Кирилл ещё раз посмотрел на худое заплаканное лицо. Появился страх, что девочка всё-таки больна… Или, может быть, как минимум разносчиком инфекции. Он так и стоял несколько минут, освещая лучом фонаря хрупкую фигуру ребёнка. А та стояла и смотрела в пол, подняв вверх руки… С надеждой в сердце…
– Вылезай! – Кирилл понял, что не сможет её оставить. Пусть она десять раз как заразна.
Когда девочка перелезла через ограждение, Кирилл увидел, насколько та мала. Армейский автомат, который она захватила с собой, выглядел длиннее её самой. Кирилл посадил девочку перед собой, как когда-то возил Элю.
– Тебя звать-то как?
– Ира…
– Вот что, Ира, держись. Крепче держись, хорошо?
С этими словами он завёл скутер и медленно поехал вперёд. Оставаться в городе больше не было смысла.
На обратном пути он заехал на ферму к морякам. Он долго стоял, сигналя перед воротами, пока из калитки не выглянул боцман. Тот сначала высунул голову, покрутил ей в разные стороны, и только после этого вышел на улицу. Но подходить к стоящему метрах в десяти перед воротами мотороллеру не стал.
– Приветствую, хлопец. – Глаза боцмана бегали, стараясь не останавливаться на одном месте. – Чего сигналишь?
– Базар на карантине. Чума у них. – Кирилл слез с мотороллера и сделал шаг вперёд. Мужчина побледнел и непроизвольно шагнул назад. – Не бойся, ближе не подойду. Ты сам подумай, что вы будете делать? Проспект Просвещения вымер весь. Никого не осталось… И до вас ведь докатиться может!
– Может, и пронесет. – В голосе мужчины проскользнули нотки неуверенности. – А ты что предлагаешь?
– То же, что и раньше. – Кирилл успел всё обдумать. – Нужно ехать отсюда. Точнее, плыть.
– Тогда у нас будет подводная могила. – Боцман вздохнул. – На подлодке карантин не устроишь.
– Уходить отсюда всё равно придётся.
– Может, и нет. – Боцман открыл калитку, собираюсь уходить. – Пересидим, может всё и обойдётся.
Кирилл ничего не ответил. Так думали все. И переубедить их не возможно. Он постоял ещё немного, и уже завёл мотор, когда за забором послышалась возня, а через мгновение за калитку вышли Мария с дочкой.
– Кирилл! Я их уговорю уехать. – Лицо женщины выглядело обеспокоенно. – У них уже один человек умер. Лежит за домом, и все подходить боятся. Ты прав, отсюда уезжать нужно.
– И не подходите. – Кирилл задумался. – Я уеду на базар и вернусь завтра утром. Если согласитесь, будет хорошо. А так я всё равно отсюда уеду.
И на смену пришла другая мысль – запереться в доме. Пётр говорил, что если закрыть наблюдательный пункт, то помещение станет полностью закупоренным, а воздух будет поступать через фильтры. Возможно, он так и поступит, если они откажутся. Но в тоже время он понимал, что это, скорее всего, последний шанс вырваться отсюда.
На базар они вернулись уже под вечер. Выставленные постовые почему-то носили на голове повязки на лицах. Их долго не хотели пускать, мотивируя, что на территории карантин. В конце концов, пропустили. Заставив обмотать лицо лежащими тут же на посту нарезанными кусками материи, плавающими в тазу в прозрачной, чуть маслянистой жидкости.
Они с девочкой проехали вдоль обочины дороги, пока не остановились около стоянки. Посёлок за этот день изменился. По крайне мере, появились люди. Все до единого в повязках на лице, но они ходили по посёлку, пускай, как показалось Кириллу, и немного шарахаясь друг от друга.
Мотороллер остался на стоянке, а они поспешили к палатке Доктора. Навстречу им попался Судья. Юноша его даже сразу и не узнал – воспаленные глаза и трясущиеся руки, все закопченные, в следах сажи.
– Вернулся? – Судья бросил взгляд на девочку. – А это кто?
– Последняя из живых станции метро. Она, судя по всему, перенесла болезнь и вылечилась.
– Тогда к Доктору её. – Голос у Судьи прозвучал с хрипотцой, словно тот простыл или долго кричал. – Может, они ещё чего придумают. И каждый час смачивать повязки. По всей территории стоят лейки с физраствором. Как сказала Елена, он задерживает вирус.
– И как, помогает?
– У неё и спросишь! А мне бежать нужно. Завтра утром поселение снимается с места.
Новость Кирилла ударила как обухом по голове. Чтобы Базар снялся… Для многих это будет означать гибель в любом случае. Здесь же все заготовки на зиму. Что они будут делать без них?
– Куда вы собираетесь?
– Не знаю ещё. – Судья глянул вверх. – Если так дальше пойдёт, то на небеса. Наши врачи говорят, что вирус в воздухе. Вот и будем идти, пока он не исчезнет.
– Судья! – У Кирилла появился план. – А сколько здесь человек? Я имею в виду, сколько народу пойдёт?
– Здесь жило человек шестьсот. Из ферм никто с нами не пойдёт – побоятся. Я днём обмотал лицо и попробовал к одной подойти, чуть пулю не схлопотал. Сколько умерло, я честно не знаю. Мы их сжигаем, но я сбился после пятидесяти. Думаю, что к завтрашнему утру останется половина.
– То есть человек двести пятьдесят? – Кирилл задумался. Сколько может взять на борт подводная лодка он не представлял. Но по-любому больше трёхсот человек. Юноша начал рассказывать о подводной лодке, и о месте, где они могут найти новый дом. Судья слушал очень внимательно. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
– И как давно ты с ними общался последний раз?
– Около недели назад.
– Они готовы нас принять?
– Скорее да, чем нет. – Кирилл задумался. – Как я понял, им не хватает людей. Точнее, у них есть возможность расширяться, а для этого нужны люди.
– А для нас важно решение моряков… – Настала очередь задуматься Судью. – Они поплывут?
– Скорей всего, да. Им некуда больше деваться.
* * *
Следующее утро наступило очень рано. Поселение начало собираться в колонну. Судья за ночь пригнал старый бензовоз и тягач. Если над первым они с Доктором и ещё парой людей всю ночь колдовали, заливая в его цистерну какую-то жидкость, то тягач планировалось использовать исключительно для расчистки дороги.
Странная получилось колонна. Впереди пустили тягач, который просто сметал в сторону любые встречающиеся на дороге препятствия. Вслед за ним шли моряки с семьями. Как оказалось, их довольно много – сто двадцать восемь человек. Судья, рассудив, что они на данный момент самые нужные люди, распорядился, чтобы подводники шли впереди.
Следующей группой шло восемьдесят шесть человек. Это те, у кого в семье еще не было зараженных, и они теоретически не подпадали в группу повышенного риска.
Третья группа получилась самой многочисленной. Двести девятнадцать человек. Все они, так или иначе, соприкасались с больными.
Такой распорядок все приняли спокойно. Единственное условие для всех групп установили одно – иметь открытые руки. До самых плеч. Раз в час колонна останавливалась, и все проверяли друг друга. И если у человека выявлялись признаки болезни, то он уходил на обочину.
