Наконец дверь открылась, и через приёмную важно прошествовал человек, показавшийся математику смутно знакомым. Кто-то из моих конкурентов, решил Рэнд, соискатель премии в десять миллионов риэлов. Человек был ещё не стар, но уже далеко не молод. Он шёл, задрав кверху острый хрящеватый нос, смешно подпрыгивая при каждом шаге. Проходя мимо Рэнда, потенциальный конкурент медленно повернул в его сторону голову и кивнул. Рэнд, поклонившись в ответ, постарался вспомнить, когда и где он встречался с этим человеком. Но вспомнить не успел — в проёме двери возникла долговязая фигура Марандоля. Ответственный секретарь заговорщицки подмигнул и кивком пригласил Рэнда в конференц-зал.
Рэнду уже приходилось бывать здесь. Нельзя сказать, что он был завсегдатаем такого серьёзного учёного собрания, но и новичком не являлся. Молодой учёный зашел в зал без робости с видом человека, уверенного в правильности своей теории, поклонился академикам с должным почтением, но и с чувством собственного достоинства. Подняв голову, окинул взглядом собравшихся учёных, мэтров риэльской научной элиты — почтенных старцев и обладателей миллиардных интеллектуальных состояний. «Денежные мешки», так некоторые молодые ученые за глаза называли престарелых академиков. Несмотря на то, что первоначальная, материальная сущность риэлов была уже давно забыта, слова: деньги, сумма, богатство, состояние сохранились в разговорном языке риэлян хотя и приобрели иное значение — интеллектуальное. В прозвище «денежные мешки» не было намёка на жадность богачей-академиков, уж в чём, в чём, а в скупердяйстве их обвинять было бы глупо. Каждым великим старцем из своих личных накоплений был учреждён фонд, который расходовался на нужды молодых учёных и слушателей высших учебных заведений Риэлы, подающих надежды в профильных дисциплинах. И расходовались эти личные фонды весьма активно.
Все академики были знакомы Рэнду ещё с университетской скамьи. У многих из присутствующих он набирался ума-разума в университете, с некоторыми его связывали совместные научные работы и изыскания. Имена этих учёных были вписаны в Книгу Знаний Риэлы золотыми буквами.
Возглавлял Учёный Совет его постоянный председатель мэтр Саган. Миллиардеры сидели в креслах, расположенных полукругом на кафедральном возвышении. Над их головами нависали балдахины мнемопереговорных устройств. Старцы взирали на Рэнда мудрыми уставшими глазами.
— Займите место соискателя, уважаемый Рэнд, — официальным тоном произнёс Марандоль.
Рэнд сел в кресло одиноко стоящее посреди зала и надел на голову обруч мнемопереговорного устройства.
«Не будем тратить время, уважаемый Рэнд, на изложение сути вашей гипотезы, — услышал Рэнд мысли мэтра Сагана. — Мы с коллегами… — почтительный кивок в обе стороны от себя, — ознакомились с вашей заявкой и очень внимательно изучили представленную пояснительную записку. Не скрою, у всех у нас сложилось единогласное мнение, что ваша гипотеза весьма логична и правдоподобна. Более того, мы удивлены и даже… — легкая улыбка скользнула по сухим старческим губам, — слегка опечалены тем обстоятельством, что такая простая идея не пришла в чью-то из наших умудренных многими знаниями голов. Видимо, груз ответственности за будущее Риэлы отвлёк наши мысли от её прошлого. Но вместе с печалью в душах наших присутствует радость и глубокое удовлетворение от осознания того, что новое поколение учёных готово к серьезным делам, направленным на благо планеты. Вы молодец, Рэнд. Умеете мыслить масштабно».
Рэнд довольно улыбнулся. Ему не особенно импонировали пафос и напыщенность в словах, но… не часто ведь приходится выслушать похвалу из уст самого мэтра Сагана.
«Впрочем, — продолжал Саган, — дело не только в логичности вашей теории, уважаемый Рэнд. Параллельно с вами над проблемой исчезнувшего пространства работали многие. И кое-кто добился успеха. Топографом Луцем, например, найдена та самая нулевая точка, где топографические линии поверхности Риэлы, начертанные в современных картах не соответствуют топографическим линиям карт пятисотлетней давности».
«Ну, конечно… — вспомнил Рэнд, впадая в уныние. — Луц, самый известный на Риэле топограф. Именно его я видел в приемной выходящим из конференц-зала. Встречаться с ним прежде мне не приходилось, но фото видел неоднократно… Опередил-таки. Плакали мои миллионы…»
Рэнд совершенно забыл о том, что любая мысль, мелькнувшая в его голове, тут же становится достоянием всех присутствующих. Он услышал шум, напоминающий шелест или тихую трель, и поправил на голове обруч, посчитав, что причина помех в нём. Лишь спустя несколько мгновений молодой математик по лицам учёных мужей понял, что странное акустической явление — это простой человеческий смех. Так воспринимается он мнемопереговорным устройством. Над ним смеялись. Вернее не над ним самим, а над его меркантильными мыслями о гонораре в десять миллионов риэлов.
«По поводу премии можете не беспокоиться, Рэнд, — отсмеявшись, успокоил его Саган. — Вы получите то, что нами было обещано, то есть десять миллионов риэлов. При условии, конечно, что ваша гипотеза подтвердится».
Последняя мысль Сагана насторожила Рэнда, он снова вспомнил о гранде.
«Что же касается Луца, он тоже получит определенное вознаграждение, — продолжал заслуженный академик. — Но не главную премию, ведь он лишь указал место, а вы в своей пояснительной записке логично обрисовали причину возникновения пространственного кокона».
«У меня вопрос, уважаемый мэтр, — мысленно обратился к Сагану Рэнд. — А почему это несоответствие в картах не было замечено раньше?»
«Потеря части пространства произошла половину тысячелетия назад, — вместо Сагана напомнил Рэнду один из старцев, мэтр Андэр, курирующий историю. — За это время географические, топографические, а так же политические карты Риэлы претерпели множество уточнений и доработок. Видимо, на каком-то этапе была допущена ошибка. Да и метеоритная атака изрядно изменила ландшафт планеты. Об этом забывать не стоит…»
«Кроме того, — добавил мэтр Лорас, сидящий справа от Сагана — известный во всем мире эколог и климатолог, — эта область находится в труднодоступной и малообжитой части планеты. Там нет месторождений полезных ископаемых, небогата флора и фауна, да и место для жилья не особенно комфортное — скалы, большей частью абсолютно голые, и более ничего. Только двадцать с небольшим лет назад началось серьёзное освоение этого района, да и то лишь для целей горного туризма и строительства ряда горно-лыжных курортов».
Снова вмешался Саган:
