– Вы, оказывается, сильнее, чем представляетесь, доктор.
– Да, государь, – сказала доктор с застенчивой улыбкой и снова принялась разбинтовывать колено короля. – Но все же слабее, чем могла бы быть.
Одета она была так же, как и днем раньше. Ее длинные рыжие волосы были уложены тщательнее, чем обычно, расчесаны, заплетены и теперь лежали на ее длиннополом жакете, доходя чуть ли не до талии. Она посмотрела на меня, и тут я понял, что поедаю ее взглядом. Я опустил глаза.
Из-под огромной кровати торчал уголок какой-то одежды кремового цвета, показавшийся мне странно знакомым. Я с удивлением смотрел на него несколько мгновений и наконец испытал укол зависти к королевским привилегиям: я понял, что это часть костюма пастушки. Я затолкал его подальше под кровать кончиком ботинка. Король устроился между своих подушек.
– Какие новости о сбежавшем мальчишке? О том, кто убил главного палача?
– Его поймали сегодня утром, – сказала доктор, продолжая разматывать старый бинт. – Но я не думаю, что это он совершил убийство.
– Неужели? – сказал король.
Лично мне, хозяин, показалось, что королю совершенно все равно, какие мысли на этот счет у доктора, но это давало доктору возможность объяснить более или менее подробно (в особенности человеку, который, хоть и стоял на недостижимой высоте, был простужен и только что съел легкий завтрак), почему она убеждена в том, что Юнур не убивал Нолиети. Должен сказать, что накануне вечером на дворцовой кухне все ученики, помощники и пажи пришли к единому мнению: мол, единственная странность во всем этом деле состояла в том, как Юнур мог так долго откладывать свой замысел.
– Ну ничего, – сказал король. – Не сомневаюсь, что палач Кветтила быстро выведает у него всю правду.
– Правду, государь, или то, что нужно для подтверждения предвзятого мнения тех, кто убежден, что знает правду?
– Что-что? – сказал король, слегка постукивая себя пальцем по покрасневшему носу.
– Я говорю об этом варварском обычае, о пытке. В итоге получают не правду, а то, что хочет услышать допрашиватель. Ведь допрашиваемый испытывает такую боль, что готов признаться в чем угодно, и, надеясь облегчить свои страдания, признается в том, что требует его мучитель.
Король посмотрел на доктора недоверчивым и непонимающим взглядом.
– Люди – животные, Восилл. Лживые животные. Единственный способ иногда добиться от них правды – это применить пытку. – Король громко чихнул. – Этому меня научил мой отец.
Доктор долго смотрела на короля, потом снова вернулась к бинтам.
– Да. Я и мысли не допускаю, что он мог ошибаться, государь, – сказала она. Одной рукой она поддерживала ногу короля, а другой – разматывала бинт. Она тоже начала чихать.
Король сопел, шмыгал носом и смотрел на доктора.
– Доктор Восилл? – сказал он наконец, когда доктор кончила разматывать бинт и передала его мне.
– Государь? – сказала она, вытирая рукавом глаза и глядя мимо Квиенса.
– Мадам, я расстроил вас?
– Нет, – без промедления сказала доктор. – Нет, государь.
Она сделала движение, словно собираясь наложить новую повязку, но тут же отложила в сторону бинт и расстроенно причмокнула. Она стала разглядывать заживающую рану на колене короля, потом приказала подать ей воду и мыло, которые я уже подготовил и держал у кровати. Мне показалось, что это ей не понравилось, однако она быстро промыла рану, ополоснула и вытерла ногу короля и начала накладывать свежую повязку.
Король во время всех этих процедур расстроенно посматривал на нее. Когда доктор закончила, он сказал:
– Вы с нетерпением ждете предстоящего бала? Она улыбнулась ему одними губами.
– Конечно, ваше величество.
Мы собрали свои вещи и уже намеревались было идти, но тут король взял доктора за руку. Мне кажется, я еще не видел в его глазах такого смущенного, неуверенного взгляда.
– Говорят, – сказал он, – женщины переносят боль лучше мужчин. – Его глаза словно обшаривали ее. – Сильнее всего во время допросов мы мучаем мужчин.
Доктор опустила глаза на свои пальцы в королевской ладони.
– Женщины переносят боль лучше, потому что мы должны рожать детей, – сказала она тихим голосом. – Обычно считается, что такая боль неизбежна, но люди моей профессии научились в некоторой мере облегчать ее. – Она заглянула в его глаза. – А животными – даже хуже, чем животными, – мы становимся, когда мучаем других.
Она неторопливо извлекла свою руку из королевской, подняла саквояж, поклонилась королю, повернулась и направилась к двери. Я помедлил, думая, что король позовет ее, но он этого не сделал. Он сидел на своей огромной кровати с обиженным видом, шмыгая носом. Я поклонился королю и последовал за доктором.
Юнура так и не допросили. Через несколько часов после того, как его поймали и доставили во дворец, пока мы с доктором были у короля, а Ралиндж готовился к допросу, в камеру с беглецом заглянул охранник. Юнур как-то сумел перерезать себе горло маленьким ножом. Руки и ноги его были заведены за спину и крепко схвачены цепями, а его, перед тем как поместить туда, раздели донага. Нож был заклинен в трещине стены, острием наружу, на высоте приблизительно в треть человеческого роста. Юнур сумел подползти к ножу, выбрав до конца длину цепей, которыми был скован, и, прижавшись шеей к острию, дернул головой, а потом рухнул на пол и истек кровью.
Насколько я понимаю, два начальника стражи были вне себя от ярости. Стражникам, которые охраняли Юнура, повезло – их не наказали и не подвергли допросу. Сошлись на том, что Юнур, видимо, сам всунул нож, прежде чем напасть на Нолиети, на тот случай, если его схватят и приведут туда для допроса.
Хотя мы в нашем положении мало что знали, а мнение наше стоило и того меньше, но, знакомые с Юнуром и имевшие представление о его умственных способностях, мы оба даже отдаленно не верили этим объяснениям.
Кветтил: Милый герцог, очень рад вас видеть. Какой прекрасный вид, не правда ли?
Вален: Гм-м. Как здоровье, Кветтил?
К: Лучше не бывает. А у вас?
В: Сносно.
К: Я думал, может, пожелаете присесть. Видите – я и стулья приказал принести.
В: Нет, спасибо. Давайте-ка пойдем туда…
К: Хорошо, отлично. Ну вот, отсюда вид даже еще лучше. Но я не допускаю мысли, что вы пожелали встретиться со мной здесь, чтобы насладиться зрелищем моих владений.
В: Гм-м.
К: Позвольте мне высказать догадку. У вас нехорошие предчувствия в связи с… как его звали? Нолиети? В связи со смертью Нолиети? Или скорее в связи со смертью обоих – Нолиети и его ученика?
