— Не надо, Володя. Теперь и я вспомнил, что там самая крупная гравитационная аномалия… Нет, здесь такие вещи не реальны. Зыбуны, воронки, полости. Что еще? Скрытый купол?
— Маловероятно. После обрушения купол себя обнаружит. Это не воронка, которая засыпается над попавшим в нее луноходом.
— Значит, Луна подкинула что-то новенькое. Не могли они так легко попасться на простую ловушку. Прошли бы!
Уверенность Алферова ободрила Василия Кузьмича.
Химик по профессии, он тяготел к кабинетной работе, но долгие годы работы на Луне и глубокая, преданность исследованиям ее состава выдвинули его в число руководителей. Административную работу он воспринял как дополнительную, но необходимую нагрузку к своей основной деятельности. К удивлению многих, он оказался хорошим организатором и хозяйственником, предусмотрительным и расчетливым. За все годы на возглавляемых им станциях не случалось ни одного ЧП, может быть, поэтому он и не представлял всех тонкостей расчета пределов жизнеобеспечения, хотя знал, что нормы всегда закладываются с запасом. Ему, химику, привыкшему к точным расчетам ионных обменов при реакциях, не приходило в голову то, о чем известно каждому первокурснику специальных институтов, что кислород потребляется организмом неравномерно и что его можно в определенных условиях экономить. Во всех расчетах обычно фигурировали средние нормы, которым он привык доверять, и теперь, узнав от Алферова, что экипаж, о судьбе которого он думал последние дни с душевным содроганием, сможет продержаться дольше его самых смелых прогнозов, Владимир Кузьмич вдруг обрел способность вернуться к повседневным заботам.
— У меня повар давно требует замены. Ты обещал кого-нибудь прислать на время, — напомнил он Алферову.
— Будет, — коротко ответил тот, тоже отвлекаясь от размышлений. — Кстати, ты плохо встречаешь гостей. Я бы сейчас борща поел из нормальной фарфоровой тарелки. За два дня полета мне изрядно надоели тубы.
— Пойдем накормлю, — Яковлев впервые за последнее время улыбнулся. — Только как насчет борща, не знаю. Наш не очень жалует. Прислал бы обыкновенную девчонку, хохлушку. На Украине все готовят не хуже, чем студенты высших кулинарных курсов.
— Ты мне голову не морочь. Готовить каждый сумеет. На станции важно не только кулинарное искусство, но и точнейший математический расчет, чтобы все время поддерживать вас в форме.
— Ладно, пошли. Вот похлебаешь сейчас борщу, тогда я посмотрю, что ты заговоришь о содержании.
Раньше всех проснулся Сима и тут же устроил общую побудку, несколько раз открыв и закрыв солнцезащитную шторку. Наскоро подкрепившись, друзья принялись за работу. Ожидания Субботина сбылись лишь частично. Затратив шесть часов на съемку и отрисовав изолинии, он убедился, что аномалия вытянута, как он и предполагал, в направлении горного отрога, однако таких высоких значений, как в точке тридцать шесть, они больше не встретили.
— Тем лучше, — подмигнул Михаил. — Значит, пойдем по гребню повышения от тридцать шестой на отрог.
— Много ли тут пройдешь, — проворчал Сима. — До отрога метров пятьсот, а на гору эта лошадка не заберется.
— Ну, пощупаем вблизи. Время терпит.
— Надо еще керн посмотреть, — возразил Макаров. — И магнитный каротаж провести.
— Успеем, Саша. У нас в распоряжении не менее суток. Надо же довести работу до логического конца.
— Сашенька, милый, — вмешалась Майя, — каждая сотая процента калия — это лишние триста килограммов груза! Представляешь?
— Ладно уж. По старой дружбе потерплю. Давай, Сима, а то напали с двух сторон.
Луноход плавно тронулся и, набирая скорость, двинулся по дороге к угловой точке. Здесь Смолкин развернул его по направлению к отрогу.
— Поехали! — махнул Субботин.
Луноход прошел четыреста метров и замер.
— Точка сто двадцать вторая!
— Один сорок два!
— Подходяще! — довольно потер руки Михаил, — Майя, готовь мешки под загрузку.
— Сейчас, — она заторопилась и, приподнявшись, едва не сдвинула столик.
— Сиди, — успокоил ее Саша. — Мужа своего не знаешь, что ли? Нашли время забавляться. Один придумал светобудильник, другой играет на психологии…
— Внимание! — прервал его сентенции Субботин. — Поехали!
Сима включил двигатели и, выдерживая направление, тронул луноход. Метров через сто под колесами заскребло. Смолкин мгновенно переключил на пониженную передачу и дал полную мощность. Луноход рывком продвинулся вперед, и снова залязгало под колесами, и продвижение его замедлилось, корпус затрясся, колеса забуксовали. Смолкин дал задний ход и попробовал пройти рухляк с разгона. Ему удалось продвинуться еще метров на пятнадцать.
— Все. Дальше не пойдет. Делайте замер здесь. — Сима выключил двигатели.
— Один пятьдесят семь! — эхом отозвался Саша.
— Симочка, ну еще чуть-чуть, — попросила Майя. — Может, пройдем этот кусочек, а там будет легче.
Смолкин вздохнул, включил двигатели и отогнал вездеход назад на добрую сотню метров.
— Толкаете на нарушение, — проговорил он, сосредоточенно всматриваясь в склон отрога. — Прошу всех пристегнуть ремни и перейти на автономное дыхание.
Убедившись, что выполнили его указание, он застегнул костюм и закрыл гермошлем.
— Ну, держись покрепче.
Вездеход рванулся с места и помчался, набирая скорость. С разгона он проскочил рухляк и помчался вверх по каменистому склону.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал Михаил, когда вездеход остановился. — А говорил — не выберемся!
— Точка сто двадцать четвертая!
— Два пятнадцать!
— Ну, ребята! Это надо пощупать, — засуетился, отстегиваясь, Субботин.
— По-моему, сначала надо определить максимум, задумчиво хлопая ресницами, Саша посмотрел на Михаила, и тот, устыдившись собственной поспешности, защелкнул пряжку.
— Ладно, поехали дальше, но эту точку я все-таки посмотрю!
Метров через двести опять начался рухляк. Порода напоминала прогнившую древесину, и даже крупные камни рассыпались под колесами. Сима направил луноход чуть вниз по склону и, преодолевая растущее сопротивление, продвинулся метров на двадцать. Вдруг вездеход качнулся и просел на одну сторону.
— Этого еще не доставало, — пробормотал Сима, включая задний ход.
Машину тряхнуло, она начала медленно, с натужным воем двигателей выползать из ямы, но это продолжалось недолго. Луноход скреб всеми колесами, но не двигался. Наползло пылевое облако оранжевого цвета. Смолкин включил инфравидение и принялся расхаживать колею, подавая то вперед, то назад. Колея удлинилась, и, набрав разгон, вездеход выскочил из ямы, и тут что-то хрустнуло, свет померк, на мгновение у всех возникло ощущение невесомости, — и тут же раздался страшный удар… Следом, как будто кувалдой, застучало по корпусу…
