— Рад тебя видеть, советник Тройлек, — громко поприветствовал управляющего городом смертоносца Найл. — Рад видеть вас, братья.
— Мы тоже рады видеть тебя, Посланник Богини — откликнулись встречающие.
— А жуки, они тоже… — шепотом уточнил Стив, — разумные?..
— Такова прихоть Богини, — лаконично ответил правитель. Он понимал, что жуки прекрасно понимают смысл разговора и не желал вызывать у них раздражения. Лучше открой грузовой отсек.
На Дравига поездка не произвела ровным счетом никакого впечатления. В «багажном отделении» не имелось люков, сквозь которые можно было увидеть стремительность движения, а толчки и легкое покачивание паука не обеспокоили — раз вокруг не море, то и бояться нечего.
— Тройлек! — убедившись, что со старым смертоносцем все в порядке, Найл вернулся к насущным делам. Эти люди — мои гости. Выдели им комнаты во дворце и позаботься об ужине.
— Да, Посланник, — согласно присел паук. Приказ правителя о запрете на мысленное общение с пришельцами успел достигнуть города, и советник коротким импульсом попросил Найла передать гостям пожелание следовать за ним.
— Мой сенешаль проводит вас в отведенные покои, — сообщил Посланник. И спрячьте оружие, здесь вам ничего не угрожает.
Не смотря на уговоры, гости продолжали жаться к стенке глиссера. В их сознаниях нарастала уверенность в том, что они угодили в ловушку.
— Тройлек, вызови слуг, — мысленно приказал правитель.
— Простите, мой господин, но они не одеты подобающим образом. Мы слишком поздно почувствовали ваше приближение.
— Неважно. Пусть они увидят, что люди здесь тоже живут.
Спустя несколько минут из дверей черного хода выбежало несколько растрепанных, распаренных кухарок и стали низко кланяться гостям, время от времени делая приглашающие жесты в сторону дворца.
— Я должен просить у вас прощения, что вам приходится входить с черного входа, — подал голос Найл, — но мы приземлились слишком далеко от парадного.
— А почему среди них одни женщины? — внезапно со строгостью поинтересовалась Саманта.
— Потому, что это кухарки, — без всякой задней мысли пояснил Найл.
— Вы что, считаете, что место женщины на кухне?!
— Тройлек, — вздохнул Посланник, — у тебя есть повара?
— Да, Посланник.
Немного погодя на улицу вышел низкий толстый мужчина с румяными щеками.
— Это дворцовый кухар, — пояснил для женщины Найл.
— Ну, ладно, — смилостивилась Саманта и спрятала излучатель в наплечную кобуру.
Гости, далеко обходя отряд бомбардиров, потянулись в здание.
— А мне назад нужно, — вздохнул Стив. — Сейчас для пилотов самая работа начинается.
— Не нужно, — покачал головой Найл. — От ужина ты отказаться не сможешь, чтобы не обидеть хозяина, а потом не сможешь вернуться потому, что летать в темноте, в незнакомой местности, слишком рискованно.
— В общем, да, — с готовностью согласился паренек.
— Тогда иди, занимай комнату. Встретимся за ужином.
— Торн говорит, что поймал скорпиона, Посланник, — сообщил Дравиг. — Сейчас он ест, а потом сразу начнет выполнять твой приказ.
— Хорошо, — кивнул Найл. — Только он напрасно рисковал, вступая в схватку с таким опасным хищником. Я не хочу, чтобы с Торном что-нибудь случилось. На этой планете нет существ, способных справиться со смертоносцем! — безапелляционно заявил Дравиг. Причем заявил с искренней верой в свои слова, словно и не было кровавой битвы на плоскогорье Крепости, словно не оставались обглоданные панцири в ковыльных зарослях или в вампирьем лесу.
— Это хорошо, что он такой доблестный воин, — не стал спорить правитель. Ведь ему придется надолго остаться с нашими гостями одному. Я верю в Торна.
Посланник был уверен, что его похвалы достигнут сознания восьмилапого разведчика. К сожалению, это единственное, что он мог сделать для оставшегося в пустыне паука — выразить ему свое восхищение.
— Сейчас мне нужно поговорить с Привратницей Смерти, Дравиг, — предупредил Найл. — Пусть все желающие подождут со своими поздравлениями или соболезнованиями хотя бы до окончания ужина. Хорошо?
— Я передам, Посланник.
Хотя Найл, в отличие от большинства людей, и обладал способностями к мысленному общению, но уровня, заложенного Великой Богиней в пауков, достигнуть не мог не смотря на все свои старания. Вот и сейчас — он мог сказать о своем желании любому, он мог охватить своим сознанием весь город, но передать четкое короткое сообщение всем тем, кого оно могла заинтересовать, оказывалось выше его сил.
— Благодарю тебя, Дравиг.
* * *
Когда-то обширное здание дворца Праздника занимал Смертоносец-Повелитель.
После захвата города северянами здесь находилась казарма гарнизона, а когда Посланник Богини и братья по плоти вернулись — он оказался не у дел, и правитель отвел его Привратнице Смерти.
Серые каменные стены, высокий стеклянный купол, монументальная колоннада у входных дверей — все это навевало тяжелые впечатления. А впрочем, подобные гнетущие эмоции могли возникнуть и от осознания того, что за этими стенами сотни верующих истово готовят себя к празднику единения.
На улицу доносилась негромкая музыка, от окон веяло цветочным ароматом. Несколько мгновений Найл, колеблясь, стоял у дверей, но войти так и не решился. Он прошел вдоль колоннады и уселся на ступеньки. Через некоторой время послышались негромкие шаги.
— Ты опять пришел за их жизнями, мой господин, — грустно произнесла Привратница Смерти, усаживаясь рядом.
— Что поделать, Джарита, — пожал плечами Найл. — Никто из нас не может пройти мимо этого часа. Рано или поздно настанет миг, когда я тоже окажусь недостаточно ловким, недостаточно внимательным или просто недостаточно везучим. Нить моей судьбы оборвется, а плоть разойдется среди сотен смертоносцев, чтобы навеки остаться частицей единой расы братьев по плоти.
— Но ты не торопишься, мой господин-Правитель почувствовал, как бывшая служанка покачала головой — взглянуть на служительницу смерти у него не хватало духа.
— Разве ты не знаешь? Я договорился с советником Борком, что люди младше сорока лет не имеют права участвовать в празднике.
— Знаю. Некоторые из паломников добавили себе по несколько лет, чтобы попасть сюда.
— Вот видишь! — усмехнулся Найл. — Они сами стремятся к этому.
— Они хотят бессмертия, мой господин, а не того, что их ждет.
— Бессмертие человека в его детях, Джарита в его родине, в его вере. Пребывая на праздник, они знают, что детям, родным местам и их вере не угрожает ничего. Им нечего бояться.
