Касси Эдвардс - Горячая зола

Канзас-Сити, Миссури – 1889

В темноте неярко горела свеча. Когда женщина поднесла ее к сейфу, пламя заколебалось. Опустив бронзовый подсвечник на пол, она дрожащими пальцами начала набирать комбинацию. Дверца сейфа, издав скрип, отворилась, обнаружив за собой ровно сложенные пачки денег.

Без колебаний она переложила деньги в открытую сумку, оставив лишь одинокий банкнот – последнее оскорбление в адрес мужчины, которому принадлежал сейф.

Когда Маргарет Джун Хилл, погасив свечу, выбежала из конторы с тяжелой раздувшейся сумкой, по ее щекам катились слезы. Несмотря на то, что она только что вернула себе деньги, которые принадлежали ей по праву, ничто и никогда не сможет вернуть ей девственность. Сегодня вечером она спасалась бегством от человека, который украл ее невинность. Она молила Бога о том, чтобы связь с этим человеком порвалась навсегда.

Вайоминг – 1890

Лишь только первый луч зари окрасил горизонт, койоты близ индейской резервации Уинд Ривер громким воем приветствовали рассвет. К их крику присоединилось пение индейцев арапахо, исполнявших ритуальный танец дождя, в надежде положить конец длительной засухе. Всего одна неосторожная искра смогла бы изгнать и уничтожить стада бизонов, на которых охотились арапахо, добывая себе средства к существованию.

Длинные Волосы, пожилой индеец арапахо, который одно время был гордым вождем своего народа, сидел в кругу соплеменников, скрестив руки на своей массивной обнаженной груди, а молодые воины, среди которых был и его внук – вождь Соколиный Охотник, танцевали перед ним. Длинные Волосы испытывал радость и гордость за своего внука.

Лицо старика сморщилось в улыбке, когда он нашел среди танцующих Соколиного Охотника. Его потускневшие глаза наблюдали за каждым движением внука. Он вспоминал себя, участвующим в танце дождя в возрасте тридцати зим. Его внуку сейчас было столько же.

Длинные Волосы гордо поднял подбородок. Он был точно так же красив в молодости, как и его внук. У него тоже были совершенно черные блестящие волосы, свободно ниспадавшие на плечи. Он был так же высок, строен, узок в бедрах и мускулист. На его руках так же четко вырисовывался рельеф мускулов, как и на руках Соколиного Охотника.

Хотя с возрастом многое изменилось в его облике, Длинные Волосы знал, что все еще может, как и внук, похвастаться четко очерченными скулами, квадратным волевым подбородком и черными, как ночь, глазами.

Взоры мужчин обладали одним и тем же выражением настороженности, и от обоих исходила аура силы и уверенности.

Глядя сейчас на внука, Длинные Волосы переносился назад к дням своей юности. Он легонько постукивал по своему обнаженному колену веером, сделанным из орлиного крыла, в то время, как мысли его были далеко. Он вспоминал те дни, когда был достаточно подвижным, чтобы принимать участие в танце дождя, и с гордостью носил искусно сделанный пояс своего народа, изображавший гром-птицу: красные и желтые ленты у основания орлиного пера символизировали вспышки молний, бубенчики изображали гром и град.

Затерявшись в мыслях о прошлом, Длинные Волосы не отдавал себе отчета в том, что танец уже закончился, и люди вокруг него расходятся. Последнее время он мог позволить своей прошедшей жизни вытеснить настоящую.

– Дедушка? – сказал Соколиный Охотник, осторожно положив руку на худое плечо деда. – Танец закончился. Небо услышало. Скоро пойдет дождь.

–Дедушка, выйди из своих мыслей и попрощайся с внуком. Настало время мне постранствовать на лошади, чтобы быть в одиночестве до время общения с Великой Невидимой Силой. Это тоже необходимо, чтобы вызвать для нашего народа дождь.

Длинные Волосы моргнул, затем поднял глаза, пристально посмотрел на Соколиного Охотника и смущенно ему улыбнулся, поняв, что еще раз вошел в то место, куда никто, кроме него не может войти. Этот признак старения не слишком-то его порадовал, хотя он и получил большое удовольствие от своих воспоминаний.

Что еще ему оставалось? Он не мог больше отправляться вместе с воинами на охоту. Он не мог больше брать женщину на брачное ложе. И не было больше войн ни между племенами, ни с белым человеком!

Когда его народ силой был отправлен в резервацию, его лишили идеалов и притязаний. Это было все равно, что отнять ребенка от материнской груди, отрицая питательность молока. Длинные Волосы решил, что лучше уйти в свой собственный мир воспоминаний, чем сидеть и смотреть на то, во что превратился мир индейцев.

Длинные Волосы начал медленно подниматься с растеленного на земле одеяла. Соколиный Охотник быстро подхватил его под локоть, чтобы помочь.

– Танец был хорош, – сказал старик своим глубоким голосом, кивая головой. – Скоро будет дождь. Да, мой внук, будет большой дождь, который пополнит реки и ручьи.

– С тобой будет все в порядке, пока меня не будет, дедушка? – спросил Соколиный Охотник, снимая свой пояс дождя и передавая его деду, чтобы тот отнес его в вигвам Соколиного Охотника.

Перед танцем дождя Соколиный Охотник подготовил своего белого жеребца для путешествия. Ему не терпелось остаться одному. Он устал от надоедливой молодой вдовы, которая предлагала себя гораздо чаще, чем он того желал.

Он был не в состоянии разрушить ее веру в то, что однажды она станет его женой.

Он даже никогда не брал ее на свои одеяла. Такого отказа обычно бывало достаточно для того, чтобы доказать женщине, что она нежеланна мужчине. Но даже это не заставило ее понять, что она совершала ошибку, не думая ни о ком другом, кроме как о нем.

Сегодня будет хорошо свободно проехать верхом на лошади, одному против ветра, без женских надоеданий. Он надеялся, что Тихий Голос за время его отсутствия найдет себе другого воина для любви.

Однако это было сомнительно. Она не была мягкой и ласковой, хотя ее имя могло ввести кого-нибудь в заблуждение. Она была злобной и коварной.

– Дедушка, во время отсутствия твоего внука, будешь ли ты хорошо есть и отдыхать? – спросил Соколиный Охотник, обняв деда за плечи, пока они шли к лошади Соколиного Охотника.