Она отчасти надеялась, что увидит его, зажигающего маяк, поскольку была уверена, что другой Мастер следует общей основе первоначального сна; но и здесь не было и признака Бара.
Обернувшись, она посмотрела вглубь местности. В ландшафте не было ничего приятного. Ее охватила ярость при виде деревьев, очертания которых имели какой-то странный вид. Словно бы деревья могли по своей воле изменять свою природу и принимать другие, смертоносные формы.
И там никого…
Однако она почувствовала… Что же именно? Неопределенную тягу, как будто от ее тела шла тончайшая нить, прикрепленная к чему-то невидимому, находящемуся среди тех устрашающих деревьев. Наверное, это Бар; он оставил берег, желая сломить угрозу сна тем, что пойдет наперекор тому будущему, которое она составила для него.
Ее удивило, что он оказался способным на это. Она была уверена, что всякий сон, достаточно сильный, чтобы вернуть ее к началу всех действий, без труда повернет Бара по новому пути. Бар сам сделал себя уязвимым, играя роль клиента, принявшего первоначальное сновидение.
Возможно, борьба, которую она вела, в какой-то мере сослужила ему службу: она оттянула на себя большую часть чужой воли, и поэтому ему удалось сменить курс.
Но в любом случае они должны идти вместе, иначе у них вообще не будет никаких шансов. Поскольку клиент и Мастер неразрывно связаны, они либо входят в сон и выходят из него вместе, либо этого не происходит вообще. Итак, ей оставалось только последовать этому слабому чувству притяжения. И она решительно двинулась в ту сторону.
Небо потемнело. Видимо, наступала ночь. В настоящем сне они должны были провести эту ночь на борту "Эрна". Но сейчас был новый рисунок сна, и кто знает, какие опасности могут грозить путнику в темноте? Поднялся холодный ветер. Юхач плотнее запахнула плащ-халат и продолжала идти, надеясь, что ведущее ее чувство не обманывает.
Стемнело. Бар, избегая разбросанных групп деревьев, старался обходить стороной даже тени, которые они отбрасывали на землю. Он очень устал, но не от самой ходьбы, а от постоянного сопротивления чужой воле, которая понуждала его вернуться и зажечь маяк. Теперь эта воля шла потоками силы, более тревожащей, чем первоначальное ровное давление, потому что между потоками были интервалы, как бы дающие ему надежду на победу, но затем следовал новый удар, более резкий, более настойчивый. И то, что действовало на него, казалось, было неутомимым, так что Бар подумывал, долго ли он еще продержится, прежде чем повернет назад, к прибрежным скалам, зажжет ночной сигнал и примет смерть, которая, как он был уверен, ждет его в измененном сне. После того, как квакеры едва не покончили с ним, он подумал, что вряд ли может рассчитывать на дружелюбие Морских Разбойников; вполне возможно, что они встретят его сталью и с сильным желанием отнять у него жизнь.
Он все еще шел вперед, несмотря на удары. Вдруг он поднял голову и пригляделся к группе деревьев слева. Они изменяли очертания… Тут что-то было не так.
Фигура поднялась из полусогнутого состояния, которое делало ее похожей на другие низкорослые деревья. Фигура была крупнее человека, но очертания ее были настолько неопределенны, что Бар даже не мог сказать, стоит ли он перед большим зверем или разумным существом. В быстро надвигающихся сумерках фигура казалась просто черной массой. И странное дело: пока Бар подходил ближе, масса съеживалась в размерах и в конце концов стала не выше человека.
Бар крепче ухватился за копье. Существо, встав у него на дороге, больше не двигалось, но Бар не сомневался, что это вражеская сила. Это был явно не квакер, но откуда Бару было знать, какие еще опасности могут встретиться ему в этих краях? Хотя в прошлом он повидал немало опасностей, это приключение не походило ни на одну операцию, в которой он принимал участие. То все было в реальном мире, где он мог хоть частично, но оценить опасность. А эта местность – порождение воли и воображения… кого? По собственному признанию Юхач, не только ее.
Он не пытался избежать встречи с ожидавшим его существом. Лучше смотреть страху прямо в лицо, чем позволять своему воображению дополнять его деталями.
Фигура шевельнулась, отбрасывая складки черного плаща. Света было еще достаточно, чтобы увидеть ее голову и лицо.
Она вернулась!
На его губах уже был приветственный возглас, но он не произнес его. Хотя все черты и движения головы были теми же, что он видел раньше, но…
Девушка протянула руку и повелительно махнула. Бар остался на месте. Давление, действовавшее на него с тех пор, как он оставил берег, теперь изменило направление: оно понуждало его идти вперед, к этой Юхач. И это изменение в невидимой воле насторожило Бара.
– Иди сюда! – она сказала те же слова, что и при первой их встрече. Затем еще раз махнула рукой и нахмурилась, возможно, от нетерпения.
Он воткнул конец копья в землю, сжал древко обеими руками, как бы удерживая себя от повиновения приказу.
– Кто ты? – спросил он.
– Я – Кайтили.
Голос имел тот же тембр, ничем не отличался от голоса Юхач. Но настойчивое принуждение настораживало, а в этом месте Бару следовало обращать внимание на любое, даже самое малое предупреждение.
– Нет, ты не она!
– Я Кайтили. Пойдем… – Она как бы не слышала его ответа. – Наступает ночь, и тут бродит то, что может погубить нас. Мы должны найти убежище… Пойдем! – ее приказ был усилен внезапным потоком принуждения, таким сильным, что оно едва не сорвало Бара с его места, заставив его споткнуться.
– Ты – не она, – повторил он. А вдруг… она? Бар не знал, он полагался лишь на внезапное отвращение к ней, шевельнувшееся в нем.
– Я Кайтили! – она подняла руки и откинула капюшон. – Посмотри на меня, дурак, и увидишь!
Теперь Бар был уверен – она сделала ошибку. На секунду она вышла на свет из своей личины. Она не была той девушкой на берегу!
– Ты не Кайтили, – убежденно сказал он. Она уставилась на него. Всякое выражение исчезло с его лица. Теперь она реагировала так быстро, что он почти не имел времени отреагировать. Ее правая рука взметнулась и что-то бросила в него. Он увидел только искру света, но его тренированные рефлексы не пропали даже в мире сна. Он упал на землю, перекатился и снова вскочил легким и быстрым движением опытного невооруженного бойца.
Что-то ударилось позади него, оттуда вырвался огонь. Бар прыгнул, но не к девушке, а в сторону, как только ее рука снова двинулась. На этот раз огненная вспышка слегка коснулась его, и он почувствовал ожог.
Лицо ее стало безобразной маской, она плюнула в его сторону. Плащ ее закрутился вверх, как будто обладал собственной жизнью или подчинялся только ее воле; он обвернулся вокруг девушки, превратив ее в черный столб, снова скрыв ее лицо в своих бесформенных складках.
