– Врут все, – коротко ответил Смотрящий и улыбнулся. – Цены сбивают. Не поддавайся вражеским проискам партнеров, Чингиз. Чего тебе опасаться?
– Не хочу, чтобы мои дети снова пошли мести московские улицы и скупать старые вещи.
– Даже твоим правнукам это не грозит.
Олигархи, кажется, начали думать не о сегодняшнем – о грядущем дне, чего раньше у «голодных» не наблюдалось в принципе.
– Но ведь когда-нибудь это произойдет?
– Непременно, – согласился Сторчак. – Это произойдет. Когда-нибудь.
Хан, который, вероятно, перед этим ночей не спал, измученный тяжкими мыслями, отер уставшее, одутловатое лицо и возложил руки на круглый, спущенный книзу, ханский живот, лежащий в штанах, как глобус.
– Мне кажется, очень скоро, – обреченно вымолвил он. – И это не происки партнеров.
– Что же тебя напугало?
Будучи Анатолием, Чингиз так старался выпутаться из нищеты и подняться, что вместе с производством успевал еще серьезно заниматься наукой, защитил докторскую диссертацию и среди своей братии слыл человеком ученым, что подтверждало его эталонные качества.
Сейчас он не спеша извлек из барсетки две бархатные коробочки, в коих обычно держат украшения, поочередно раскрыл их и выставил перед Смотрящим. А у того сначала даже промелькнула мысль, что Алпатов сошел с ума и притащил взятку в виде каких-то драгоценностей, хотя еще со школы капиталистического труда знал, что Сторчак никаких подобных подношений не принимает.
– Полюбуйтесь, уважаемый Михаил-ата, – прежним тоном проговорил Чингиз. – Как вы думаете, что это?
Содержимое коробочек находилось в запаянных стеклянных пеналах: в одном какая-то серебристая стружка в виде запятой, в другом – крупная, массивная печатка.
– Если вам трудно рассмотреть, я могу разбить стекло. – Он достал молоточек. – Хотите? И дам лупу. Я проводил экспертизу…
Сторчаку не нужно было ничего разбивать и показывать. Этот металл он мог узнать даже беглым взглядом, поскольку в ящике его рабочего стола лежал целый брусок, так же запаянный в стеклянную ампулу.
– Химически чистое железо, – прокомментировал Хан. – Здесь образец в виде стружки. А здесь уже ювелирное изделие.
Смотрящий пожал плечами:
– Откуда это у тебя?
– Помощники прикупили по случаю, через интернет-магазин. Диковина…
– А что, теперь модно?
– Скорее, престижно. Исключительно гламурные вещицы. Только не говорите, будто видите впервые. Полагаю, каждый день заходите в зеленую пирамиду и любуетесь на этот металл.
Сторчак в тот момент понял, что недооценил нервные связи «голодных» отечественных олигархов и научных сотрудников Осколкова. И что Чингиз не выглядит озабоченным и перепуганным беспризорником, у которого вырывают изо рта корку хлеба. Вместо ожидаемого смятения и шока процесс начался сразу со второй, агрессивной, фазы.
– Да, мы проводим кое-какие опыты, – однако же уклончиво сказал Смотрящий, словно не заметив состояния визитера. – Но они никак не связаны с будущим твоего бизнеса.
– Это высокие технологии. Очень высокие. Не следует подниматься так высоко, Михаил-ата. Не стоит опережать время. Это не нужно ни нам, ни нашим партнерам. Это не нужно никому! И вам в том числе. Пожалуй, будет правильно, если эту мысль донесете наверх вы, а не кто-либо другой.
Это уже было не просто предупреждением – явной угрозой. Чингиз словно забыл о своем покаянии, будто не ломал тюбетейку, положив к ногам Смотрящего свою семью. Он говорил и очень знакомо, по-сторчаковски, улыбался – научился скрывать свои чувства потомственный старьевщик…
– И передайте вот это, – Чингиз указал на коробочки, – великим князьям на память от татарского хана. Пусть помнят, от кого получали ярлык на княжение.
После визита Чингиза Смотрящий был несколько возмущен и обескуражен, хотя это не помешало трезво осмыслить ситуацию.
Аналитики технопарка Осколково работали всю весну и исследовали столп, восставший из пожарища, вдоль и поперек. Они отобрали множество проб, в основании даже просверлили сквозные отверстия, чтобы изучить внутреннюю структуру. Спектральный анализ металла выявил следы многих марок стали, меди, алюминия и даже чугуна, под воздействием топлива перевоплощенных в чистое железо, однако установить технологические тонкости, объяснить, каким образом из металлолома возник не встречающийся в природе металл, не представилось возможным. И все-таки старые ученые, практики и теоретики, быстро сообразили, что этот материал, вопреки всем теориям и практикам металловедения, послужил основой для последующего производства серебра и золота. Тот же вывод подтверждали пробы, полученные в результате анализа соскобов из тигельной печи и инструментов, которыми пользовался Алхимик. Серия опытов, проведенная аналитиками, также показала перспективность их размышлений, но все попытки сварить из железа серебро, используя тепло высокочастотного электричества, угля, газа и прочих известных энергоносителей была тщетной. К тому же переплавка металла нарушала его свойства и химически чистое железо на воздухе почти мгновенно превращалось в ржавчину, тогда как под воздействием топлива оно покрывалось тончайшей антикоррозийной пленкой черного цвета и напоминало черненое серебро.
То есть для получения драгоценных металлов требовалось опять же чудодейственное неведомое топливо, которое иным ученым довелось даже подержать в руках. И все равно эксперименты продолжались, благо что исходного материала было достаточно – по подсчетам, около трех десятков тонн, а еще несколько монет и серебряная гребенка. Однако к этому богатству относились бережно, как к лунному грунту. Каждый последующий опыт обсуждался на коллегии под руководством Церковера и им же благословлялся. Весь технопарк, включая «кукурузную» поросль и даже охрану, замирал, когда производился очередной эксперимент. Особенного результата ждали от обратного процесса, пытаясь из серебряного пятирублевика сварить железо, чтобы найти некие алгоритмы. Затем пожертвовали одним золотым полтинником, намереваясь проследить путь перевоплощения его в серебро, после чего попробовали сплавить их в единое целое, обрабатывали кислотами и щелочами, варили в вакууме и под высоким давлением, воздействовали разночастотными токами, лазерами, радиоактивным облучением и погружали в плазму.
Или ничего не происходило, или в итоге получали щепоть ржавчины.
Подняли всю мировую литературу по опытам средневековых алхимиков, изучили работы по физике, металловедению и теплотехнике авторов позапрошлого века, в том числе Ломоносова, открыв для себя много нового; прочитали десятки научно-фантастических романов, исследовали загадочную жизнь и деятельность Николы Теслы и выдвинули полторы сотни версий, каждая из которых могла бы стать докторской диссертацией. Однако по условиям контракта сотрудники секретной зоны Д не имели права ничего писать и публиковать; впрочем, к этому особо и не стремились. Церковер когда-то собирал их как аналитиков, чтобы проводить научную экспертизу чужих идей, мыслей и проектов, добывая рациональные зерна, – и они таковыми оставались, осознавая, что одни лишь аналитические способности не всегда полезны для прикладной, экспериментальной науки будущего.
