— Вальтер, ты темнишь. Объясни проще.
— Если проще, то это вылет примерно на 100 астрономических единиц от Солнца.
— Э-э… Я все время путаюсь в этих единицах. Напомни, сколько до Нептуна?
— От Солнца до Нептуна примерно 30 астрономических единиц.
— Э-э… Значит, они улетят втрое дальше. И сколько лет займет возвращение к Земле?
— Примерно 200 лет, — неохотно ответил он.
— 200 лет? Но это безумие! Они ведь умрут там, в миллиардах километров от дома!
Генерал покачал стаканом, глядя, как плещутся остатки вина на дне.
— Вот это маловероятно. Алкйона построена на века, а продолжительность жизни после воздействия векторика Jefirra, вообще говоря, биологически не ограничено.
— Подожди, ты хочешь сказать, что они могут вернуться живыми через 200 лет?
— Это следует из теории и из экспериментов с мышами, — ответил он, — после изменений, которые Jefirra вносит в геном, кинетика жизни организма становится циклической. По достижению зрелости, срабатывает триггер, и происходит откат до пубертата. Затем, от пубертата идет развитие до зрелости, снова срабатывает триггер, и цикл повторяется. У лабораторных мышей наблюдались 4 таких цикла за год. По мнению биологов, отсюда следует, что у человека такой цикл будет занимать приблизительно 20 лет.
— Мне не хватает фантазии, чтобы представить это! — сказала Кристина, — А они знают?
— Они знают, — эхом отозвался генерал.
…
ЯНВАРЬ
3. Ледяное очарование астральной области планет-гигантов.
Включение маршевого двигателя после нескольких недель холодного перерыва — это обычная процедура для любого сверхдальнего космического аппарата еще с 1970-х — со времен Пионеров и Вояджеров. Но Алкйона была первым сверхдальним космическим пилотируемым аппаратом – и каждая процедура включения «после холода» тут шла «на адреналине». Можно бы сказать, что нервы экипажа напряглись до предела, однако, это литературное преувеличение. В действительности никто не знает, где такой предел…
…Вот старомодные тумблеры на пульте перебрасываются в активирующее положение, последовательно, согласно инструкции. Меняются цвета индикаторных лампочек, тоже старомодных…
…Зажигание (в смысле — запуск комбинированного фюзорного плазменного движка). В межпланетном пространстве некому было оценить красоту ослепительно-яркого конуса плазмы, вокруг которого развертывался будто бы водоворот, невообразимо гигантский, призрачно мерцающий. Стартовал эксперимент «Iron-echo» длительностью 10 часов…
…Излучение движка, подобно световому конусу гигантского прожектора, расходился в пространстве, рассеиваясь на многих тысячах астероидов – тех, что движутся в точках либрации системы Юпитер-Солнце, и тех, чьи орбиты лежат в Главном поясе. Картина излучения, доходившая до околоземной области, выглядела почти хаотической, однако, группа принимающих антенн на космических телескопах, позволяла восстановить всю физическую историю рассеяния. За время эксперимента, телескопы на полярной орбите Земли успели совершить полдюжины оборотов, а телескопы на гало-орбитах – пройти миллион километров относительно Солнца. Получалось наблюдение с разных ракурсов, сумма которых позволяла для всех рассеивающих астероидов вычислить их размер, их поверхностные свойства и их элементы движения…
…Но эти вычисления будут проводиться позже, на Земле. А двое астронавтов на борту Алкйоны, проторчав 10 часов за пультом в состоянии адреналинового шторма, штатно отработали процедуру гашения силового контура и синхронно выдохнули. В подобных случаях, спад адреналина вызывает естественную сонливость и поэтому, несколькими минутами позже, они, переместившись в рекреационную сферу, выпали из реальности.
