— И ты все это объяснила миссис Мердо?
— Нет. Я ужасно торопилась встретиться с тобой в Трубах и понимала, что мне нужно успеть добраться туда, пока на улицах толпы народу и стражам будет труднее меня заметить. Я просто сказала, что должна отвести Поппи в безопасное место. Миссис Мердо отдала ее мне, но стала говорить что–то вроде: «Куда ты?» и «Зачем это?». Но я ответила: «Вы все поймете через несколько дней. Все будет в порядке». И убежала.
— Но перед этим ты ведь отдала ей письмо, да? — уточнил Дун. — Письмо, которое мы собирались передать Клэри?
— Ой! — Лина уставилась на Дуна, потрясенная. — Письмо Клэри! — Она сунула руку в карман и вытащила измятый листок бумаги. — Я совершенно забыла про него! Все, о чем я думала, — это как забрать Поппи и добраться до тебя.
— Значит… никто не знает о комнате с лодками?
Лина молча помотала головой, на глаза у нее навернулись слезы.
— Мы можем вернуться, чтобы рассказать им?
— Нет.
— Дун, — начала Лина. — Если бы мы сказали людям сразу, хотя бы кому–нибудь… если бы мы не навыдумывали всей этой чепухи про всякие грандиозные заявления в День песни…
— Знаю, знаю, — перебил Дун. — Но мы этого не сделали, и точка. Мы никому ничего не рассказали, и никто ни о чем не знает. Правда, я оставил записку отцу. — И он рассказал Лине, как впопыхах нацарапал сообщение и нацепил его на стенд на Селвертон–сквер. — Я написал, что мы нашли выход из Эмбера и что этот выход находится в Трубах. Но от этого, конечно, не очень–то много толку, — заключил он угрюмо.
— Клэри видела «Правила», — сказала Лина. — Она знает, что речь идет об эвакуации. Может быть, она найдет выход.
— Может быть. А может быть, и нет.
Так или иначе, поделать ничего было нельзя. Они запихнули остатки еды обратно в наволочку Дуна и подготовились к трудной дороге. Веревку, которая нашлась в узле, Лина приспособила, чтобы сделать перевязь для Поппи. Она обмотала один конец вокруг талии ребенка, а другой — вокруг своей. Лина набила карманы коробками спичек, а Дун запихнул в свой узел оставшиеся свечи — на случай, если они придут в новый город ночью. Он набрал в свою бутылку речной воды, зажег одну свечу для себя и другую для Лины, и наконец они повернулись спиной к реке и лодке и стали подниматься по пологому уступу к каменной осыпи.
Когда они протискивались к тропе через каменный завал, Дун заметил, что свет свечи отражается от чего–то блестящего. Он остановился посмотреть и окликнул Лину, которая шла в нескольких шагах впереди.
— Здесь какое–то объявление!
К камню была привинчена застекленная табличка в рамке. Сырость просочилась под стекло, бумага слегка заплесневела, но при свете свечи они все–таки смогли прочитать:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ. БЕГЛЕЦЫ ИЗ ЭМБЕРА!
Это последний этап вашего путешествия.
Вам предстоит несколько часов подниматься в гору. Наполните ваши бутылки водой из реки.
Желаем удачи!
Создатели
— Они ждут нас! — воскликнула Лина.
— Слушай, это написано очень давно, — заметил Дун. — Люди, которые это написали, уже мертвы.
— Ну и что ж? Они ведь пожелали нам удачи, и мне кажется, что это все равно, как если бы они и сейчас нам помогали.
— Это правда. И может быть, их прапра–правнуки встретят нас там, куда мы идем, — сказал Дун.
Приободренные, они вышли на тропу. Свечи горели очень слабо, но они все же могли видеть, что она довольно широкая, а свод над их головами высокий.
Дорога, казалось, была проложена в расчете на большую группу людей. В некоторых местах камень прорезала глубокая колея, как будто здесь долго таскали какие–то тележки с грузом. Пройдя немного, они начали понимать, что двигаются длинными зигзагами. Тропа сначала поднималась в одном направлении, а потом резко поворачивала в противоположном, продолжая при этом подниматься.
Чем дольше они шли, тем меньше разговаривали: тропа упорно поднималась вверх, и воздуха в легких хватало только на то, чтобы дышать. Единственный звук, который они слышали, был звук их шагов. Лина и Дун по очереди несли на спине Поппи — она очень быстро уставала, когда шла сама, и начинала проситься на ручки. Дважды они позволяли себе короткие передышки: просто присаживались на землю, привалившись спиной к стене туннеля, и делали по глотку воды из бутылки.
— Сколько часов мы уже идем, как ты думаешь? — спросила Лина.
— Понятия не имею, — ответил Дун. — Может, два. Может, даже три. Я думаю, мы скоро должны быть на месте.
Но они по–прежнему продолжали подниматься.
Первая пара их свечей давно прогорела, прогорела и вторая. И когда прогорела до половины третья пара, Лина стала замечать, что воздух пахнет как–то по–другому. К ледяному, резкому запаху камня примешался какой–то более мягкий, нежный, очень приятный аромат. И когда они в очередной раз повернули за угол, волна воздуха, наполненного этим ароматом, пронеслась по туннелю и задула их свечи.
— Сейчас найду спичку, — проворчал Дун, но Лина остановила его:
— Нет, подожди. Посмотри–ка вперед.
Темнота, окружавшая их, уже не была такой непроглядной, как раньше. Из туннеля перед ними струился слабый свет.
— Это огни города, — прошептала Лина. Она спустила Поппи на землю. — Быстрее, Поппи!
И Поппи послушно побежала вперед, смешно перебирая ножками и стараясь держаться ближе к Лине.
Странный приятный запах чувствовался все сильнее. Еще несколько метров — и вот перед ними отверстие, похожее на большой дверной проем. Не говоря ни слова, Дун и Лина взялись за руки, а другой рукой Лина взяла ручку Поппи. Они ступили на порог и выглянули наружу.
Но никакого города они не увидели, зато увидели нечто совершенно необычное. Перед ними расстилалось такое огромное пространство, какого они и вообразить себе не могли. Оно было наполнено воздухом, который, казалось, слегка шевелился, а в бесконечном черном небе сиял серебряный круг.
Они стояли на пологом склоне, под ногами у них теперь был не голый камень: склон был покрыт чем–то мягким — какие–то стебли, в полумраке похожие на серебристые волосы, доходили им до колен. Чуть ниже на склоне можно было различить большие округлые предметы. Куда ни кинь взгляд, вокруг мягкими волнами стелились пологие холмы и в лощинах между ними лежали глубокие тени.
— Дун, смотри, еще огни! — вскрикнула Лина, указывая на небо.
Дун высоко поднял голову и увидел сотни и сотни маленьких огоньков, похожих на крупицы соли, рассыпанные по бархатной черноте.
— О! — прошептал он: от красоты этого зрелища у него перехватило дыхание.
Они сделали несколько шагов вперед. Дун наклонился и потрогал один из стеблей, торчавших из земли. Он был ростом почти с Поппи, прохладный и гладкий. Дун ощутил на пальцах капельки влаги.
