верхней части двери шкафа было небольшое окно. Чудовище прильнуло своими огромными глазами к этому окну, рассматривая сидящего в шкафу человека почти с удивлением. Крик замер у Рипли в горле.
В этот момент раздался вопль Джонса. Чудовище, привлеченное странным звуком, повернулось и схватило камеру, отчего кот завопил еще истошнее.
Рипли постучала по стеклу, пытаясь отвлечь внимание чудовища от беспомощного животного. Это подействовало. Чудовище вернулось к шкафу. Она замерла, и оно вернулось к камере с котом, с интересом разглядывая ее.
Рипли лихорадочно осматривала свое ненадежное убежище. В шкафу висел единственный скафандр. Она стала натягивать его, пытаясь сдержать дрожь в руках.
Снаружи чудовище забавлялось с камерой. Оно трясло ее, затем бросило на пол. Камера подпрыгнула, но не раскрылась. Существо подняло камеру, ударило ею о стену. Джонс вопил без умолку. Существо засунуло камеру между двумя трубами, проложенными по стене.
Натянув шлем, Рипли постаралась как можно быстрее и тщательнее проверить герметичность его соединения со скафандром. Помочь ей было некому. Она включила респиратор и еще раз огляделась вокруг.
Лазерного пистолета в шкафу не оказалось, да она и не смогла бы его применить. Зато она нашла металлический прут, у которого после удаления защитной резиновой оболочки оказался довольно острый конец. Нельзя сказать, что это было действенное оружие, но Рипли почувствовала себя гораздо решительнее.
Глубоко вздохнув, она медленно нажала на ручку, затем рывком распахнула дверь. Чудовище обернулось, и в брюхо ему вонзился острый прут. Рипли налегла на него всем своим весом, загоняя как можно глубже. Из раны потекла желтая жидкость, металл импровизированного копья запузырился.
Рипли отпрянула, ухватилась за ближайшую опору и, с трудом дотянувшись до кнопки аварийного открытия люка, нажала ее. Люк открылся, и в тот же миг весь воздух и все, что было не закреплено, полетело в открытый космос. Чужой пронесся мимо нее. С нечеловеческой реакцией он выбросил в сторону свою лапу… и ухватился за ногу Рипли возле лодыжки.
Она почувствовала, что зависла на полпути к открытому люку, и из последних сил нажала кнопку, закрывающую его. Крышка люка захлопнулась, закрыв ее внутри, оставив чудовище снаружи.
Обрубок лапы все еще продолжал конвульсивно сжимать ногу Рипли. Сочившаяся из обрубка кислота, попав на крышку люка, начала пениться. Повернувшись к панели управления, Рипли отыскала переключатели, управляющие работой двигателей, и нажала несколько кнопок.
Из сопел двигателей вырвалось пламя, чудовище вспыхнуло и отделилось от челнока.
Охваченная тревогой, Рипли смотрела на пузырящуюся кислоту. Выделение жидкости из обрубка значительно уменьшилось, а затем прекратилось совсем. Она подсела к небольшому бортовому компьютеру челнока и сделала запрос. Вскоре на дисплее появилась ожидаемая информация:
«ЗАПРОС: ПОВРЕЖДЕНИЕ ЗАДНЕГО ЛЮКА.
АНАЛИЗ: НЕБОЛЬШОЕ УСТРАНИМОЕ ПОВРЕЖДЕНИЕ ОБШИВКИ.
ЦЕЛОСТНОСТЬ КОРПУСА НЕ НАРУШЕНА. УГРОЗЫ РАЗГЕРМЕТИЗАЦИИ НЕТ.
ЗАМЕЧАНИЕ: ПО ПРИБЫТИИ НА МЕСТО НАЗНАЧЕНИЯ НЕОБХОДИМ РЕМОНТ ПОВРЕЖДЕННОЙ СЕКЦИИ.»
