Да и самому уже приходилось иметь дело с психами.
- Извините, - мягко сказал я, - я понимаю, вы откуда-то знаете нашу семейную историю. Но подумайте логически. Вы должны быть братом Франца Оттерсбаха, моего деда, так? Моему деду под девяносто, он сейчас в доме престарелых, сидит в инвалидном кресле. Вам... сколько вам лет? Пятьдесят?
- Мне девяносто два года, - просто ответил Анквилла. И снова улыбнулся, у него была хорошая улыбка, светлая, обезоруживающая, - Клаус, я не сумасшедший. Я действительно Вернер Оттерсбах. Был Вернером Оттерсбахом. Мы живем долго, очень долго. У нас есть средства продления жизни... если, конечно, генетика соответствует. И мы до ста пятидесяти-семидесяти выглядим как люди среднего возраста. Алиса ведь объяснила тебе насчет другого вида?
- Вы - представитель другого биологического вида, чем ваш брат, родители и племянник?
- У Франца тоже много генов амару. Не так много, как у меня - но он довольно сильный полукровка. И родители тоже. Эти гены передались и твоему отцу. У тебя абитур, ты должен представлять общую биологию, передача генов - случайный процесс, у одного человека в семье концентрируются одни аллели, у другого - другие. Пойми, наши виды тысячелетиями жили вместе и скрещивались. Не очень успешно, кстати, например, у нашей мамы было много выкидышей.
Анквилла залпом выпил свою воду. Налил еще. Я вспомнил, что и моя мама всегда с завистью говорила о многодетных и хотела завести вообще-то минимум пятерых, зарплата отца это позволяла, а сама она могла подрабатывать дома. Что ей помешало? Ведь нас всего двое, и то - с разницей в десять лет.
- Ты знаешь, Клаус, я рад... тебя просканировали еще там, в Германии. У тебя по 13 маркерам из 16ти полное совпадение. Ты практически чистый амару. Я когда узнал об этом... знаешь, мне было очень приятно. Вообще-то свою семью следовало проверять в перую очередь. Я думал сначала завершить дело с Алисой. Она тоже амару, как и ее дочь. Но раз уж ты так горишь желанием со мной встретиться, мы поговорим сейчас.
- Дедушка сказал, что вы были в Сопротивлении. И погибли в тюрьме.
- Да. Так и есть. Только я там не погиб, конечно. Просидел пять лет. В конце войны амару нашли меня. Они и тогда уже искали по всему миру возможных кандидатов. У нас еще не было сканеров, и это было сложно, требовалось взять кровь или ткани на анализ.
- Так эта организация существовала уже и тогда?
Родственник поглядел на меня и рассмеялся.
- Ты что, Клаус? Какая организация? Что ты навоображал себе? Вид, биологический вид амару. Он всегда существовал, уже пятнадцать тысяч лет, как он существует.
- Вам не кажется, что это отдает нацизмом? - спросил я, - если вы сами были в Сопротивлении?
- Отдает... - он задумался, - да. Именно то, что я был в Сопротивлении, долго мешало мне это принять. Тоже щепетильный был. Тоже все казалось - отдает. Но это не нацизм - это констатация факта. Тебя же не смущает, что на земле существовали неандертальцы и другие биологические виды человека разумного?
- Но вы же считаете, что отличаетесь в лучшую сторону от остальных?
- В лучшую? - Анквилла покачал головой, - нет. Мы просто хотим уйти. Отделиться, понимаешь? С самого начала, с катастрофы, которая уничтожила наш мир, мы пытались жить вместе с урку - со вторым видом. Это было нашей ошибкой - мы верили, что все виды разума одинаковы. Некоторые из нас пытались воспитать урку, построить их под себя - так возникали религии и учения. Большинство были просто жертвами в мире урку, потому что мы не умеем бороться за власть, не умеем толком защитить себя. Мы хотим уйти от них, пусть они живут сами по себе - а мы сами по себе. Вот и все. Это движение называется хальтаята, его последователи - хальту.
- Как вы поняли, что вы отличаетесь от этих... урку?
- Всегда существовали скрытые, потаенные поселения, где жили одни амару. До наших времен дожил только один город амару - в Тибете.
- Шамбала, - предположил я. Анквилла неожиданно кивнул.
- Эта легенда имеет реальное основание. Но сейчас уже построены и другие города, один из них - в России. Нас становится все больше. Клаус... ты можешь присоединиться к нам. Ты ведь амару. Это... это совсем другая жизнь, ты поймешь.
Мне вспомнилась Алиса с ее энтузиазмом - "это совсем другие люди"!
- Жить долго, очень долго и быть здоровым. Заниматься любимым делом, учиться, потому что интересно, а не потому, что нужен диплом. Работать не ради денег, а потому, что хочется помочь людям, и потому что интересно. Жить в окружении таких же занятых делом, серьезных, увлеченных людей. Жениться на женщине, которая всю жизнь будет тебе верна. Клаус, ты представить себе не можешь, какое это... облегчение. Какой может быть жизнь - среди своих. Я так живу уже больше полувека, и знаешь - мне никогда не надоест.
- А как же эти... урку? - скептически поинтересовался я, - они не хотят жить по-человечески?
- Хотят, но у них другое представление о человеческом. Клаус, урку выиграют, если мы открыто признаем свое существование и начнем жить отдельно. Мы создадим для них условия - какие они захотят сами. Мы ведь не собираемся убивать их, упаси Боже, или превращать в рабов.
Он огляделся в комнате. Встал, подошел к стенному шкафу. Достал из сумки небольшой прибор с раструбом, раздалось короткое гудение и щелчок, будто нечто развалилось на части.
- Извини, - сказал Анквилла, повернувшись ко мне, - твои друзья оставили здесь подслушивающее устройство. Это не в моих интересах, ты понимаешь...
Я хмыкнул.
- Можно просто говорить тихо и быстро. И они не смогут это расшифровать, у них нет людей, настолько хорошо знающих немецкий, - посоветовал я.
- Неплохой совет, спасибо, - Анквилла снова уселся за стол, - ну что, Клаус. Я думаю, будет лучше, если ты будешь задавать вопросы. Я постараюсь ответить, как смогу.
Признаться, я растерялся. Вопросов было море. Я вообще не ожидал такой беседы, и честно говоря ,толком не подготовился. Надо было продумать все варианты вместо того, чтобы шарик по лабиринту гонять.
Хотя мог ли я предположить, что преступник - мой собственный двоюродный дед?
Причем я понимал, что это правда. Да и зачем бы он стал мне врать?
А может быть, как раз и проверить для начала этот факт?
- Если вы действительно... Вернер Оттерсбах... знаете, такая шкатулка с жемчужным бисером? Черная, и бисером на ней - цветы.
- Мама хранила в ней пуговицы, я знаю, - ответил Анквилла, - мы их таскали для игры... игра у нас такая была, в пуговицы.
Черт возьми! В наше время эта шкатулка хранилась в стенке, теперь со старыми фотографиями, и отец порой рассказывал ее историю, и раньше в ней действительно хранили пуговицы.
