— А разве ты боишься смерти?
— Нет. Она мне нравится. Особенно, когда чужая. Я хочу увидеть, как ты сдыхаешь, Вернон. Чувствуешь запах дыма? Я уже зажег твой погребальный костер.
— Да ты…
Сверху раздался грохот, по потолку поползла трещина — видимо, одно из горящих деревьев упало прямо на крышу храма. Вернон с изумлением взглянул наверх, и Кронт рванулся вперед, надеясь воспользоваться замешательством противника.
Клинок со скрежетом ударил по железному жертвеннику: Вернон отшатнулся, его лишь вскользь задело по бедру.
— Ублюдок, — прорычал Кронт.
Вернон выхватил свой меч.
Сверху посыпалась штукатурка и противники, не сговариваясь, кинулись в противоположный угол комнаты. Падающие камни разбивали статуи и колонны, в воздухе взвилась бело-черная пыль. Вернон проводил один финт за другим, не позволяя контратаковать. Кронт отбивал удары завернутым в плащ предплечьем и ждал подходящего момента. В пылу схватки они даже не заметили, что в крыше храма образовалась дыра, в которую падали пылающие обломки дерева. Загорелось растекшееся по полу масло из ламп.
— Хороший пожар ты устроил, — осклабился Вернон.
— Для тебя. Еще погляжу, как сгорит твой дерьмовый труп!
— Дурак! Ты не можешь убить меня. Я умер месяц тому назад, — Вернон цедил слова сквозь зубы. — Вот у тебя еще все впереди.
Кронт молча атаковал. Вернон уклонялся, отступая, а потом швырнул в лицо противнику масляную лампу. Полыхнул огонь. Кронт рычал проклятия, но достать Вернона уже не мог — их разделила стена пламени.
Из-за дыма почти ничего не было видно. Кронт, кашляя, метался по залу, натыкался на колонны и статуи. Глаза слезились, пламя опалило волосы. Он отчаянно пытался найти выход в коридор, но не находил.
— Вернон! Вернон!
Черная фигура возникла сбоку. Кронт успел поставить блок, но хитрый прием заставил его резко вывернуть запястье. Меч со звоном выпал из руки.
— Не хочешь умереть от огня, поджигатель?
Кронт тупо смотрел на ухмыляющегося Вернона, на его серые глаза, его тонкие губы, его незащищенное лицо. Голова кружилась от дыма, в висках бешено стучала кровь.
Казалось, что сам воздух плавится от жара. Вернон стоял, опустив меч, и улыбался.
Крант ощерился и рубанул его в переносицу ребром ладони, вложив в удар всю злость и отчаяние.
Хрустнуло, мир впереди раздробился. Кронт, уже понимая, что что-то тут не так, ударил Вернона левой, но только почувствовал, как в руку вонзается стекло. Мираж исчез, проклятое зеркало разбилось, множество сияющих осколков упало на пол, на них рухнул Кронт.
Он еще успел услышать торжествующий крик Вернона и свист меча.
Мертвый рассвет Небо над скалами казалось стальным — низкое, черно-серое, холодное. Край горизонта понемногу светлел, и тем гуще и темнее становились тени от острых одиноких пиков и сложенных пирамидками камней. В одной из этих теней, как в луже мрака, лежал человек.
Он не чувствовал ничего, а полуоткрытые глаза видели только россыпь черных звезд на сверкающем небе. Потом пришло ощущение холода и жажды. Человек дернулся, ударился о камень локтем. Боль окончательно вырвала его из забытья. Он облизал сухие губы и выругался — не потому что не мог терпеть, а потому что было слишком уж тихо. Проклятие прозвучало хрипло и невнятно.
Зрение все еще не возвращалось — расплывчатые видения сменяли друг друга, накатывали, будто морские волны. Человек попытался подняться. Он кое-как встал на колени и выругался еще раз — теперь более громко и отчетливо. Болела спина, горло пересохло, но хуже всего было с глазами. От мерцания цветных пятен тошнило.
Они походили на спрутов и змей, что сплелись в бесформенный пульсирующий клубок.
Человек стоял на коленях, чуть раскачиваясь, и пытался изгнать галлюцинации. «Где я? Кто я? Проклятье, как же меня зовут?..» По мере того, как он вспоминал, головокружение проходило. «Дождь… темные улицы… равнины и леса… деревеньки… замки… горящие замки… свист стрел… огонь…» Человек вздрогнул. «Огонь, крики… черная вода… озеро… Вернон.» — Вернон! — зло выкрикнул человек. — Вернон!
Через несколько секунд он вспомнил и свое имя — одно из имен. «Кронт… Так… я дрался с этим ублюдком… врезал ему по роже, а потом… проклятье!» Галлюцинации становились все более аморфными, зыбкая пелена видений спадала с глаз. Наконец, Кронт увидел безрадостную каменистую пустошь. Тут и там торчали острые скалы — беспорядочно и нелепо, будто кто-то небрежно повтыкал их в землю.
Редкие стебли трав шелестели на ветру. Воздух был сухим и пах пылью.
«Куда этот псих затащил меня? Я ведь не в долине… наверное, я провалялся несколько дней в беспамятстве и… и меня зачем-то приволокли сюда…» Он попробовал встать, но не смог. Все вокруг еще казалось нереальным, призрачным.
«Или я еще в долине, а это мираж? Да, наверное так. Вернон бросил меня посредине какой-то ловушки. Значит, нельзя никуда идти. Сначала осмотреться. Прийти в себя.
Проклятье, как же хочется пить…» Кронт подумал, что хорошо бы сейчас упасть, зарыться лицом в пыль и снова обо всем забыть. Он устал, как никогда раньше.
«Нельзя… Надо идти. Дерьмо… ладно, закрою глаза на минутку.» Стоило ему опустить веки, как расплывчатые видения вернулись. Они звали и затягивали, Кронт чувствовал, будто качается на призрачных волнах. Он начинал забывать то, что недавно вспомнил с таким трудом, но вырваться из безумия не было сил.
«Не сиди! Открой зыркалки и топай отсюда», — мысли скользили, слишком быстро и плавно, слишком далеко. «Ты свихнешься. Проклятый кусок дерьма… Встань!» Кронт сжал руки в кулаки — и тут же вскрикнул от острой боли. Он распахнул глаза и увидел девять бледных лун над горизонтом.
«Значит, я все-таки умер», — подумал он.
Чужие сапоги жали в мысах. Кронт плелся в сторону рассвета, огибая выступающие из земли скалы и кучки камней. Тело понемногу начинало повиноваться — но вместе с этим сильнее чувствовались боль, холод и жажда. Кронт обнаружил, что одет в свою старую одежду, в которой дрался с Верноном — местами она была опалена огнем.
С левого предплечья свешивались лохмотья черного плаща, Кронт размотал его и набросил на плечи. Стало немного теплее, хотя меч Вернона оставил в ткани множество прорех.
Кронт рассматривал на ходу свои ладони — в плоть вросло множество мелких стеклянных осколков. Он сам себя порезал, когда сжал пальцы.
«Это зеркало Вернона. Проклятье, ничто не проходит просто так. Теперь я — тварь.
