- Только не сейчас, Эдмон. Настроение не очень подходящее.
- Очень даже понимаю, - сочувственно покивал Сезар. - К сожалению, у нас слишком часто бывает неподходящее настроение. Такая специфика.
Двери лифта открылись и мы вошли в кабину.
- Значит, у твоего шефа большие неприятности, - сказал Сезар, когда кабина пошла вверх, и это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Контакт-группа всегда была в курсе всех дел. - Виноватым, конечно же, сделают его, иначе... - Сезар многозначительно посмотрел на меня. - Потому что давно уже надо было поднимать в Совете вопрос о легализации. Независимые наблюдатели на всех планетах - и никакой секретности, никакой игры в тайные общества типа первых христиан или коммунистов.
- А ты бы согласился терпеть присутствие соглядатаев в собственном доме?
- Не знаю. - Сезар пожал плечами. - В своей постели - вряд ли, а то вдруг и им захочется, и придется поделиться. - Он коротко хохотнул. - А в прихожей пусть себе сидят, лишь бы не мешали и не лезли с советами. Ведь может случиться, что разойдутся мои домашние не на шутку, скандал устроят по поводу моего позднего возвращения, - он снова хохотнул, - да такой, что никакими транквилизаторами не успокоишь. Тут-то наш наблюдатель и забьет тревогу, и соседей мне на помощь позовет...
Лифт остановился на моем этаже.
- Надоест он тебе, Эдмон, - сказал я, выходя. - И домашним твоим надоест.
- А вдруг привыкнут? - возразил Сезар. - Ладно, Лео, мое предложение насчет заведения остается в силе. Не пожалеешь, это я тебе гарантирую.
- Хорошо, Эдмон. Считай, что я согласен, а о времени договоримся.
- Есть! - Сезар приветственно поднял руку и двери лифта сомкнулись.
"Дай-то Бог, чтобы это время пришло поскорее, - подумал я. - Дай-то Бог во всем разобраться и остановить эту лавину. И на радостях посидеть в "отменном заведении" Сезара..."
Я шел к своему кабинету и почему-то в голове моей звучали слова Эдмона о скандальных домашних, которых не успокоить транквилизаторами.
Войдя в кабинет, я похлопал Валентина по "плечу", устроился за столом и, не теряя времени, сказал:
- Давай инфопласт по Иволге. Будем смотреть.
- Есть информация с Коршуна, от господина Лиепса, - доложил Валентин, колыхаясь, по своему обыкновению. - Только что поступила. Подготовить сообщение?
- Давай всю целиком, пережевывать будем на ходу.
Наконец-то Валдис разродился... Биокомп включил экран и я принялся изучать пласт о недавних событиях на Коршуне.
Как пояснял следователю Святослав Евсеев (крепкий поджарый мужчина с наголо обритой крупной головой), в тот вечер он лежал в постели и слушал музыку. В коттедже больше никого не было; незадолго перед случившимся Евсеев развелся с женой и проживал один. Он был соучредителем небольшой строительной группы, специализирующейся по оформлению подсобных помещений жилых зданий, а до этого работал ведущим обсервером ходовой части на океанском грузовозе "Левиафан". Распрощавшись со штормами и ветрами, он продолжал помнить о корабельной жизни. В его спальне вместо обычной кровати находилась подвесная койка, расположенная довольно высоко над полом; забираться на нее нужно было по узкой лесенке. Наверх, на второй этаж коттеджа, вел самый настоящий корабельный трап, довольно крутой, с металлическими поручнями. Стену спальни украшало огромное - от пола до потолка - объемное подвижное изображение белого двухкорпусного грузовоза; волны чередой шли от горизонта так неотвратимо и монотонно, что у меня зарябило в глазах.
Итак, в тот вечер Святослав Евсеев лежал на своей подвесной корабельной койке и слушал музыку. ("Композиции Пиннетса, - уточнил Валдис. - "Затерянный остров" и "Поющие в непогоду", третий вариант"). Он утверждал, что не слышал никаких посторонних звуков (если они и были, то заглушались музыкой) и, возможно, дремал. Окна в спальне были открыты, хотя приближалась зима (по словам Евсеева, он круглый год спит с открытыми окнами), над койкой горел настенный корабельный светильник, так что, несмотря на сумерки (около двадцати одного по местному времени), в спальне было достаточно светло. Как утверждал господин Евсеев, открыть глаза его заставило внезапно возникшее ощущение близкой опасности, не вызванное никакими внешними раздражителями. Открыв глаза, он обнаружил над собой, гораздо выше своего лица, огромную черную женскую голову с распущенными волосами и круглыми глазами без зрачков. Лицо женщины, по его словам, было застывшим и походило на маску. Об остальных деталях он сообщать отказывался, мотивируя свой отказ тем, что ему страшно о них вспоминать. Женщина молча протянула к нему черные руки и коснулась его горла.
Дальше Святослав Евсеев действовал чисто автоматически - сказались навыки, приобретенные за годы корабельных тренировок по отработке действий в аварийных ситуациях. Чуть приподняв левую руку, он нажал на кнопку фиксатора, расположенную на стене, и койка мгновенно перешла из горизонтального в вертикальное положение, прижавшись к стене, словно резко опустившееся крыло птицы. Евсеев упал на пол, ударившись о твердые холодные ноги необычайно высокой женщины; по его показаниям, впечатление было такое, что он налетел на металлические столбы. Оттолкнувшись от ног ужасной посетительницы, он сделал кувырок через голову и прыгнул к раскрытому окну. Что было дальше - не помнит. Стал более или менее отчетливо воспринимать окружающее только в больнице. От повторного предложения дать подробное описание нападавшей вновь категорически отказался. Крайне удивился, услышав от следователя, что ворвался в проезжающее такси, отшвырнул водителя, устроил скоростной заезд в компании соседей по улице и врезался в дорожное ограждение.
Валдис сообщал, что тщательное перекрестное многопрофильное тестирование господина Евсеева не выявило никаких аномалий. Архивы флота с результатами неоднократного медицинского освидетельствования перед каждым рейсом также не давали повода усомниться в постоянной (во всяком случае, в прошлом) психической уравновешенности Святослава Евсеева, тридцать четыре года ходившего на разных судах по очень неспокойному коршунианскому Океану.
Валдис давал подробнейшую и разноплановую информацию об осмотре коттеджа и окрестностей, опросе всех соседей и людей, проживающих в радиусе ближайших трех кварталов, о личных и деловых связях господина Евсеева, о его мореходном прошлом, о делах строительной группы с несколько претенциозным названием "Создатель", ее клиентах и конкурентах, о родственниках господина Евсеева чуть ли не до седьмого колена... Но все это не давало никакого ключа к проникновению в смысл происшедшего на Коршуне и в других мирах. Даже если во всех этих случаях действовали какие-то роботы (что объясняло бы невероятную силу нападавших), то куда потом девались эти роботы? Превратились в пыль? Растворились? И как они ухитрялись не оставлять следов? Заметали хвостами?..
