ж еще? — Подозрительно набычился Поджидай. — Кто ж меня вздумал опередить?
Филимошка? Не знал я, что кто-то еще в Перегон идет.
— Да нет, не Филимон. Они уже с Ахангарана идут. Пойдемте скорее до хаты.
— Погодь-ка. Зачем им в Барраж спонадобилось? — с подозрением в голосе спросил караванщик.
И то верно. Насколько Антон помнил карту, Ахангаран — это остров, образно конечно. Там ничего своего нет. Туда все надо везти и все купят. Но если он отделен от всего остального мира обширным гиблым Перегоном, то Барраж стоит на материке. Что можно вести на материк с острова? Разве что бусы. Так что Поджидай был в корне прав. Антон поему то был уверен, что сейчас Артамон будет врать, и собирался проверить, на сколько тот будет убедителен.
— Баб везут целый табор для Луи Веселого. Говорят, у того живой товар иссяк, — осклабился трактирщик, делая неприличные жесты.
Пожалуй, чересчур, нарочито неприличные, с чего бы это он перед практически незнакомыми людьми так раздухарился. Ишь, аж румянец на щеках играет. Не лихорадка ли?
Караванщики, не различия всех этих тонкостей, при упоминании доступных женщин оживились. Крутояр толкнул в бок Волобуева:
— Готовь табурет заранее.
Артамон, поднимая пыль, засеменил обратно, караван бодро устремился следом.
— Два каравана в одном месте? — Поднял Леон брови. — Не нравится мне все это.
Похоже, это была его любимая фраза.
Когда они подъехали поближе, взгляду предстал сам постоялый двор. В отличие от барражевских хибар он был выстроен из добротных бревен и имел два этажа.
Двор опоясывал трехметровый забор из металлических сварных панелей. Неподъемные ворота из тех же панелей лежали на земле чуть поодаль, изрядно уйдя в податливый грунт.
Сталь была бронированной. Перегона здесь боялись как огня и привыкли защищаться от него всерьез.
— Что ж ты ворот до сих пор не повесил? — Спросил Поджидай.
— Подсобить некому, — с готовностью ответил тот. — Вот вы может и сгодитесь.
Во дворе, в стойле, стояло не менее десяти мегалакских коней. Рядом висели сдвоенные, а то и счетверенные седла для живого товара.
Стоявшие кони и вновь вошедшие стали быстро переговариваться между собой, зажигая надписи уже на своем языке. Антон попробовал вникнуть в их систему кодировки, но не успел, потому что кони почему-то очень быстро замолчали.
На крыльце замер, изучая гостей долгим колючим взглядом, коротконогий пузатый человек с вислыми усами, в распахнутом бронежилете, с неразлучным галаксом на боку.
— Не вздумайте мне товар портить, — заявил он вместо приветствия. — Будете ответ держать перед самим Ширбой — Двуязыким и его янычарами.
— Твой товар, поди ж ты, и без нас порченный многократно, — прокричал Крутояр. — Нашлись охочие люди.
Чужак набычился, занимая все крыльцо и вознамерившийся их не пускать.
— Хозяин, этих в сарае бы поселить. В доме и так не продохнуть, — сказал он противным визгливым голосом.
— Волобуев! — Окликнул Крутояр. — Глянь-ка в избу — неужто нам и взаправду придется на улице ночевать?
Тогда на крыльцо взошел Волобуев. Причем, он был уже раза в два выше толстяка еще стоя на земле, а когда встал рядом, то нахальный чужак доставал ему лишь до ширинки. Богатырь взял пузатого за лацканы жилета и заботливо застегнул на пару размеров уже, чем было необходимо.
— А то простудисся, — пояснил он посиневшему от удушья пузану. — А ну ребята, айда в дом. Глянем, что за товар. Не подсунули ли в гарем порченый.
В просторной, закопченной от близости печи, комнате стоял длинный выскобленный стол, уставленный тарелками и кружками. Пахло жареным мясом и пивом.
На лавке, повернув головы и глядя на вошедших, сидело десятка полтора девиц.
Глаза их были узкие, как щелочки, а кожа белая и гладкая. Девицы все как одна принадлежали к расе килярв, особо ценившимся за страстный нрав в сексе, но обитавших гораздо южнее этих мест и одному К.Г ведомо как занесенных в Ахангаран.
Напротив пристроилось человек пять охраны.
— Подвиньтесь-ка, любезные, — Волобуев слегка помог им необъятным задом, да так, что несколько охранников оказались вместе с посудой на полу.
Они вскочили, хватаясь за полумечи, но вид готового на случку богатыря их несколько охладил.
— Не ссорьтесь, господа, — засуетился Артамон. — Сейчас горячее подам, вина свежего.
Всем хватит. А чтобы чего не вышло, оружие попрошу в кладовочку, тут рядом с кухней. Не беспокойтесь, я его на замок замкну.
— А че нам беспокоиться? — Прокричал Крутояр. — Главное в данном случае орудие у нас завсегда при себе. Верно, Волобуев?
Караванщики, торопясь, чтобы не заняли места рядом с красавицами, без раздумий отнесли и сдали вооружение в кладовку. Антон сделал вид, что позабыл о паузере, кобуру сдал, закинув на гору наваленного в торопливом беспорядке оружия, а разрядник сунул в карман.
— Куда жену-то подевал? — Спросил Крутояр Артамона. — Не вижу ее на кухне.
— Отдыхает. Да я все сам сделаю, — продолжал суетиться Артамон, навешивая на оружейную недетский замок, и дверь была дубовая, скрепленная железными полосам.
