Замечаю, что Энни шевельнулась, показываю глазами Лире.
– Лира, скажи мне правду, я страшный?
– Ага.
– Тогда почему меня никто не боится? Я думаю, люди должны бояться дракона, когда в первый раз увидят, а никто не пугается. Даже когда я делаю вид, что нападаю.
– Ну, я не знаю, у тебя вид всегда – как у домашнего кота. Хвост кверху. Издали ты страшный, а вблизи сразу чувствуется, что хороший. Когда тебе плохо было, я тоже чувствовала. И когда ты очень уставал. Я не знаю, как это объяснить.
Лира наливает себе еще один стакан сока. От звяканья стекла Энни вздрагивает.
– Коша, если она сейчас не проснется, я лопну, – заявляет Лира умышленно громко.
– Она уже проснулась. Пусть немножко понежится на солнышке, нас послушает.
– Обгорит ведь. Посмотри, как покраснела, – Лира с полуоборота включается в игру. – Может, одеялом накрыть?
– Не надо. Так она красивее. Ты знаешь, теперь она снова девственница. Побочный эффект. Слышишь, Энни?
Энни даже дышать забыла. Лира тоже поражена.
– Не отзывается, – говорю я Лире. – Энни-воровка, смышленая головка!
– Неправда! Не воровка я! – не выдерживает Энни, пытается сесть и тут обнаруживает руку. Глаза ее округляются, сама белеет.
– Точно солдат говорил, больше тебя ничем не пронять. Руку пока не напрягай, кости еще не окрепли.
– Она настоящая? – Энни осматривает, ощупывает руку, пытается шевелить пальцами. Рука слушается плохо.
– Вот, возьми. – Лира протягивает маленький мячик. – Неделю подожди, а потом учись его сжимать. Вот так. И еще упражнение – берешь два камешка и вертишь на ладони. Вот так, запомнила?
– Да. – Энни берет мячик левой рукой, смотрит, куда бы его положить, потом торопливо оглядывается, замечает лошадь, закусывает губу.
– Лошадь твоя. Одежда лежит рядом с тобой. Еда на столе. Если хочешь что-то спросить, спрашивай, – сообщает Лира.
– Где я? Что вы от меня хотите?
– Ты рядом с Замком Повелителей. А хотим мы, чтоб ты осталась с нами и стала одной из нас. Смышленые головы нам очень нужны, – говорю я.
– А что вы со мной сделаете, если я не захочу остаться с вами? Убьете или только памяти лишите?
Укоризненно смотрю на Лиру.
– Ничего мы с тобой делать не будем. Когда захочешь, тогда и уедешь. Теплая одежда и палатка в тюке у седла. Завтра дождь будет, можешь мне поверить.
– Почему я должна верить звероящеру?
Лира сжимает кулаки.
– Коша, я ошиблась. Она просто тварь неблагодарная.
– Успокойся. Верить или не верить – это право каждого свободного человека. Вспомни, как сама мне цепью врезала.
Лира затихает, шмыгает носом.
Энни торопливо одевается. Лира приготовила ей костюм Повелителей темно-красного цвета. С грустью смотрю, как драконочка скрывается под одеждой. Кончив одеваться, она поворачивается к нам.
– Я благодарна вам за руку, но я вас ни о чем не просила, поэтому ничем вам не обязана. – Направляется к лошади.
– Энни, один вопрос. Только честно, или лучше совсем не отвечай.
– Да.
– Неужели тебе совсем не интересно? Неужели не хочется хоть одним глазком заглянуть в Замок, узнать, как мы живем, что стало с твоими товарищами?
– Хочется. Но еще больше мне хочется убраться отсюда живой. И как можно быстрее, пока вы не передумали. Если я много буду знать, вы меня живой не выпустите, ни ты, ни она.
– А если я, Дракон, дам слово, что мы не причиним тебе зла, пока ты не начнешь вредить нам первой?
– То есть, я смогу рассказать кому угодно обо всем, что здесь увижу и услышу. Я правильно поняла?
– Да.
Несколько секунд она обдумывала мое предложение, потом я заметил, что у нее задрожали руки. И губы.
– Хотите поиграть со мной как кошка с мышкой?
– Может, я глупый дракон, но я не понял…
– Чего не понял?! Чего не понял? – Только бы не заплакала. – Против вашей сотни тысяча наших была. Сам магистр выступил! Десяти дней не прошло, а вы на солнышке загораете, вина, закуски, треп о пустяках. Что получается? Где наша тысяча? Нету! Сгинула! Вы меня за дурочку не держите, я жизнь со всех сторон видела! Если отпускаете меня, значит я последняя осталась.
– Ты думаешь, что мы всех ваших уничтожили?
– Я знаю магистра. Не надо мне говорить, что вы с ним подружились. Он не отступает. Если вы здесь загораете, значит он разбит!
– Тогда зачем тебя отпускаем?
– Чтобы рассказала всем, какие вы крутые да благородные. Мол, с женщинами не воюете, даже со шлюхами. Тысячу мужиков положили, а единственную шлюху не тронули. Даже ручку подлечили. Нет, скажешь?
– Все ясно. Как бы тебе, Энни, попроще объяснить… Твоя ошибка в том, что ты считаешь нас очень сильными. А мы чрезвычайно сильные. Сильные настолько, что нам даже не надо кого-то убивать. Представь себе выводок щенков. Бегают, под ногами путаются, ботинки грызут, писают, где попало. Кто-нибудь их за это будет убивать? Нет. Если уж очень нашкодят, возьмет за шкирку, посадит в коробку. Кстати, ты не единственный щенок с отдавленной лапкой. Еще один был, без трех пальцев. Ему тоже лапку подлечили.
– Я вам не верю. Я хочу их видеть.
– Кого сначала? Тех, кто в монастыре остался, или тех, с кем ты была?
– Мою роту.
Даю приказ компьютеру, и на большом экране появляется стена монастыря. Древняя, облупившаяся. Это не Литмундский монастырь, тот как конфетка.
– Где люди? – спрашиваю у компьютера.
– Люди за стеной.
– Покажи запись.
На экране появляются ворота монастыря. Из них выходят человек двадцать нормально одетых монахов и пятеро в костюмах «Нищий в лесу» – подобие доспехов, сплетенное из полосок коры на манер лаптей, снизу мешковина. Пятерка уходит в лес, и вскоре оттуда появляется колонна наших церкачей. Фасоны одежды не особенно различаются, но насчет оружия фантазия у людей работала. Кроме луков, копий, палиц и дубин появились арбалеты, каменные топоры с заостренным концом топорища – можно рубить, можно колоть, нунчаки, что-то типа багров и много всякого, чему я даже названия не знаю. Десять человек несут на жердях разрубленную тушу лося. Вышедшие из леса оживленно переговариваются с местными. Через некоторое время все скрываются за стеной, и ворота со страшным скрипом закрываются.
– Это же Пиитетова пустынь! – Энни поражена. – За горами. До нее две недели по перевалам…
– Если хочешь, Лира тебя туда отвезет. Через полчаса там будешь.
Энни осторожно ощупывает экран левой рукой. Правую бережно прижимает к животу.
– Это как зеркало, да? Там стоит, а тут видно?
– Не совсем так, но близко. Показать, что в вашем монастыре происходит?
