наставником во время учёбы.
Гатокли Ноли беседовал с чужестранцем: маленьким, седовласым, с выпуклым черепом, острым носом и покатым подбородком. Он носил англонианскую одежду: трикотажные короткие штаны и обувь с ярким верхом и острыми носами, вместо типично византианских мешковатых пестрых брюк, заправленных в тяжёлые ботинки. Чужестранец носил очки, мингквоанское изобретение, редкое в Византии. Он говорил с англонианским акцентом, произнося свистящий византианский звук «р» глухо и мягко, почти как гласный. Вместо косички на голове у него были подстриженные волосы длиной в полдюйма; причёска напоминала серую щётку.
— Великий фетиш Мнаенна, да это же Марко! — воскликнул Гатокли Ноли. — Заходи, старина. Марко, это доктор Боэрт Халран из Данна, выдающийся философ.
Марко приветствовал его с истинным достоинством византианского жителя холмов.
— Что привело вас в Син, доктор Халран?
— Я приехал купить смолу из ступы, сэр.
— Она не продается в Англонии? — спросил Марко.
— Продаётся, но только в малых объёмах. Мне же требуется значительное количество, поэтому дешевле приехать сюда и приобрести смолу по оптовой цене.
— Вы используете её в каких-то экспериментах?
— Да, сэр; в самом удивительном эксперименте эпохи, если позволено так сказать. — Халран сиял от самодовольства.
— В самом деле, сэр? Могу я узнать, в каком?
— Вы когда-нибудь слышали о воздушных шарах? — спросил Халран.
— Нет. Это слово мне незнакомо.
— Что ж, известно ли вам о такой гипотезе: если закачать горячий ак в мешок, то он поднимется, как пузырь в воде?
— Об этом ходили разговоры в университете, когда я учился. Но я посещал курсы педагогики, поэтому немного знаю об иных науках.
— Что ж, я сделал это.
— Мешок поднялся?
— Да, мешки разной величины, — маленький человечек сиял от восторга. — Один из самых больших поднял меня на высоту сотни футов и завис на два часа. Крестьяне испугались до смерти, когда мешок опустился на их поля, поэтому следующую модель я снабдил тормозной веревкой, чтобы шар не уносило. Далее я сконструирую воздушный шар такого размера, чтобы он вмещал несколько человек. Мешок уже сшит; остаётся только растопить ступовую смолу, чтобы сделать его герметичным.
— А как вы разогреете воздух? — спросил Марко.
— С помощью большой торфяной печи.
— Понятно. Но после того как механизм поднимется, не станет ли ак внутри холодным, и не упадете ли вы вниз?
— Со временем, да. Но этот воздушный шар оснащён маленькой печкой, повешенной над корзиной, поэтому, накачав больше горячего воздуха в мешок, я смогу оставаться на высоте намного дольше.
— Я бы с радостью посмотрел на это, — сказал Марко.
— Если вы будете в Ланне примерно третьего Перикла, приходите. В этот день я планирую надуть шар для полёта на Философский съезд в Виене.
Марко сказал:
— Я слышал об этих философских съездах и хотел бы побывать на одном из них. Как вы делаете это? Я имею в виду, кем нужно быть или что сделать, чтобы попасть туда?
— Просто заплатить небольшой регистрационный сбор.
— И всё? И не надо иметь особого звания?
— Нет; мы, философы, только радуемся, когда публика интересуется нашими достижениями. Эти съезды начались только десять лет назад, но они становятся больше с каждым годом. В этот раз ходят слухи, что братья-философы из Мингкво расскажут о каких-то сенсационных открытиях, которые они сделали. Если это так, Прем из Еропии не решится начать войну или убивать врагов в это время.
— Он опасен? — спросил Марко, до которого доходили только неясные слухи о причудах Алзандера Мирабо.
Халран присвистнул, закатил глаза и сложил ладони, как священник.
— Очень опасен. Умный, безжалостный, непредсказуемый и невероятно амбициозный. Если он думает, что ты стоишь у него на пути, в один день он может очаровать тебя приветливостью, а в другой твою голову отрубят на площади в Виене. Палата избрала его Премом, потому что он обещал свергнуть власть магнатов, что он и сделал. Затем он прибрал их земли и фабрики к своим рукам. С тех пор он держит страну в ежовых рукавицах покрепче, чем магнаты.
— Почему еропианцы не восстают? — спросил Марко.
— Они? Большинство похожи на него. Он выступил как защитник народа против эксплуататоров, и так достиг показной популярности…
— Но он провёл несколько настоящих реформ, — вставил Ноли.
Халран пожал плечами:
— Ты имеешь в виду превращение судебной системы в инструмент наказания его личных противников? Но этим его амбиции не ограничились. Затем он усилил армию, и теперь ходят слухи о вторжении в Ивериану. Конечно, когда мой воздушный шар будет усовершенствован, война не состоится. Но надо решить ещё много проблем.
— Как это остановит войну, сэр? — спросил Марко.
— Сделает её слишком рискованной и ужасной. Как может правительство защитить страну от полчищ, летящих на воздушных шарах с наветренной стороны границы, которые могут приземлиться в любом месте государства? Это изобретение заставит народы наконец отказаться от войн.
Марко спросил:
— Вы уже приобрели смолу ступы, сэр?
— Нет, это займёт несколько дней. Правительство Края требует множество подписанных документов, чтобы я мог вывезти материал; это странно, ведь деревья ступы — главный экспортный товар Византии.
— Ничего странного, — сказал Гатокли Ноли. — Эти бумаги нужны, чтобы убедиться: никто не рубит деревья сам, в обход закона. — Он повернулся к Марко. — А теперь позволь спросить: что заставило тебя спуститься с твоих туманных гор? Как поживает твоя прекрасная жена?
Этот вопрос о жене мог бы возмутить Марко. Византианцы считали неприличным говорить о супружеской жизни. В конце концов, все знали, чем занимаются женатые люди. Но Ноли был старым другом, и люди в университете оставались немного свободнее в таких вещах, чем сограждане Марко.
Что касается Халрана, все знали, что у англонианцев не существовало подобных запретов. Марко сглотнул и ответил:
— В общем-то из-за неё я и оказался здесь. Она решила, что любит своего земляка больше, чем меня, и я преследую их, чтобы отправить обоих на Землю.
Он коснулся своего топора.
Халран заметно вздрогнул. Ноли просто поднял бровь.
— Ох. Я не должен был спрашивать. Сочувствую твоей беде и желаю успеха.
— Вы видели кого-нибудь из них? — Марко, подкрутив невидимые усы, описал своего вероломного друга Монгамри.
— Нееет, — протянул Гатокли Ноли. — Но я буду внимателен.
Харлан произнес:
— Во имя Клиопат, вы так спокойно говорите об убийстве человека. Вы действительно имеете это в виду, или это просто шутка?
— Никаких шуток, сэр, — ответил Марко. — То, что я собираюсь сделать, не просто законно, это практически обязательно. Если я не попытаюсь убить виновных, ко мне будут относиться с отвращением и презрением.
Халран пожал плечами.
— В Англонии мы считаем такие вещи варварством.
— Не сомневаюсь, сэр. Конечно, такой невежественный горный
