Фухе вскоре нашел нужный дом, где должен был обитать Габриэль Алекс, но, помня о грозном голосе старой карги, столь недружелюбно встретившей его звонок, решил в дом не входить. Рассудив, что в этот жаркий день Алекс обязан находиться в пивной, Фред начал обход близлежащих точек и уже в третьей из них нашел своего друга.
Габриэль стоял за столиком и выцеживал литровую кружку баварского темного. У его ног сидел небольшой, очень грязный пес желтой масти и лизал пивную лужицу, пролитую кем-то из посетителей.
— Алекс! — радостно бросился к нему Фухе. — Алекс, дорогой!
— А, это вы, Фухе, — странно равнодушным голосом встретил его Габриэль. — Добрый день. Вы не займете мне пару динаров?
— Б-бери, Алекс, — растерянно сказал Фухе, протягивая ему десятку.
Алекс взял дюжину пива, протянул одну кружку комиссару, еще одну поставил радостно взвизгнувшему псу, сам одним залпом выдул сразу две емкости, ухнул удовлетворенно и посмотрел на Фухе.
— А я вас ждал, Фред, — сказал он. — Долго ждал. Теперь уже и ждать перестал.
— Война, Алекс… — вздохнул Фухе. — Черт бы ее побрал!
— Вы разве воевали, Фердинанд? — равнодушно спросил Габриэль, опрокидывая очередную кружку.
— Ну да, Алекс. Я, собственно, сапоги искал, но пришлось заодно и повоевать.
— А я теперь уже не Алекс, — сообщил Габриэль. — Я теперь Габриэль Моруа.
— Это ты с чего?
— Я взял фамилию жены, — все с тем же поражающим Фухе спокойствием сообщил Габриэль. — Флю и ее мамаша настояли. Говорят, моя фамилия излишне скомпрометирована. Ну, а как вы, Фердинанд? Вижу, вы уже комиссар.
— Да, Алекс, то есть прости, Моруа. Да что обо мне, расскажи о себе. Что делаешь? Воевал?
— Нет, — покачал головой Габриэль, — не воевал. Меня Флю под кроватью прятала. А теперь экспедитором работаю на свечном заводе. Пить бросил, вот только пиво иногда цежу. Беру трехлитровую банку и потребляю вместе с Флю и тещей. А водку ни-ни… Еще вот пса завел — пиво пьет почище меня и даже политурой не брезгует, — и Габриэль кивнул на желтую собаку, вылизавшую к тому времени уже вторую кружку пива.
— Н-да, — вздохнул Фухе, — то-то ты, Габриэль, потемнел, морщинами пошел, постарел даже! А помнишь, мы с тобой дела делали…
— Что вспоминать, — пожал плечами Габриэль. — Забыл я уже все, давно дело было. Только вот по киношкам хожу, очень, знаете, интересно…
Габриэль собирался еще что-то сказать, но внезапно на пороге пивной выросла фигура здоровенной бабищи, заслонившей яркое полуденное солнце.
— Эй, Габриэль! — грянул богатырский голос. — Живо марш домой!
— Я мигом, Флю! — мгновенно отозвался Габриэль, допивая пиво. Пошли, Капа! — обратился он к псу. Тот еще раз лизнул грязный пол и поковылял к выходу вслед за хозяином.
— Прощайте, Фред! — бросил Габриэль уже у самого порога. — К себе не приглашаю: у нас семейный дом…
Фухе допил свою кружку, не спеша закурил «Синюю птицу» и, покинув пивную, направился в сторону вокзала, чтобы успеть на трехчасовый поезд до Женевы.
Заложники сидели смирно, то и дело опасливо поглядывая на террористов.
— Аксель, — шептал между тем Фухе Конгу, — откуда сапоги-то взялись?
— Откуда-откуда, — так же шепотом отвечал Конг. — Через две недели после боя к устью Ориноко приполз какой-то самотоп с водолазами. Пока мы чесались, они кое-что успели поднять. Тогда, наверно, и сапоги выудили.
