Эта страшная болезнь поражала исключительно людей, получивших вторую жизнь. Не всех, процентов десять. Но и технологии второй жизни было еще меньше пятидесяти лет. И все больше и больше фиксировалось случаев, когда человек, благополучно проживший в своей второй жизни несколько десятилетий, внезапно, без видимых причин, заболевал этой страшной болезнью. Поэтому постепенно, с годами, рос этот страшный процент. И как ни бились ученые в десятках лабораторий, причину этой болезни, равно как и способ ее лечения, найти не могли. Как в двадцатом веке СПИД означал смертельный, не подлежащий обжалованию приговор, так в двадцать втором веке это же означал СВС, названный еще бичом избранных. Существовало и еще одно название – бич Божий. И кого хлестнул этот бич – погибал, погибал как человек. И это было страшнее смерти, страшнее для родственников и для окружающих людей. После смерти человек жил в памяти других людей, которые помнили его образ, характер, привычки, наклонности, помнили как человека. В этом же случае близкий, любимый человек не уходил совсем, он оставался. Но оставался в виде кривляющегося паяца с вечно обслюнявленным ртом, жутко и беспричинно гогочущего или по-звериному ухающего. А если учесть, что право на вторую жизнь получали, как правило, знаменитые, известные всему человечеству люди, то превращение их в омерзительных фигляров больно било по общечеловеческой психике и памяти. И все чаще и чаще слышался свист безжалостного бича. Это уже не носившие ранее этот «титул» и ставшие полулегендарными Аттила или монголо-татары, просто убивавшие своих врагов. Сейчас убивалось более вечное и более ценное, сейчас убивалась светлая память. И некогда элиту Земли наглухо, навечно запирали в звукоизолированные, прочные камеры, словно диких, взбесившихся зверей.
Боль, несколькими волнами прокатившаяся в голове, опустошила, забрала все силы и эмоции. Борис бессильно опустился на стул, стоящий рядом с кроватью отца. Уже не в силах смотреть на то, что стало с его отцом, он опустил голову и закрыл глаза. Медленно-медленно, перед мысленным взором на черном фоне проступил какой-то свет. Постепенно он оформился в прямоугольник. В темном провале прямоугольника зашевелились какие-то тени, складываясь в пока еще неясное изображение. Вот засветились две точки, свет их становился все ярче. Еще несколько секунд, и словно кто-то невидимый тронул прямоугольник – и все тени разом, словно в калейдоскопе, сложились в изображение. Перед внутренним взором Бориса Ковзана предстало изображение святителя Михаила. В его глазах вновь блестели слезы.
В голове, казавшейся из-за прокатившихся по ней огненных волн боли, выжженной пустыней, проклюнулись мысли.
«Господи, увидев слезы твои, я подумал, что ты скорбишь об умершем моем отце. Но в мире уже есть то, что страшнее смерти. Неужели это ты так жестоко караешь людей? За что?»
Глаза святого светились все ярче и ярче. Они уже начинали больно резать глаза. Борис открыл их, и сразу реальный мир ворвался в мозг – сумасшедший отец, лежащий на больничной кровати. Нет, уж лучше яркий свет!
Лицо святого исчезло – яркий, слепящий свет бил прямо в мозг сидящего с закрытыми глазами человека. И вместе с этим потоком света исподволь приходило понимание того, что выплаканное там, в церкви, напряжение было не окончанием пути, не окончанием лабиринта. Господь милостиво убрал часть стресса, зная, что этой голове предстоит еще много испытаний и что в противном случае она просто не выдержит. Беличье колесо и не думало останавливаться. Оно вздрогнуло, перед тем как закрутиться еще быстрее.
Ослепляющий свет заполнил уже весь мозг без остатка, проник в его самые потаенные уголки. Под этим испепеляющим напором рушились, исчезали, испарялись любые, самые надежные переборки, закрывающие глубинные, потаенные подвалы подсознания. И до этого надежно упрятанная информация рванулась наружу, в расчищенное светом место. И мгновенно до этого скрытые электрические импульсы сложились вместе, словно запитав «телевизор», на «экране» которого возникла яркая, четкая картинка – информация, которую долго и безрезультатно пытались вытянуть из головы Бориса новейшие приборы.
– О, Господи! – сидящий на стуле человек схватился за голову.
Возникшая в его голове «картинка», возникшая без всякой связи с происходящими событиями, без всяких усилий с его стороны, ошеломила его. Он первые мгновения «показа» даже не мог сообразить, откуда в его мозг попала эта разворачивающаяся перед ним картина грандиозного природного катаклизма.
Понимание пришло несколькими секундами позже.
– О, Господи, – вновь пробормотал Борис, – я, кажется, вспомнил, что видел в этой чертовой черной дыре. – Он вскочил со стула.
Жуткий, леденящий душу хохот заполнил небольшую больничную палату. Борис вздрогнул и невольно посмотрел на источник этих кошмарных звуков. С перекошенным в ужасном ироническом смехе ртом, его отец будто подмигивал ему безумными, вытаращенными глазами.
– О, Господи, – в третий раз за эти несколько минут человек воззвал к Всевышнему.
Зажав ладонями уши, Борис выскочил за дверь. А вслед ему несся страшный, нечеловеческий хохот, будто что-то неподвластное земному разуму смеялось над тщетой человеческих усилий.
Соединенные Штаты Америки. Нью-Йорк.
Центр клонирования животных.
1 сентября 2193 года. Воскресение.
12.10 по местному времени.
– Как только вы переведете деньги на счет центра, мы начнем процедуру клонирования вашей собаки.
– И когда Дик… э, вернее эта собака появится на свет?
– Собака – не человек, а только его друг, – на предупредительно-официальном лице сотрудника Центра клонирования мелькнула улыбка, – поэтому доращивание пса до возраста вашей погибшей собаки, то есть до возраста одного года, в инкубаторе займет всего двое суток.
– И этот пес будет точной копией Дика?
– Мистер Симпсон, – лицо сотрудника института вновь приобрело привычное для себя предупредительно-официальное выражение, – вы хотите заказать весь пакет услуг, который предусматривает не только простое клонирование животного, но и внедрение в его подсознание привычек, зрительных образов и запахов его… э предшественника. Мы гарантируем, что принесенные вами видеоролики будут запечатлены в мозге собаки. Так же, как и запахи с принесенных вами вещей. Естественно, абсолютной копии быть не может, я имею в виду с точки зрения привычек и наклонностей. Животным пока не внедряют чип сбора информации, поэтому что-то будет упущено. Но вашу дочь эта собака будет любить так же, как и прежняя, может даже сильнее. Ручаюсь.