Рипли издала радостный вопль, потом подошла к заднему иллюминатору. Дымящаяся фигура побежденного врага медленно удалялась от челнока. Наконец разность давлений сделала свое дело, и Чужой лопнул, взорвавшись изнутри. Обугленные куски его тела, теперь уже безвредные, постепенно исчезли из виду.
Рипли, расслабившись, постояла минуту. Затем, восстановив давление воздуха в кабине, она сняла скафандр и открыла камеру с котом. Джонс, казалось, тотчас же забыл обо всех волнениях последних минут и, когда она села в кресло пилота, забрался к ней на колени и начал мурлыкать. Она поглаживала пушистую рыжеватую шерсть, записывая на диктофон свой отчет.
«Через четыре месяца я рассчитываю достичь границы обитаемых миров. Если повезет, мои сигналы SOS будут услышаны. Я собираюсь сделать заявление для средств массовой информации, копию которого сохраняю в вахтенном журнале вместе с некоторыми замечаниями относительно политики, проводимой Компанией. Запись вела Рипли, идентификационный номер W5645022460H, уорент-офицер, последний оставшийся в живых член экипажа космического буксира „Ностромо“.»
Она отключила диктофон. В кабине воцарился покой, впервые за много дней. Она подумала, что теперь можно и отдохнуть. Лишь бы только не видеть снов. Пальцы Рипли зарылись в пушистый мех. Она улыбнулась.
— Давай спать, котик. Мы заслужен небольшой отдых, давай спать…
Вторая война лейтенанта Рипли
Двое спящих.
Между ними было много общего, несмотря на явные внешние различия. Один был скромных размеров, другой — крупнее. Один из них был женского пола, другой — мужского. Рот первого вмещал смесь острых и ровных зубов, дававших ясное представление о его всеядности, тогда как зубы другого предназначались единственно для того, чтобы вонзаться и рвать на куски плоть. Оба они были потомками рода убийц. Это была генетическая тенденция, которую племя первого из спящих научилось сдерживать. Второй спящий сохранил свою дикость.
В снах этих двоих было больше различий, чем в их внешности. Сон первой был нелегким, воспоминания о невообразимых ужасах, пережитых недавно, всплывая из глубин ее подсознания, нарушали спокойный обычно режим гиперсна. Она бы встревоженно металась и крутилась во сне, если бы вмещавшая ее капсула не ограничивала ее движений, а мышечная активность в глубоком сне не была снижена до минимума. Поэтому она металась и крутилась мысленно. Но она этого не сознавала. В гиперсне никто ничего не сознает.
И все-таки часто темные и мерзкие воспоминания поднимались на поверхность, как сточные воды просачиваются на городскую улицу. На какое-то время они нарушали ее покой. Потом она начинала стонать в своей капсуле. Ее сердцебиение усиливалось. Компьютер, наблюдавший за ней, словно электронный ангел, отмечал ее возрастающую активность и, снизив температуру ее тела, увеличивал поступление стабилизирующих препаратов в систему ее жизнеобеспечения. Стоны прекращались. Спящая успокаивалась и вновь погружалась в свои подушки. Теперь пройдет какое-то время, прежде чем ночной кошмар вернется снова.
Спящий рядом маленький убийца тоже дернулся несколько раз, как бы откликаясь на беспокойство более крупного существа. Затем он тоже расслабился, мечтая о маленьких теплых телах и потоках горячей крови, о том, как приятно быть в компании себе подобных. Каким-то образом он знал о том, что двое спящих очнутся одновременно или не проснутся вообще.
Последнее предположение не потревожило его покой. Он был более терпелив, чем его товарищ по гиперсну и имел более реалистическое представление о своем положении в Космосе. Он был согласен спать и ждать, зная, что если и когда к нему вернется сознание, он снова будет готов выслеживать и убивать. А сейчас он отдыхал.
Время проходит. Ужас — нет.
***
Солнца — это всего лишь песчинки в бесконечности пространства. Белый карлик едва достоин внимания. Такой