— Наконец-то я до них доберусь! — мечтательно произнес комиссар, потирая руки.
— Что сапоги… — заметил Конг. — Я из-за этих мерзавцев тридцать лет в полиции протрубил, пока меня снова в контрразведку взяли. Мне бы только до этих гадов добраться!
— Доберемся, хе-хе, доберемся, — вставил Кальдер. — Или они до нас, хе-хе, доберутся! Мне-то что, я человек, хе-хе, старый, свое пожил…
Время шло. Скорфани, то и дело поглядывавший в окно, кивнул одному из бандитов. Тот взял автомат наизготовку и пошел по проходу, выискивая первую жертву.
— Пора, — шепнул Фухе и внезапно вскочил с места. — Не надо! завопил он. — Не убивайте! Я жить хочу-у-у! Мне на пенсию скоро-о-о!
Его схватили и потащили к Скорфани.
— Чего вопишь? — ухмыльнулся тот, когда Фреда бросили прямо перед ним. — Первым умереть хочешь? Умрешь!
— Господин Скорфани! — продолжал вопить Фухе. — Смилуйтесь! Воевали же вместе! Христом-Богом!..
— Ты что это мелешь? — подозрительно спросил террорист и тут же мрачная ухмылка появилась на его иссеченном шрамами лице. — А-а-а! Это ты, полицейская ищейка! Вот удача! Зажился ты, мерзавец! А ну, ребята, продырявьте-ка его! Сам бы шлепнул, да вам тоже надо поразвлечься!
Нельзя сказать, что такое решение пришлось по вкусу комиссару. Фухе рухнул на пол и обхватил руками сапог оберштурмбанфюрера.
— Помилуйте! — вопил он, не выпуская сапога из рук. — Помогите кто-нибудь! Алекс! Алекс!
Не успела прозвучать в зале забытая фамилия сгинувшего в далеком Белграде Габриэля, как в поведении заложников произошла разительная перемена. Ветераны дружно выхватили респираторы, надежно спрятанные во внутренних карманах пиджаков, и надели их. Не успели террористы задуматься о таком странном поведении своих жертв, как откуда-то из-под стола президиума повалил густой белый дым. За несколько мгновений дым заполнил весь зал. Бандиты стали дружно кашлять, кашель сменился столь же дружным стоном. Террористы одни за другим попадали на пол, выпустив из рук уже бесполезные автоматы. Скорфани попытался выхватить пистолет, но Фухе дернул его за ногу, и тот рухнул на пол. Вскочившие со своих мест ветераны поспешили скрутить негодяев, лежавших в глубоком оцепенении. После этого можно было с чистым сердцем открыть окна и проветрить помещение.
— Уф! — сказал Фухе, снимая респиратор. — Ну и дрянь этот «Эн-Эйч»! Чуть не задохнулся!
— Запей, — предложил Конг, протягивая Фреду фляжку.
Фухе хлебнул из фляги, скривился и хлебнул еще раз. Между тем зал заполнила полиция во главе с величественным комиссаром Негрэ.
— Вы были правы, мсье, — обратился он к Фреду. — Мы недооценили этих негодяев. Ваша выдумка с газом и респираторами выше всяких похвал, мсье.
— Да чего там, — махнул рукой Фухе. — Вот пришлось на старости лет комедию ломать! Эй, ребята, — обратился он к полицейским, уносившим неподвижного Скорфани, — погодите немного!
Скорфани уложили на пол, кто-то принес нашатырного спирта и сунул пузырек под нос оберштурмбанфюрера. Скорфани закашлялся, чихнул и открыл глаза.
— А ну, отойдите все! — велел Фухе. Полицейские подчинились. Фухе достал из кобуры именной парабеллум, полученый им за бои в Арденнах, и сунул ствол прямо в лицо Скорфани.