…
Зенон проснулся и, даже прежде чем открыть глаза, сделал аккуратное движение рукой влево. Ликэ не было рядом. Теперь он открыл глаза и осмотрелся. Рекреационная сфера корабля сейчас освещалась только тусклыми контрольными огоньками, но этого было достаточно, чтобы увидеть: Ликэ нет ни на дне сферы, ни выше, на стеклянной галерее «экваториального» яруса. Это не внушало беспокойства, но привычка всегда знать, где находится партнер, сложившаяся к 10-ой неделе полета, мешала просто повернуться на другой бок и спать дальше. Зенон встал с матраца и (еще одна привычка) сфокусировал внимание на ощущениях кожи обнаженного тела. Поток воздуха обычный, вентиляция работает. Разумеется, есть электронные сенсоры и кибер-контроль, но прямая проверка никогда не лишняя, если занимает секунды, а относится к системе жизнеобеспечения…
…Но где же Ликэ? Можно было просто глянуть на монитор внутреннего контроля, но у экипажа возникла некая традиция для подобных случаев. Поэтому Зенон не стал искать Ликэ по монитору, а легко взбежал по стеклянной лестнице на галерею. Ему пришлось, между прочим, по дороге перепрыгнуть через огромного (размером с футбольный мяч) паука, который, высунув толстый хоботок, собирал какие-то мелкие частички грязи со ступенек. Паук был, понятно, не настоящим живым, а бытовым кибером-арахноидом с функцией «мониторинг-и-чистка». Ступеньки, понятно, не из стекла, а из прозрачного пластика (как и галерея, на которую они вели). Взбегать по ним было легко, поскольку технически гравитация внизу, на дне сферы, составляла «лунные» 0.16G, а на галерее, ближе к центру вращения симплекса, уменьшалась примерно до 0.11G. При известных навыках, не составляло труда (без использования второй секции лестницы) прыгнуть в трубу-туннель, уходившую из центра купола и, миновав перекресток с осевой трубой-туннелем корабля, проскочить в сферу-медиатеку. Входы двух других труб-тоннелей, ведущих без перекрестка в сферу-камбуз и сферу-бассейн соответственно, находились примерно на высоте менее человеческого роста над настилом галереи, поэтому в них можно было проскочить вообще не напрягаясь…
…Зенон проскочил через 6-метровую трубу, и оказался на галерее сферы-камбуза, в «салатных джунглях». Спустившись сквозь заросли причудливых генмод-растений на, собственно, камбуз, он увидел ожидаемое объявление о новом креативе Ликэ. Весело посверкивающая надпись на мониторе над электроплиткой сообщала:
ЕСЛИ ТЫ ЧИТАЕШЬ ЭТО, ТО НА ПОЛКЕ СЛЕВА ОТ ТЕБЯ — СТАКАН КОКТЕЙЛЯ «ДЕВЯТЬ С ПОЛОВИНОЙ НЕДЕЛЬ». ОСОБО РЕКОМЕНДУЕТСЯ ПОСЛЕ СНА И ГИГИЕНИЧЕСКИХ ПРОЦЕДУР. ОСТОРОЖНО! В СОСТАВЕ ЕСТЬ ПЕРЕЦ ЧИЛИ! КСТАТИ: Я МЕДИТИРУЮ В ОБСЕРВАТОРИИ. ПРИСОЕДИНЯЙСЯ!
Зенон последовал данной рекомендации, и после гигиенических процедур, осторожно попробовал напиток странного шоколадно-зеленого цвета. В нем чувствовались лайм, корица, банан, крепчайший кофе и жгучий перец — впрочем, не в шокирующей дозе. И любопытно, что эта странная смесь хорошо утоляла жажду. Вот теперь сообразно было принять приглашение в обсерваторию.
Зенон нырнул в трубу-туннель, ведущую от центра купола сферы-камбуза — к центру купола сферы-бассейна через перекресток с осевой трубой-туннелем корабля. На этом перекрестке Зенон свернул под прямым углом и далее поплыл по осевой трубе к носу корабля. Именно поплыл, поскольку тут была невесомость. Слегка тревожное чувство падения в бездну, порождаемое озадаченным вестибулярным аппаратом. Но к этому не слишком сложно привыкнуть… Далее Зенон вплыл в обсерваторию — тоже 6-метровую сферу, только, в отличие от сфер жилого симплекса – прозрачную и сидящую на осевой линии корабля. В обсерватории, как и в осевой трубе, практически была невесомость, а вокруг через прозрачную стенку, виделось черное небо с неподвижными звездами. Вот посреди всего этого, обнаженная Ликэ Рэм, приняв йогическую позу лотос, зависла над кольцом пультовых панелей резервного мостика, напоминавшим (учитывая сказанное выше) тот лотос, в честь которого названа поза.
— Медитируешь? – негромко спросил Зенон Пекош.
— Мечтаю, — отозвалась она, затем добавила, — Размышляю.
Зенон не стал больше ничего спрашивать, просто вплыл в одно из операторских кресел, окинув взглядом панели (индикаторы зеленые или синие, и лишь на панели радара есть несколько желтых фигур: потенциально-опасных внешних тел). Активные действия от экипажа не требуются. Так что Зенон устроился в кресле и стал смотреть на звезды. Он спокойно ждал, когда Ликэ поделится своими мечтами или размышлениями…
