Я кладу пистолет и подхожу к ней. Без вопросов, выстрел был смертельным. Я касаюсь ее лица.
Я больше не хочу тренироваться стрелять по людям, даже если люди это бездушные куклы.
Не знаю, что со мной произошло. Еще пару месяцев назад я подготовилась к стрельбе на войне.
— Мне очень жаль, — шепчу я, но она, конечно, не слышит меня. Она же из пластика. И сломана.
И у нее нет сердца.
В этот момент распахивается дверь в стрельбище, и внутрь врывается Джаз. — Чем ты здесь занимаешься? — спрашивает она.
Я подпрыгиваю и отряхиваю пластиковые куски с одежды.
— Я тренируюсь.
— А что ты тренируешь?
«Я тренируюсь грустить,» — думаю я и потираю рукой покрасневший рот.
— Там кое-кто хочет тебя видеть, — отвечает Джаз и держит дверь. Я думаю, что в следующую секунду войдет Петра. Я готовлюсь к новому потоку злобы. И тогда Сайлас появляется на входе.
Растерянно я смотрю на него. А затем перевожу взгляд на Джаз, которая вся сияет.
— Что случилось? Они вырезали тебе язык? — спрашивает Сайлас ухмыляясь.
— Невероятно! Я думала, что они схватили вас, что я видела вас в последний раз, — я бегу к нему и обнимаю за шею. Мой кузен здесь! В безопасности!
— Мне повезло, — объясняет он. — Я тоже думал, что это были мои последние мгновения, но человек, который арестовал меня, был членом сопротивления. Я даже не знал его. Он посадил нас в свой грузовик, а затем сообщил по радио, что я атаковал его и сбежал. Затем отдал мне два IPada, которые он почистил, и отвел меня в квартиру Инджера, прежде чем предоставить маме и папе безопасное пристанище. Разумеется, я и понятия не имею, где это находится или как оно выглядит. Где-то в Куполе, это все, что я знаю.
— Но они живы! — кричу я.
— Мы внедрили наших людей в министерство, — выдает Джаз.
— Я думаю, они не были бы в безопасности, если бы мы знали их местонахождение. Я, во всяком случае, не могу обещать, что не сломаюсь под пыткой. Может быть, я мог бы предать собственную мать, — говорит Сайлас.
Я задаюсь вопросом, как реагировал Абель. Его, наверное, пытали. Возможно, он дал им показания против нас, едва ли он был бы мертв, пока они не получили информацию.
Однако, я, конечно, не хочу в это верить. Я хотела думать, что он все сделал правильно. Я хотела бы думать, что каждый здесь будет готов пожертвовать собой. Ради сопротивления.
— Петра утверждает, что никогда не слышала об Абеле. Не ты ли мне рассказывал, что Абель был официально допущен? — спрашиваю я.
Но Сайлас хмурит лоб. — Абель рассказал мне, что Петра сказала тебе, что он официально с нами. Я думал… — Сайлас смотрит на потолок, а потом на меня.
— И ты думал, что Петра сказала это мне? Дерьмо!
— Нет, было не так. Я вспоминаю…
— Я не получала никаких указаний из Рощи, — он прерывает меня.
— Но я думал, что ты получила.
Джаз пыхтит. — Он был шпионом Министерства!
— Нет, он точно им не был. Их я бы узнал, — возражает Сайлас. — Я только не понимаю одно.
— Я должна рассказать об этом Петре, — взрывается Джаз.
— В министерстве никогда не убили бы своих собственных людей. и они не стали бы действовать таким образом. Зачем им? — говорю я громко. — Это был наш план, прийти сюда.
Если Абель работал на Министерство, «Бриз» или что-то подобное, тогда он мог бы легко прийти со мной сюда.
Сайлас потирает нос и смотрит вниз на Джаз. — Не рассказывай Петре об этом. Ладно? — просит он. И он прав. Нам нужно сначала самостоятельно разобраться с этим, а на это нужно время.
— Почему нет? Это вызовет полный хаос, и все из-за Алины. Она украла новый танк, — грозится Джаз.
— Это верно, — возражаю я. Я не решаюсь посмотреть в глаза Сайласу.
— Нет, ты переоцениваешь реакцию из-за танка, — говорит Сайлас. — Наш информатор подслушал беседу одного из шишек в министерстве и рассказывает, что они уже давно планировали это наступление. Они заметили, что число туристов в Пустошь постоянно растет, но, однако, не все возвращаются. Поэтому некоторое время они наблюдали, чтобы собрать доказательства. Одновременно с этим тренировали солдатов маневрам. Ты просто ускорила события кражей танка.
— Сюда они не доберутся! — объясняет Джаз с мрачным выражением лица. — Сюда нет дороги!
— В этом ты, вероятно, права. Они только знают, что большинство туристов двигаются на юго-запад. А точное местонахождение они не знают. Они предполагают, что мы рядом с рекой или в бывшем здании парламента, но когда заметят ошибку, повернут назад. У нас есть немного времени, чтобы убежать, но немного.
Энергосберегающие лампы над нами начинают трещать.
— Мы обречены, — говорю я.
Стадион самое большое здание широкое и высокое, и мятежники выбрали его, потому что оно относительное новое и угроза обрушения не так высока.
Кроме того он находится ни много ни мало прямо перед самым носом врага, прямо там, куда он даже не догадывается заглянуть. С другой стороны, стадион, если враг поймет месторасположение мятежников, легкая цель.
— Я считаю, что нам нужно убираться отсюда как можно скорее. Я видел сегодня несколько сотен солдат. И это были далеко не все, как мне кажется.
— Я расскажу об этом Петре! — кричит Джаз, но Сайлас игнорирует ее.
— Через неделю, все здесь будет горой мусора.
— Эй, никакого дезертирства! Я расскажу об этом Петре! — возмущенно Джаз упирает руки в бока.
— Да, ты должна сделать это. Поговори с Петрой, Джаз, — Сайлас кладет руку на ее плечо, и она смотрит на него взглядом полным страха и восхищения. — Тебя она услышит. И я говорю тебе, что армия направляется сюда, там где она появится, не останется выживших. Они уничтожат нас всех вместе. Но ты еще так юна, Джаз. Вся твоя жизнь еще впереди. Скажи Петре, что происходит снаружи. Скажи, что ты хочешь убежать отсюда. Она послушает только тебя.
Только некоторые из нас могут свободно дышать, и мы могли бы тренировать их. Я уверен, что все получится.
Сайлас вопросительно смотрит на меня, но я не знаю, сколько времени нам надо, чтобы подготовиться к походу. Тем не менее я сомневаюсь, что можно так быстро провести тренировку дыхания. Как он себе это представляет?
Многим мятежникам понадобились годы, чтобы снова свободно дышать вне купола.
— А если не получится так быстро, мы возьмем с собой баллоны с кислородом, — быстро предлагаю я.
— Вы двое можете мне объяснить, почему я должна послушаться вас? Вы здесь чужие. Вы же вообще не имеете никакого представления! — кричит Джаз.
— Джаз, — Сайлас мягко гладит ее по плечу.
— Петра говорит здесь, она принимает решения. И вообще, здесь мой дом, — ругается Джаз. Это верно, стадион — единственный дом, который у нее когда либо был.
