Глава 18
ИДОЛ
Зерити была занята тем, что создавала изваяние. Одну из огромных каменных колонн своей гробницы она обтачивала и скоблила тяжелыми бронзовыми инструментами какого-то стигийского скульптора, позабывшего их в ее подземном храме. Работа была не из легких, и потому Зерити скинула с себя всю одежду, облачившись в один только кожаный передник, который нашла среди инструментов.
Ведьма ваяла, стоя на своем сундуке со свитками, ибо каменный идол должен был изображать бога, а не низкорослого смертного. Древний камень легко крошился под долотом, но, не будь Зерити ведьмой, на эту работу у нее ушли бы годы и годы. Она начала с лица и широких плеч, остальные же контуры были еще едва намечены.
- Ну вот, возлюбленный мой Джакала, у тебя будет благородный лоб, высокий и выпуклый, - приговаривала она, как бормочут все мастера за работой. - Одна-единственная складка меж твоих бровей будет внушать благоговейный трепет твоим почитателям.
Вряд ли то, что изображала Зерити, нормальный человек назвал бы благородным. Огромный широкий лоб нависал над сурово сдвинутыми бровями. Скулы были слишком широки, и потому нижняя челюсть, квадратная, как доспех аквилонских рыцарей, казалась маленькой по сравнению с ними. Рот был похож на шрам, столь тонки были его губы, а глубоко посаженные глаза были маленькими и злыми.
Едва Зерити сдула пыль и каменное крошево с этого еще не оконченного лица, губы шевельнулись и заговорили с ней.
- У меня было множество тел и форм, - проскрипела статуя неживым, глухим голосом. - Я принимал тот облик, который более всего подходил к тем, над кем простиралась моя власть. Я думаю, нынешний мой вид и в самом деле потрясет всех этих маленьких людей наверху.
- Я буду работать не покладая рук, - пообещала Зерити.
Она встала поудобнее и принялась отделывать одну из рук каменного гиганта. Выглядело это так, словно она не долбит мертвый камень, а высвобождает из плена какое-то древнее живое существо, запрятанное в него.
- Это будет самое прекрасное из твоих воплощений, - сказала она, орудуя долотом. - Самое... могучее.
Губы идола улыбнулись.
- Видела бы ты мое тело, когда я правил одной древней расой еще до того, как вулканы затопили землю потоками лавы, - заявил он. - Вот оно было действительно могуче. - Мягкий толчок, словно эхо далекого землетрясения, сотряс гробницу, и каменная голова отделилась от колонны, вращаясь на толстой жилистой шее. - Но для этой каморки оно было бы слишком велико.
- Неисчислимы века твоей жизни, - пробормотала Зерити, трудясь над пальцами руки. - А могу я спросить, великий повелитель, где твоя изначальная родина?
Идол, чуть нагнув голову, глянул на ее маленькую фигурку.
- Я - силурианин, - ответил он.
- О, - выдохнула Зерити. - Я даже никогда не слышала о мире по имени Силурия. Но я знаю, что в нашем мире ты возник прежде всех созданий, вызвав к жизни все живое.
- Да, - проскрежетал Джакала, - я был среди первых, я появился вместе с Тсатхоугой, Бокругом и Сэтом. Когда-то давно мы были почти братья - Сэт и я.
- И так будет снова, мой повелитель, - отозвалась Зерити. Сметя пыль, она спрыгнула с сундука и отошла поодаль, чтобы вдоволь полюбоваться высеченной рукой. Джакала с легким хрустом высвободил руку из камня и, повертев ею перед своими маленькими глазами, протянул к Зерити. Она вздрогнула - то ли от удовольствия, то ли от боли, когда каменные пальцы сжали ее плечо. Молот и долото выпали у нее из рук.
- Какая мощь заключена в твоих руках, мой Джакала! И какое счастье чувствовать тебя! - выдохнула ведьма в упоении и восторге. Вскочив на сундук снова, она с еще большим жаром принялась за работу, высвобождая вторую руку идола. - Мой возлюбленный скоро будет со мною, - бормотала она. - Будет весь, с ног до головы, и тогда я... почувствую на себе не только его руки, а еще кое-что... Да, уж над этим-то я постараюсь... Идол милостиво улыбнулся, слушая ее бормотание.
- Не разорвешься ли ты надвое, моя жрица? - проскрипел он. - Может быть, для этого больше подойдет живая человеческая плоть, а не камень?
- О да, и это тело все ближе к нам, - отозвалась Зерити. - Я уже говорила тебе о нем. Тебе доставит удовольствие выйти в Верхний мир в его облике, ибо слава его среди смертных велика и в иных землях его опасаются даже боги. И все же мне больше нравится это... - Она погладила запыленной ладонью камень. - Ну вот, теперь ты можешь высвободить и эту руку!
- Думаю, мне будет легко воплотиться в того смертного, если он так силен и велик, как ты говоришь, - задумчиво обронил Джакала, разглядывая свою вторую руку.
- О да, вполне, - кивнула Зерити. - Лишь бы он добрался до нас целым и невредимым. И все же, - добавила она, критически оглядывая результаты своих усилий, - мне очень, очень нравится это каменное тело. Какая мощь! Какая несокрушимость! Ну разве может с ним сравниться бренная человеческая плоть! С каким восторгом я отдалась бы в твои каменные руки!
- Ах вот как!
Тихий смешок, схожий с отдаленным раскатом грома, прозвучал под куполом гробницы. Камень зашевелился, и из него, выворачивая обломки и поднимая тучи пыли, вышел древний бог - живая каменная плоть, налитая силой скалы, чьи корни уходят к центру мира. Легко, как пушинку, подхватил Джакала ведьму на руки - и понес к темно-желтому алтарю.
Глава 19
СЕРЕБРЯНЫЙ ЛОТОС
Тропа прихотливо извивалась меж камней и редких деревьев, поднимаясь все выше в гору. Позади был помеченный костями караванный след, позади остались зловонные болота и джунгли. Путешественники продвигались все выше по реке и теперь ехали глубоким скалистым ущельем, где каждый шаг и каждое слово отражались от отвесных скал многократным эхом.
У водопада с лодками пришлось проститься. Люди были не в силах тащить на себе вверх размокшие пироги, а лошади - те, что не пали от истощения или ядовитой травы, - еле волокли тот небольшой груз, который остался от каравана. Лучше всех держался могучий жеребец Конана - варвар, зная, как много зависит в дороге от лошади, не перегружал его. Вдвоем они раз двенадцать спускались и поднимались по водопаду, втаскивая вещи или тех, кто не в силах был подняться сам.
Над водопадами воздух был значительно чище и свежее. Лошади устремились к холмам, заросшим зеленой травой, и полдня ушло на то, чтобы они наелись и напились вволю. Внизу ядовитым облаком расстилались джунгли, и, оглядываясь на них, путники изумлялись, как они продержались в них столько дней.
Теперь перед ними лежали травянистые холмы, меж которых все так же тек Стикс, темно-коричневый и неглубокий. Через несколько дней петляния среди холмов, когда и люди, и животные немного отдохнули, Конан решил снова строить лодки.
