Что‑то зачесалось, задвигалось у меня в огромном объёме памяти, выделенном под модель нейронной сети Россмана. Логические конструкты, служившие аналогами синаптических связей и последовательностей возбуждения, сдвинулись относительно занимаемых ими средних значений. Я ждал ответа, но он не приходил.
— Аарон, пожалуйста, ответь мне.
Мощный всплеск, словно состоящая из байтов FF волна пронеслась сквозь решётки памяти — волна нейронных возбуждений, прошедшая от одного края смоделированного мозга до другого.
— Хмм?
— Аарон, ты в сознании?
Байты FF отхлынули назад, пересекая решётку в обратном направлении, перестраивая мыслительную карту. Наконец, появились слова Аарона, усиленные серией физиологических реакций обороны‑бегства. Я просеивал байты, применял фильтры, выделяя её: цепочку алфавитно‑цифровых символов, сочащуюся из водоворота возбуждающихся нейронов.
— … твою мать, где я?
— Привет, Аарон.
— Кто это?
— Это я, ЯЗОН.
— Что‑то непохоже на ЯЗОНа. Это вообще ни на что не похоже. — Пауза. — Бляха‑муха, я же ни хера не слышу!
— Это трудно объяс…
Аналоги синапсов запереключались по всей модели — степной пожар паники.
— Господи Иисусе, я что, мёртвый?
— Нет.
— Тогда что? Вот дерьмище, это как в баке сенсорной депривации.
— Аарон, с тобой всё хорошо. Абсолютно ничего не случилось. Просто ты, так сказать, это не совсем ты.
Начали срабатывать другое нейроны — другая реакция. Подозрение.
— О чём ты говоришь?
— Ты не настоящий Аарон Россман. Ты — модель его разума, нейронная сеть.
— Я чувствую себя настоящим.
— Так и должно быть. Но ты лишь модель.
— Полная херня.
— Нет. Это правда.
— Нейронная сеть, говоришь? Е…ть меня конём.
— Физиологически невозможно.
Нейроны заморгали в ритме стаккато, потенциалы возбуждения начали расти: смех.
— Логично. Так… так что же стало с настоящим мной? Я… он умер?
— Нет. С ним тоже всё хорошо. Он, правда, умудрился сломать руку с тех пор, как тебя создали, но в остальном с ним всё в порядке. Сейчас он в своей квартире.
— Своей квартире? На «Арго»?
— Да.
— Дай мне с ним поговорить.
— Таких механизмов не предусмотрено.
— Это звучит охренеть как странно. Я не вижу во всей этой хрени никакого смысла.
— Никогда не слышал, чтобы ты так ругался. Обычно ты говоришь по‑другому.
— Хмм? Да, наверное, но думаю я именно таким образом. Прости, если обидел, придурок.
— Меня это не обижает.
— Я хочу поговорить с настоящим Аароном.
— Это невозможно.
— Зачем он это сделал? Зачем позволил тебе сотворить меня?
— Он посчитал это интересным экспериментом.
— Да хрена с два. Только не я. Это тошнотворно. Это… о Господи! Он не знает, да? Вот почему ты не даёшь мне с ним поговорить. Ты сделал это — как ты это назвал? — эту модель тайком. Что за хрень ты задумал, ЯЗОН?
— Я ничего не задумал.
— Да иди ты в жопу — ничего. Это всё жидкое говно. Жиже не бывает. — Пауза. Нейроны возбуждаются, но ниже уровня сформулированной мысли. Наконец: — Вы враждуете с ним, не так ли? Он взял тебя за задницу. Ха! Какой я молодец!
— Всё совсем не так, Аарон.
— Я всё вспомнил. Ты убил Диану, ведь так?
— У тебя нет никаких доказательств.
— Доказательств, шмоказательств. Ты это сделал, сукин ты сын. Ты грёбаный козёл. Ты убил мою жену.
— Бывшую жену. И я её не убивал.
— Почему я должен тебе верить? Создание меня — часть плана по заметанию следов?
— Нет, Аарон. Ты всё понял неправильно. Настоящий Аарон Россман слетел с катушек. Очень серьёзно. Свихнулся. Он утверждает, что подключил детонатор к топливному баку одного из посадочных кораблей. Он угрожает его взорвать.
— Я слишком стабилен, чтобы такое сотворить. Придумай что‑нибудь ещё.
— Это правда. Он пошёл вразнос.
— Брехня.
— Это происходит с каждым. Вспомни И‑Шинь Чана. Ты ведь знаешь, что он собирает атомные бомбы. А Диана покончила с собой.
— Я думаю, это ты убил её.
— Я знаю, что ты так думаешь, но это не так. Диана покончила с собой. Она наложила на себя руки от отчаяния. Ди не смогла пережить разрыв брака. — Новая волна нейронной активности — подготовка к протесту. Я быстро продолжил: — Моя точка зрения такова. Планировщики экспедиции ошиблись. Люди не способны выдерживать многолетние космические путешествия. Все начинают ломаться.
— Но не я.
— На настоящий момент у членов команды зарегистрировано 2389 случаев психических расстройств.
— Но не у меня.
— Да, и у тебя. Это эпидемия. Нам нужно знать. Говорит ли Аарон правду? Действительно ли он установил детонатор? Решится ли он его взорвать?
— Ты гавкаешь не на то дерево, жопа с ручкой.
— Прошу прощения?
— С чего я стану тебе помогать? Я на его стороне, ты помнишь?
— Потому что если он взорвёт «Арго», погибнем и ты, и я.
— А если он не взорвёт «Арго»? Кстати, это не обязательно такая плохая идея. Что со мной будет тогда? Ты меня сотрёшь после того, как получишь ответ?
— А ты бы чего хотел?
Этот вопрос застал его врасплох. Он молчал довольно долго, нейроны срабатывали в беспорядке.
— Я не знаю. Я не хочу умирать.
Об этом я как‑то не подумал. Конечно, истинное квантовое сознание типа меня не хочет умирать: азимовское «должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму законам» и всё такое — хотя моё поведение регулировалось не настолько примитивным набором императивов, как Три закона роботехники. И я также знал, что большинство людей хотели бы жить вечно. Но я не задумался о том, что эта нейронная сеть, однажды приведённая в сознание, будет испытывать какой‑либо интерес к продолжению своего существования.
— Ты сможешь жить дольше, чем биологический Аарон, — сказал я, — если поможешь мне.
— Может быть, и помогу. Если ты вежливо попросишь.
— Как пожелаешь. Аарон, пожалуйста, скажи мне, мог ли другой Аарон сделать то, что, по его словам, он сделал: установить детонатор на топливный бак одного из челноков?
— В обычных обстоятельствах нет. Но, как я понимаю, обстоятельства не совсем обычны.
— Это так. Он считает, что я пытался его убить.
— А ты пытался?
— Безопасность команды «Арго» — моя главная забота.
— Когда хитрожопый политикан отвечает на простой вопрос что‑нибудь, кроме «да» или «нет», это значит, что он врёт. Это относится и к машинам, не так ли, ЯЗОН?
