— Геноссе капитан-полковник, может быть, это все, что мы здесь должны были увидеть?
— То есть? — не понял д'Марья.
— Давайте попробуем вернуться назад. А? Д'Марья подумал и сказал:
— Ну что ж… попробуем.
Жаба улыбнулась им вслед темной ямой пасти.
Когда Зоммер и д'Марья вышли из леса, солнце уже клонилось к закату.
Ничего у них не вышло. Вернувшись в ангар, они перепробовали восемь дверей на стенах, и каждый раз было одно и то же — арбалетный болт в грудь, солнышко и полянка. На шестой двери Зоммер рассвирепел, перестрелял всех серо-коричневых, сходил на вторую полянку и молча вернулся обратно. Д'Марья не стал ему пенять за напрасную трату боеприпасов — самому было невесело.
Последний раз оглянувшись на дверь — в закрытом виде она выглядела как рамка из серебристой паутины между двумя деревьями, — они пошли по следам, сделанным телегой-труповозкой.
Лес обрывался как-то внезапно, точно край его срезали чудовищной косой. Впереди находилось неровное поле, похоже, ничем не засеянное, дальше, километрах в двух, оно утыкалось в холм, над которым веселилось солнце — здесь оно было гораздо больше похоже на земное светило, чем на Асгарде или на Цет-пять.
Дорога вела на вершину холма.
Зоммер и д'Марья добрались туда быстро. Аэрогард чувствовал какое-то нетерпение, предвкушение, ожидание — все сразу. Слишком многое в этом мире стало непонятным, и слишком многое было раньше непонятным, и очень многое он хотел сейчас сделать — в этом, как и в другом мире…
Взойдя на вершину холма, Зоммер и д'Марья увидели, что на другом его склоне расположены ровные небольшие делянки, на которых росли какие-то травы, еще ниже начиналось что-то вроде болота — во всяком случае, так аэрогарду показалось: мутная светло-коричневая вода, из которой торчат зеленые острые ростки, запруды, дальше неширокая узкая речка с колесом водяной мельницы; мостик, на том берегу — забор и крытые соломой крыши за ним. В болоте кверху задницами копошились какие-то люди в серых рубахах и круглых островерхих шляпах.
— Так, — сказал Зоммер. — Аборигены. Но они не похожи на тех, что были в лесу.
— Да, — согласился д'Марья, изучая в бинокль дома за забором. Внимание его привлекла вышка, стоящая особняком. По ее площадке ходил человек. — Но они не могут не знать о том, что происходит в нескольких километрах от них. А впрочем, какая разница? Пошли.
— Конечно…
Они стали спускаться с холма, деликатно обходя делянки.
Когда их ботинки зачавкали по «болоту», люди, возившиеся в нем, заметили пришельцев. Сначала выпрямился один, потом другой, и вот уже все стояли, опустив распухшие красные руки, с которых стекала грязная вода, и молча глядели на незнакомцев в черном. Темные лица под шляпами не выражали никаких эмоций — ни страха, ни радости, ничего.
Тут д'Марья услышал громкий протяжный крик. Кричал человек на вышке.
— Часовой, — заметил Зоммер. — Он нас увидел.
— Ну и что? — пожал плечами д'Марья. — Пусть и дальше смотрит. Нам же лучше. Может, позовет кого надо.
Они перешли речку по шаткому мостику, стараясь не очень топать — очевидно, местные жители все были худые и весили мало, поскольку непрочные доски под тяжелыми ботинками гевиттергренадирен ходили ходуном и грозились расползтись.
Когда д'Марья и Зоммер подходили к забору, в нем обнаружились ворота, которые тут же и открылись.
Зоммер пригладил волосы — сферы они давно сняли — и сказал:
— Похоже, нас встречают.
Действительно, из ворот выскочили двое босых в серой рванине выше колен и, кланяясь в пояс, стали делать приглашающие жесты.
Переглянувшись, Зоммер и д'Марья вошли в ворота.
Продолжая кланяться, двое в сером повели их по пыльной улочке.
— Однако они не похожи на людей из леса, — сказал Зоммер. Блицгевер он держал наготове. — Хотя и тоже узкоглазые.
— Разберемся, — коротко ответил д'Марья.
Они подошли к большой хижине, даже, можно сказать, дому — он был широкий, из хорошо обструганных досок, с узкими застекленными окнами и крышей из чего-то более современного, нежели солома. Дом явно выделялся среди остальных обиталищ этой деревни.
Все так же продолжая кланяться, провожатые открыли широкую дверь — точнее, отодвинули ее в сторону, — и стали показывать аэрогарду и обер-лейтенанту: заходите, мол, туда, милости просим. Однако сами заходить явно не собирались.
Зоммер хмыкнул.
— Может, для начала гранату бросим? — предложил он.
— Не болтайте ерунды, Герд, — поморщился д'Марья. Он не чувствовал никакой опасности. — Мы неплохо экипированы.
— Да я так просто, — пожал плечами Зоммер, помедлил самую чуточку и вошел вовнутрь.
Д'Марья шагнул следом.
Помещение оказалось совершенно пустым, зато оно освещалось плоской зеленоватой панелью на стене, а сами стены, пол и потолок были сделаны из какого-то сероватого пластика.
Аэрогард обернулся. Провожатые, кланяясь, стали пятиться задом и быстро ретировались, но двери не закрыли.
Зоммер посмотрел им вслед, потом отвернулся, подошел к стене, поковырял ее пальцем и хмыкнул.
— По-моему, материал такой же, что и в ангаре, — сообщил он.
— Этого стоило ожидать, — кивнул д'Марья.
Они походили по комнате, посмотрели в узкие окна — деревня была совершенно пуста: похоже, все ее обитатели занимались своими делами. Странно только, подумал д'Марья, что не видно детей.
— Вспомнил, — вдруг заявил Зоммер.
— Что?..
— Я говорю — вспомнил, где видел похожую деревню.
— И где же? — с интересом спросил д'Марья.
— На Гото.
— Где?..
— На Гото. Остров такой японский, совсем маленький… Да, по-моему, так он назывался, — кивнул сам себе Зоммер.
— Что, точно такая деревня? — недоверчиво спросил д'Марья.
— Н-ну, — замялся Зоммер, — не совсем чтобы точно такая, но похоже весьма.
— Это что, в двадцать первом веке бывают такие деревни? — не поверил аэрогард.
Зоммер усмехнулся.
— В двадцать первом веке еще и не то бывает…
Тут д'Марья почувствовал, что кто-то стоит сзади. Он резко обернулся.
На пороге стоял человек — лет шестьдесят пять, не меньше, почти старик. Бритая голова, узкие внимательные глазки, одет не так, как прочие здесь, — на нем красовался темно-красный балахон добротной материи, с широкими рукавами и витым кожаным поясом.
Старик поклонился.
— А вот сейчас проверим, — словно про себя буркнул Зоммер и громко сказал будто бы на японском: — Комичи ва!
Старик снова поклонился и проговорил на еще более ужасном русском:
